х.х.х
Дети расположились в игровой, болтая обо всём и одновременно ни о чём. Один Луи тихо сидит в сторонке, держа в руках свои новые пуанты и любуясь их красотой и мастерством, с которым они были сотворены. Он мягко проводит пальцем по розовой ткани, касаясь кружева и страз, раз за разом вспоминая мимолётное ощущение бронзовой кожи альфы под своими губами. — Тебе нравятся эти туфли, Луи? — спрашивает вдруг Физзи, из-за чего парень немного подпрыгивает в своём кресле. — М-м? Да, конечно, — омега в смятении улыбается, опуская взгляд в пол. — Или башмачник, который их сделал, — уголки губ Лотти хитро приподнимаются, заставляя брата зардеть. — Вы надумали какую-то ерунду, мои дорогие сестрёнки. — Это потому, что он не принц? — Мне без разницы, принц он, слуга или обычный рабочий, — Луи фыркает. — Просто ты по уши влюблён, — припевает слащавым голосом Лотти. — Может быть... Но он совсем меня не замечает, — после этих слов сёстры хихикают, но решают промолчать, хотя знают и прекрасно видят, что принц тоже нравится Гарри. И считают, что эти двое очень хорошо смотрелись бы вместе. Старший омега поднимается со своего места и, пожелав сёстрам спокойной ночи, удаляется к себе в покои. Он подготавливается ко сну, но, прежде чем лечь спать, прочитывает ещё одну главу того же затягивающего романа, что читал утром. Потом он закутывается в лёгкое одеяло и, с крупицей досады помечтав о своём возлюбленном, засыпает на мягких подушках, предаваясь грёзам.х.х.х
Жизнь во дворце продолжает течь своим чередом. Несколько дней спустя король велит детям-омегам собраться в зале, передавая, что у него есть очередные новости. В ряд встают Дорис, Фиби, Физзи и Лотти (ну, какое же всё-таки замечательное семейство). В помещение вместе с Марком входит строгая на вид женщина в ужасном, как кажется всем присутствующим, платье и с отвратительной причёской. Несмотря на то что девочкам по первому впечатлению не нравится эта мадам, они всё равно кланяются ей, с опаской наблюдая за её высокомерным взглядом. — Мои дорогие дети, спешу представить вам герцогиню Ребекку. Она будет обучать вас манерам и этикету, чтобы вы смотрелись на балу прилично — так, как положено омегам, особенно королевских кровей. — Добрый день, герцогиня, — тихим хором отзываются девочки. — Ребекка, это мои дети, позвольте их представить. Самая младшая омега — Дорис... — Почему твои кудри в таком беспорядке? — женщина, прерывая доброжелательную речь, презрительно глядит на растрёпанную причёску ребёнка. — Я-я просто гуляла в саду, сегодня разыгрался ветер, — лепечет девочка. — Глупое оправдание, — герцогиня хмыкает, на что Дорис поджимает свои пухленькие губы, бледнеющие от волнения. Король спешит продолжить: — Это Фиби — она постарше. Средняя — Физзи, а старшая из сестёр — Шарлотта, — он старается быстрее объявить о каждом ребёнке. — Девочки, а где Луи? Не хватает только его. За тяжёлыми дверьми слышится лёгкий быстрый стук каблучков, после чего внутрь вбегает Луи, который, неясно здороваясь, проносится мимо взрослых и встаёт на своё место с самого края. — Прошу меня простить, я немного зачитался, — шатен тут же обращает внимание на женщину в старомодном наряде грязно-болотного цвета. — Скажи мне, ты часто опаздываешь, Луи? — Эм-м, — он понятия не имеет, что ответить в этой ситуации, — полагаю, да, — Луи опускает глаза в пол, чтобы избавиться от направленного на себя острого взгляда. — Я отучу тебя от этого, — с тем же важным видом утверждает герцогиня. — Итак, занятия будут длиться по два часа каждый день. И никаких опозданий, за это у меня существуют наказания, — она скептично оглядывает провинившегося Луи. — Завтра первый урок, я покажу вам ваши наряды. Пожалуй, это всё, что я хотела сказать. — Спасибо Вам, Ребекка. Дети, попрощайтесь с герцогиней. — До свидания, — звучат тусклые голоса.х.х.х
— Это какой-то ужас. Эта герцогиня просто отвратительна. А её причёска и наряд, даже думать страшно, что она приготовила для нас. — Как же я вам сочувствую, — Дейзи, родившаяся бетой (и в данном случае это даже к счастью), внимательно выслушала рассказ о том, что произошло днём. — Может быть, всё будет не так плохо, как кажется на первый взгляд, — предполагает девочка. — Остаётся только надеяться, — вздыхает Физзи. — Луи? — Лотти обращается к брату. — Да, милая. — Не могли бы мы завтра потанцевать после занятий? Это стало бы отличным утешением. — Нужно попросить у мамы, чтобы у нас была музыка. Думаю, она согласится сыграть нам на фортепиано. Я подойду к ней с этим вопросом завтра. — Спасибо, — хором благодарят дети. Всё-таки танцы являются важной частью их жизней. — Как думаете, разрешат ли нам заказать по паре праздничных туфель в честь торжества? — интересуется Физзи. — Наверное, надо опять же попросить маму, чтобы она узнала об этом у Гарри. Осталось мало времени до праздника, а нас слишком много, чтобы успеть сделать обувь в сроки. — Ты-то точно не останешься обделённым, — Лотти посмеивается. — О, я люблю Вас, принц Луи, Вы согласны быть моим омегой? — глубоким голосом изображает она, после чего игровая комната наполняется смехом. Только Луи сидит, сконфузившись и покраснев от смущения: — Ох, Лотти, не жди больше, что я буду отдавать тебе свои порции пудинга. — Ну-у, прости меня, Луи, я же просто шучу, — блондинка, до глубины души возмущённая тем, что сказал шатен, тут же строит милое личико. — Я подумаю, — омега хихикает и смотрит на время, которое показывают стрелки огромных напольных часов. — Думаю, нам пора расходиться. Давайте в свои кроватки, дорогие. Сладких сновидений всем. По велению Луи, все дети поднимаются со своих мест и, взаимно желая друг другу спокойной ночи, отправляются по собственным комнатам, чтобы лечь спать (ну, или опять для начала прочитать пару глав любимой книги, как это делает Луи).х.х.х
Герцогиня стоит в середине зала, а рядом с ней полукругом располагаются омеги. Все одеты в абсолютно аналогичные серые простые платья. Волосы заделаны в пучки, а в руках находятся веера (такие же серые и невзрачные), которыми омеги учатся правильно пользоваться. — Выше веер, Фиби, — указывает Ребекка, смотря на младшую омегу. — Я Дорис, госпожа. — Неважно, — герцогиня кривит недовольную гримасу. — Не надо так сильно махать, Физзи, ты создаёшь смерч, — теперь она смотрит на старшую сестру. — Но я Лотти... — Я теряю терпение! Пробуйте ещё раз, плавно и прямо над вашим носом. Все переминаются, сами не свои, иногда переглядываясь между собой исподлобья. Атмосфера гнетущая с самого начала и до конца занятия. И вот когда Ребекка после пары часов мучений и заучивания этикета жестов оставляет детей, по залу прокатывается облегчённый вздох. — Для приличия можно было бы и запомнить наши имена, — почти шипит Лотти, когда герцогиня скрывается из поля зрения. — Что ж, остаётся надеяться, что ей всё это надоест и она уедет, — со смешком говорит Луи. — Кстати, спешу вас обрадовать после такой катастрофы. Сегодня вечером мама сыграет нам на фортепиано, чтобы мы смогли потанцевать. — Правда? О, это так замечательно! Спасибо, Луи. — Не за что. Думаю, все мы любим, когда мама исполняет музыку, — мягко замечает омега, глядя на вмиг повеселевшие лица сестёр. Дети разбегаются по своим делам: кто в спальни, кто в игровую комнату. Луи же предпочитает пройтись по саду. Часы в холле показывают четверть пятого, поэтому у омеги предостаточно времени до ужина. Он выходит на улицу, наслаждаясь летним теплом и лучами солнца, что греют и золотят кожу. Шатен прогуливается вокруг дворца, обращая внимание на растущие по периметру цветы и с разочарованием отмечая, что некоторые уже следует полить, однако слуга, ухаживающая за клумбами, почему-то этого до сих пор не сделала. В какой-то момент Луи начинает слышать, как по вымощенной дорожке стучат копыта, и решает посмотреть, что за гость вдруг захотел к ним наведаться. Он, как всегда, своей грациозной походкой направляется к передней части дворца, теребя в руках смастерённый венок из набранных одуванчиков, после укладывая его себе на голову. Омега удивляется, когда замечает Гарри, спрыгивающего со своего верного коня, и бесшумно спешит к нему, безуспешно пытаясь не казаться слишком счастливым его прибытием. — Добрый день, — своим звонким голосом здоровается голубоглазый, и Стайлс даже немного дёргается, не ожидая такого внезапного появления омеги, в волосах которого пляшут солнечные лучики. — Приветствую Вас, принц Луи, — башмачник невольно застывает, залюбовавшись уютным парнем, что стоит перед ним, такой очаровательный с немного растрёпанной укладкой и ярким венком в ней. — Вы прекрасно выглядите сегодня... Вот только я впервые вижу Вас в платье такого унылого цвета. — Ох, это всё герцогиня Ребекка и её глупые правила, — Луи раздражённо закатывает глаза. — Не делайте того, не делайте этого! — он принимает надменный вид, пародируя эту скверную женщину. — Мы все не в восторге от неё. — Что за герцогиня? — Гарри оказывается действительно заинтересованным, несмотря на прежнюю спешку. — Родители пригласили её, чтобы сделать из нас тех, кого будет «не стыдно» показать на балу, но ведь... у нас уже было подобное торжество, и тогда всё было отлично без всяких герцогинь! — Вероятно, вам всем крупно не повезло, однако я уверен, что вы обязательно со всем справитесь, — альфа по-доброму улыбается, заставляя этим Луи улыбнуться в ответ и на какое-то время отпустить тревоги. — Вы не знаете, зачем королева посылала за мной? — Наверняка это из-за того, что мы хотели узнать, сможешь ли ты сделать нам праздничные туфли, — шатен сам не замечает, как позволяет себе перейти на «ты». — Правда, бал уже через месяц, поэтому мы переживаем, разумно ли вообще о таком просить. — Можете не волноваться: думаю, я смогу исполнить вашу просьбу — но всё равно необходимо поговорить с королевой. — О, было бы так прекрасно, если бы ты успел с этим делом. Извини, мы понимаем, что это сложно, но нам некого больше просить. Только ты можешь делать такие восхитительные туфельки. — Мне очень приятно, если вы так и вправду считаете, — особенно приятно, если так считает человек, в которого ты самую малость влюблён. — Что ж, нужно идти к королеве. Может быть, Вы смогли бы меня проводить? — Гарри искренне не желает расставаться с омегой. — Конечно. Пойдём, — Луи неосознанно берется за руку башмачника, обхватывая его предплечье своими пальцами, и ведёт его вовнутрь, в молчании проводя до двери кабинета правителей. — Ну, вот мы и здесь. — Спасибо, — альфа еле сдерживается, чтобы не выпустить печальный стон, когда лёгкая рука парня оставляет его без своего тепла. — Может быть, мы ещё встретимся с Вами сегодня? — Да, конечно, я могу подождать тебя здесь. — Это было бы отлично, — Гарри без особого стремления скрывается за массивной дверью. Проходит совсем немного времени, как кажется омеге, прежде чем Стайлс возвращается в коридор, где Луи с лёгким волнением снова подскакивает к нему. Ему так хочется всегда быть поближе и завладевать вниманием статного альфы. — Ну, и как всё обстоит? — Всё хорошо, мы договорились. Туфли перед балом непременно будут у всех вас. — Это просто прекрасно! Луи проводит Гарри на улицу, пытаясь максимально растянуть их непринуждённое общение, хотя едва ли это можно назвать так, ведь оба чувствуют что-то невероятное, даже просто слушая голоса друг друга. Они впервые могут в полной мере уловить запахи друг друга, когда преодолевают путь к выходу из дворца. Гарри втягивает лёгкий, естественный сладковатый запах белого жасмина, а Луи мечтает, чтобы у него навсегда с собой осталась частичка тёплого аромата сандала, что дурманит сознание. И вот, они оказываются вновь на улице. Придётся прощаться. — Спасибо Вам за компанию, принц Луи. — Спасибо тебе, и… — Томлинсон ненадолго заминается: — думаю, ты можешь обращаться ко мне неофициально, когда мы наедине. Терпеть не могу формальности. — Приму это к сведению, — Гарри улыбается, стараясь не выдать с потрохами, как его прельщает всё происходящее. Шатен снимает с себя одуванчиковый венок и смело перекладывает его на кудрявую голову. — Тебе идёт, — он хихикает, глядя на то, как важно Стайлс поправляет украшение. — Мне уже пора возвращаться во дворец, так что до скорой встречи. Луи, снова шокируя Гарри поцелуем в щёку, который смазывается почти до губ, взбегает по нескольким ступенькам, останавливаясь на одной из них и махая маленькой ладошкой вслед альфе, после чего преодолевает оставшиеся ступеньки и скрывается за каменными стенами. Зеленоглазый же в оцепенении стоит у подножия, держа в руках уже немного поникший венок из ярких цветов, и вдыхает еле уловимый томный запах омеги, оставшийся на лепестках. «Замечательный Луи», — Гарри вздыхает, бережно пряча подарок в сумку, висящую на коне, вспрыгивает на жеребца и мчится к себе домой, в пригород.х.х.х
Вечером дети кружат по танцевальному залу. Джоанна уже удалилась в спальню после получасовой игры на фортепиано, но это не останавливает её детей. Каждый считает ритм у себя в голове и танцует, прислушиваясь к своим ощущениям, но все вместе двигаются синхронно. В какой-то степени это удивительно, ведь не звучит абсолютно никакой музыки — слышится лишь лёгкая поступь туфель по полу. Дверь в зал резко распахивается, и ворвавшийся сквозняк в ознаменование беды колыхает огонь горящих свечей. В проходе появляется Ребекка. Томлинсоны тут же останавливаются, замечая, каким взглядом она одаривает их. — Время уже 8 часов вечера, а вы до сих пор не легли спать. Кроме того, вместо занятия делом, вы устроили танцы. С данного момента танцы запрещены в этом дворце, пока вы не станете достойными омегами. И это правило относится не только к омегам. — Но, герцогиня… — шатен порывается сказать, что это несправедливо, но ему, безусловно, этого не позволяют. — А ты, Луи, теперь под домашним арестом. Будешь целыми днями сидеть в своей комнате, кроме занятий и приёмов пищи. Я уверена: именно ты являешься инициатором всех проделок, что показывают ваше мерзкое воспитание. И ни в коем случае не смейте мне перечить. Все поникают, а особенно Луи, который, не замечая ничего вокруг, убегает к себе в покои. Он прячется в комнате, громко хлопая дверью от разочарования. Омега падает на кровать, зарывая голову в подушку, и рыдает, отчаянно желая, чтобы кто-нибудь мог утешить его сейчас своей заботой и поддержкой, которых ему так не достаёт. Признаться честно, он давно не выпускал свои эмоции наружу, но в этот раз отчаяние переполняет «чашу» чувств, поэтому из глаз Луи беспрерывно текут слёзы, пока он не проваливается в забытье. «Во всяком случае, хорошо, что сёстры не получили того же наказания», — успевает подумать шатен за несколько секунд, до того как его захватывает мир снов. Следующим утром парень чувствует себя действительно ужасно. Кожу лица немного стянуло от застывших в дорожки солёных слёз. Из-за целой ночи, проведённой в платье с пышными юбками, стало невыносимо душно. Голова будто раскалывается на части, и погода за окном вторит этому состоянию, поражая землю ударами молний. Луи поднимается и направляется в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. После водных процедур становится немного легче и свободнее, но головные боли всё равно дают о себе знать, заставляя морщиться каждые пять минут от пульсаций в висках. Омега сменяет своё вчерашнее платье на чистое, более свободное. Посмотрев на часы, он понимает, что пора спускаться завтракать, поэтому тихо выходит из комнаты и направляется в столовую, удивляясь, что за ним даже не пришёл слуга, однако возле покоев поставлены стражники. Его настрой уже не такой резвый и решительный, какой бывает обычно. Шатен вяло шагает, понурив голову и теребя в руках оборки на подоле платья. Когда Луи заходит в столовую, конечно, все члены семьи уже сидят за столом. Парень тихо всех приветствует и занимает своё место, после чего семья желает друг другу приятного аппетита и принимается за завтрак. Радует детей только то, что Ребекка не завтракает с ними. Король, кажется, даже не замечает всеобщего опущенного настроения либо делает вид, что не замечает. Однако Джоанна ведёт себя очень даже настороженно. — Луи, — робко зовёт Лотти. — Да, милая, — парень поднимает опустошённый взгляд с тарелки на сестру. — Прости... прости меня, пожалуйста, это ведь я предложила всем танцевать, а отдуваешься ты. Блондинка искренне сожалеет о том, что всё это произошло, и выглядит так, будто готова упасть перед братом на колени, нарушая всевозможные правила этикета: — Мам, пап, вам не кажется, что герцогиня переходит границы дозволенного? Думаю, все согласятся с тем, что несправедливо наказывать Луи. Мы ведь просто танцевали, мы всегда любили танцы. — Марк, я согласна с дочерьми… — Нет, дорогие мои, вы должны быть готовы к балу, и герцогиня отлично справляется с вашим воспитанием, — король всегда был тем, за кем остается последнее слово, а королева всегда была податливой и редко шла против мужа, который сейчас особенно решительно стоит на своём. — То есть ты считаешь, что это нормально, когда она запрещает нам заниматься тем, что мы любим? Когда она устанавливает свои жестокие правила? Если так, то ты сильно изменился, папа. Раньше ты никому не позволял вести себя по-хозяйски в нашем дворце, — голос Лотти звучит как-то разбито и сурово одновременно. — Герцогиня Ребекка останется здесь, и точка! — взрывается рёвом король. За столом повисает молчание. Дети ещё с минуту обиженно смотрят на отца, а потом продолжают завтракать блюдами, которые теперь кажутся не такими уж и вкусными, как в иные дни. Напряжение между членами семьи ощущается явно. Один лишь Луи будто в своём мире и ни на что не обращает внимания. Он просто медленно поглощает еду из тарелки, и его глаза не выражают ничего. После трапезы все расходятся по своим комнатам. Луи заточён в абсолютном одиночестве, поскольку общаться с другими ему запрещено. Он вновь принимается считывать строчки книги одну за одной. Омега хочет, чтобы в его жизни всё было так же идеально и красочно, как у героев в этих сопливых романах. Остаётся только мечтать…х.х.х
Гарри стоит уже привычно у входа во дворец, а дети толпятся вокруг него. Они покорно ждут, пока башмачник намажет их туфли каким-то специальным обувным кремом, который требуется постоянно наносить на поверхность для лучшей износоустойчивости. Не хватает только Луи: он сидит взаперти, даже не зная о приезде Стайлса, начинающего волноваться из-за отсутствия омеги, с которым они так славно в прошлый раз пообщались. — Странно, что вы ещё не стоптали их, принцессы. Обычно вам хватает недели, чтобы от подошвы не осталось и следа, — кудрявый смеётся, стараясь разрядить обстановку и принимая в руки пуанты Дейзи. — Герцогиня Ребекка позавчера запретила нам танцевать. Если бы не она, конечно, пришлось бы уже ремонтировать туфельки, — Лотти печально вздыхает. — Она творит что-то ужасное, — Гарри кивает. — Я не думал, что кто-либо имеет право обращаться с вами подобным образом. А где, кстати, принц Луи? — он с надеждой смотрит на Томлинсонов, снова не находя среди них шатена (как будто тот может возникнуть из ниоткуда, пока альфа не видит). Конечно, Луи часто опаздывает, но не на 20 же минут. — Герцогиня посадила его под домашний арест. Ему нельзя никуда выходить и разговаривать с кем-либо, кроме прислуги, да и те, видимо, запуганы, — Лотти сочувствующе бросает взгляд на расстроившегося башмачника. — Неужели он в чём-то провинился? — Стайлс удивлен, но старается не подавать виду. — Нет, всё произошло из-за меня. Ребекка подумала, что Луи затеял танцы, но это я хотела танцевать, и все собрались из-за меня. Ох, мне так жаль, — у блондинки скапливаются слёзы в глазах. — Теперь он там мучается из-за моей глупости. — Не беспокойся, милая, ты не могла знать, что ваша любовь к танцам приведёт к таким последствиям. Думаю, я смогу что-нибудь придумать, чтобы принц Луи хоть на сколько-то вновь ощутил свободу. Не понимаю только одного… Почему король ничего не предпринимает? — Мы уже говорили ему, что Ребекка позволяет себе слишком много, но он не послушал нас, словно и не пытался услышать. Всё сильно изменилось с тех пор, как герцогиня приехала сюда. — А за принцем следят, когда он выходит на обед? — Ему отпирают дверь, чтобы он мог спуститься в столовую, но в течение получаса Луи должен вернуться, и тогда его опять запирают. И ещё… Точно! — лицо девушки озаряется. — Ребекка ведь не следит за ним, стражники тоже не преследуют — Луи может перемещаться куда угодно, когда выходит обедать. — Тогда всё должно быть элементарно. Вы можете, пожалуйста, передать принцу в самом начале обеда, что я жду на улице? Думаю, он сможет быстро поесть и незаметно выйти во двор. — Я попрошу Луи, чтобы он вышел через заднюю дверь — это с противоположной стороны дворца — так что вы встретитесь там. — Прекрасно! Спасибо, принцесса Лотти. Надеюсь, у нас получится успешно провернуть это всё. Главное — вовремя отпустить принца обратно, иначе его могут наказать ещё больше за то, что он сбежал, в этом не стоит сомневаться. Гарри наконец продолжает заниматься своей работой, натирая туфли кремом и не переставая прокручивать в голове мольбы о том, чтобы их план не провалился с треском. Когда с туфлями покончено, приближается уже время обеда. — Что ж, приятного аппетита всем вам, а я отправляюсь ждать. Ребята убегают во дворец, а Гарри, складывая свои приспособления, уходит вместе со своим конём на задний двор. Башмачник всегда поражается, что у Томлинсонов нет стражи снаружи дворца. По идее, в таких условиях кто угодно может свободно перемещаться по территории королевского двора, если, конечно, наблюдение не ведётся где-то из-за кустов. Проходит мучительная четверть часа, прежде чем раздаётся скрип двери за́мка. Уже успевший заскучать Гарри подскакивает с края клумбы, отряхиваясь и замечая Луи, который осторожно шагает ему навстречу. — Здравствуй, Луи. — Добрый день, Гарри. Это правда, что ты хотел меня видеть? — эта мысль воодушевляет омегу, поэтому его лицо почти перестаёт быть кислым после нескольких часов затворничества, а лицо даже приобретает прошлое сияние. — Да, абсолютная. Как же славно, что тебе удалось выбежать. Может быть, нам стоит отойти в более скрытное место, чтобы не быть замеченными? — Точно, пошли за мной, никто не должен следить. Тут недалеко есть беседка, в которой я провожу летом много времени. Стайлс поспешил за принцем, отмечая его непривычно загнанный вид. Луи привёл кудрявого в по-настоящему изумительное место. Вся беседка была выполнена из белого камня. Колонны, поддерживающие сводчатую крышу, были обвиты цветущими, тянущимися к нему растениями. Гарри ничего не понимал во флоре, но стебли этого растения напоминали ему какую-то лиану или виноград. В любом случае, изысканный стиль этой беседки очень точно подходил принцу. — Здесь очень красиво, — утвердительно произнёс кудрявый, обратив взор на омегу. — Спасибо. Эта беседка была создана по моей задумке три года назад, и она стала чем-то вроде моего личного райского уголка. Приятная атмосфера, чтобы поразмышлять над жизнью или помечтать. Шатен оглянулся, присаживаясь на лавочку, потом любезно улыбнулся, приглашая башмачника на место рядом с ним. Непривычно было приводить кого-то в своё уединённое место. Это показалось Луи по-особенному интимным, схожим с тем, будто он пустил в свою кровать человека, но с Гарри это чувствовалось удивительно комфортно. Чтобы не отнимать драгоценные минуты, альфа решил заговорить: — Рад сообщить тебе, что работа над танцевальными туфлями для бала уже началась. Эскизы созданы, осталось начать пошив. — Это замечательно, Гарри! — омеге уже не терпелось увидеть, что в итоге получится. — Да, но я хочу ещё кое-что тебе сказать, пока у меня есть на это смелость. Искренне надеюсь на твоё понимание, даже если мои слова покажутся поспешными или если они вовсе неуместны. Стайлс сглотнул, посмотрев на озадаченное лицо принца. Вот он, этот момент, когда всё могло полететь к чертям. Но Гарри верил, что риск стоит того. Если сам Луи раньше дважды поцеловал его в щёку и не пренебрегал лёгкими прикосновениями, всё могло сложиться удачно. — Я хочу признаться, что влюблён в тебя с того момента, как начал работать на вашу семью, и не могу больше скрывать это. Я знаю, что наверняка это неправильно, ведь я обычный рабочий, башмачник, — альфа как-то прискорбно вздохнул, а потом его взор метнулся к прелестной фигурке Томлинсона, его лицу с красивыми чертами и наполнился необъяснимым теплом, — а ты дивный принц... Мне хотелось, чтобы ты узнал о том, что я неровно к тебе дышу. Мне тяжело даётся держать эти чувства в себе, особенно когда мы так близки, как сейчас. И я даже не могу требовать от тебя взаимности... Сказать, что Луи был шокирован, — не сказать ничего. Он сидел, широко распахнув свои голубые глаза, глупо хлопая ресницами и кое-как дыша через разомкнувшиеся тонкие губы. Ему казалось, что всё, что сейчас сказал альфа, — просто плоды его воображения, но это была реальность. Реальность, о которой какую-то неделю назад омега даже мечтать не мог. Он словно сам попал в одну из своих обожаемых книжек. — Гарри, я… — поначалу у него не находилось слов, чтобы ответить, но потом он собрался с мыслями. — Я хочу, чтобы ты знал, что ты не просто рабочий. Ты потрясающий альфа, смекалистый и добрый... в которого я влюблён с того момента, как увидел в нашем дворце, — ответил Луи с придыханием после небольшой паузы. Теперь удивлён был Стайлс. Он сначала открывал-закрывал рот, как рыба, а потом будто очнулся. Он так надеялся услышать именно это, но, услышав, растерялся, пытаясь уложить всё по полочкам в голове и сердце. — Не обессудь за это, Луи. После своих слов Гарри облегчённо выдохнул и стремительно приблизился к лицу принца, целуя того в бархатистые губы. Он нежно обхватил лицо омеги широкой ладонью, второй взявшись за правую руку парня, сцепляя их пальцы. Томлинсон же положил левую руку на плечо Гарри, мягко держась за ткань его чёрного жилета, как за спасательный круг, позволяя ему утягивать себя в мир сбывшихся фантазий. Мир словно вновь расцветал вокруг. Их запахи приятно сочетались, а сердца начинали биться в унисон, исполняя пьесы о любви. Именно этот поцелуй стал отправной точкой в будущих романтических отношениях парней. Они никогда не забудут эти мягкие касания губ и бережные прикосновения рук под сводами беседки, скрытой от любопытных глаз. Как жаль, что тогда у них оставалось всего десять минут, но они постарались насладиться ими сполна. Позже Луи сидел в своей спальне, преисполненный радости. Оказывается, всё это время он был влюблён взаимно. «Может быть, если бы не Ребекка, этой встречи даже не произошло бы? До чего же хорошо было поговорить с Гарри наедине... услышать признание и признаться самому. А я-то думал, что альфе вообще не до меня. Ох, теперь понятно, почему сёстры всегда подшучивали надо мной из-за этого. Конечно, им всё было видно со стороны. Гарри любит меня… с ума сойти можно». Луи сам не мог поверить в своё счастье, периодически хихикая от собственных мыслей, как мальчишка, который дёрнул свою возлюбленную за косички. Единственное, грусть наводила мысль о том, что башмачник приедет ещё минимум через две недели, лишь когда надо будет сделать примерку туфель. «Ну, ничего, ради шанса снова встретиться с ним можно и подождать сколько понадобится». Дни тянулись невыносимо медленно, по крайней мере, для Луи. Где-то на пятый день после того поцелуя, сидя на ужине, шатен отметил особо странное поведение своего отца. Всё было ещё более странно, чем то, что король позволил герцогине устанавливать свои правила. Омега заметил, что его отец почти ничего не съел из того, что было подано, и, несмотря на обиды, парень начинал переживать. Кожа Марка была бледнее, чем обычно, а на лице не было и тени улыбки; никаких признаков жизни, кроме разговоров и движений. — Папа, — Луи робко позвал, на что его отец как-то заторможенно повернул голову, готовясь слушать. — С тобой всё в порядке? Ты выглядишь болезненно. — Честно говоря, я немного плохо себя чувствую, — кое-как выдавил из себя Марк, неуверенно кивнув. — Может быть, нам стоит вызвать лекаря? — Да-да, конечно, пожалуйста. Ах, моя голова сейчас точно распадётся на части, — король потёр виски, прикрывая глаза. — Пускай слуги отведут отца в спальню. Матушка, пошли, пожалуйста, за врачом, — Луи стал распоряжаться, поскольку все растерялись и не могли придумать, что делать. — Попросите повариху сварить куриный бульон и заварить ромашковый чай. Нам всем нужно оставаться спокойными и не нервничать. Может быть, это лишь простуда. Конечно, Луи самому слабо верилось в свои слова, потому что на простуду состояние отца было совсем непохоже. Однако и оставлять это всё нельзя было. Буквально через час после ужина во дворце появился лекарь, который сказал, что болезнь Марка похожа на отравление, и выписал какой-то препарат, что должен был очистить организм короля от всего вредного и токсичного. Кроме того, лекарь предупредил, что через день приедет осмотреть Марка. Все члены семьи искренне надеялись, что таблетки смогут помочь королю.х.х.х
Следующим днём Луи после завтрака направился к поварихе, чтобы попросить у неё опять сварить бульон для отца. Про домашний арест все, кажется, позабыли, только заслышав о недуге Марка. Томлинсон подошёл к небольшой деревянной двери, через которую просачивался приятный аромат какой-то сладкой выпечки. Изнутри доносились разговоры, и омега остановился, поддавшись чутью. Прислушавшись, Луи узнал неприятный голос Ребекки. «Это как-то очень подозрительно», — про себя подумал парень и решил, что не будет прерывать беседу, продолжив подслушивать. — Вот, это ещё препарат. Если королю станет лучше из-за таблеток лекаря, то используй бо́льшую дозу, ты меня поняла? Если что-то пойдёт не так, то все узнают, что ты крутишь романы с Томасом, и вышвырнут тебя из дворца. Уяснила? Король не должен дожить до бала! — Я Вас поняла, герцогиня. Всё будет сделано, — дрожащим голосом ответила кухарка. Луи уловил приближение стучащих каблуков и поспешил скрыться в тени под лестницей, ведущей на второй этаж. Он слышал, как герцогиня прошла к ступенькам и поднялась по ним. Парень буквально задержал дыхание. Во-первых, он пытался не выдать себя. Во-вторых, он был шокирован. Так вот, оказывается, почему его отцу было плохо. Кусочки паззла вставали на свои места. «Об этом срочно надо сообщить отцу. Комнату, в которой живёт Ребекка, нужно как следует изучить на наличие этого губительного вещества». Обдумав всё и разложив в голове по полочкам, Луи наконец вышел из укрытия и направился в покои отца стремительным шагом. Он по-хозяйски распахнул дверь и зашёл в спальню Марка, лежавшего в кровати с мокрой тряпкой на голове, мучаясь от жара, который то сменялся ознобом, то возвращался. — Папа, у меня очень важные новости, которые не могут ждать. — Да, я слушаю тебя, Луи, но не могу уверять, что способен полностью осознать то, что ты хочешь сказать. Я сейчас словно в бреду. — Постараюсь кратко и понятно. В общем, только что я слышал, как Ребекка подговаривала повариху добавлять какие-то таблетки в твою еду. Она хочет, чтобы ты не дотянул до бала. Глаза Марка резко распахнулись в ужасе, и он даже нашёл в себе силы приподняться в постели. — О Боже, Луи... т-ты уверен, что не ошибаешься? — Я точно тебе говорю, мне незачем врать. Мне кажется, эти таблетки ещё и затуманивают твой разум. — Я хочу довериться тебе, Луи, ты ведь действительно никогда не лгал мне, но надо полностью убедиться во всём. Будет непозволительно обвинить герцогиню, если она не причастна на самом деле. — Знаю, это мог бы быть кто-то другой, но ведь ты стал вести себя странно как раз с тех пор, как Ребекка приехала к нам, и голос, который я слышал, был точно её. — Тогда я поручаю тебе разобраться в этом, дорогой. Ты смышлёный омега. Королю трудно было поверить в то, что герцогиня могла его предать, но это растолковало бы всё, что успело случиться за последние несколько дней. Он ведь действительно перестал контролировать свои мысли и слова и пустил всё под откос, что начинал осознавать только сейчас. — Я постараюсь всё выяснить и сообщу тебе, как только что-либо разузнаю. — Я не сомневаюсь в тебе, сынок, — Марк улыбнулся парню, из-за чего тот приободрился, подходя ближе: — И у меня ещё есть один важный вопрос... Луи опустил глаза в пол, присев на край кровати отца. Он взял в руки ткань подола платья, как будто та была ему очень интересна в тот момент. Может быть, это было вовсе не подходящее место и время для подобных вопросов, но теперь пути назад уже не оставалось. Ему нужно было разобраться со своими потайными мыслями. — Ты разрешил бы мне выйти замуж за альфу, который не является принцем? — конечно, мечтательный омега уже надеялся на то, что Гарри предложит ему выйти за него замуж (и что, что они впервые поцеловались совсем недавно?). — Ох, милый… Думаю, да, и по нашим законам это не запрещено, но альфа должен быть достоин тебя и места на престоле и должен любить тебя так же сильно, как и ты его. У любви не должно быть сословных рамок, — король задумался. — Стоп, Луи, ты что, нашёл своего альфу? — Марк в удивлении уставился на сына, такие новости способны излечивать не хуже лекарств. — Ну, в общем-то да. Я надеюсь, что у нас всё получится в будущем, — застенчиво сказал парень. — И кто же он? И когда ты успел только, если даже не выезжал в город в последнее время? — Мы оба знаем его уже достаточно долго. Мне даже не пришлось выезжать в город, чтобы влюбиться в него. Если честно, я не хочу пока говорить, кто это, но это очень хороший человек. Может, ты и сам догадаешься, — Луи подскочил с кровати и оказался у выхода. — На сегодня достаточно секретов. Спасибо, что выслушал, — омега улыбнулся и выпорхнул за дверь. «Папа будет не против, если мы с Гарри будем вместе. Господи, как же это прекрасно. Осталось только разобраться с герцогиней Ребеккой и тем, что за переворот она задумала». Луи решительно направился в сторону кухни после ужина. Он намеревался выяснить как можно подробнее, что связывает Ребекку с кухаркой. Принц из вежливости постучал в дверь, ожидая ответа. Изнутри послышалось приглушённое «Входите», и парень уверенно прошёл в помещение. Он с наслаждением вдохнул ароматы еды, заставая, как даже без помощников здесь кипит работа, и подошёл ближе к поварихе. Та повернулась к нему и сразу же поклонилась. — Ох, добрый день, Ваше Высочество. Что Вас привело ко мне? — Элизабет, мне просто... необходимо знать, что герцогиня заставляет тебя подсыпа́ть в еду короля. Ты ведь признаешься, не так ли? — Н-но, принц Луи, я не понимаю, о чём Вы говорите, — её испуганный взгляд сразу же заметался по комнате, но ни разу не остановился на омеге. — Ты лжёшь! — резко сказал Луи, ударяя ладонью по столу. Ему не хотелось бы быть жестоким, но случай вынуждал. — Одна птичка напела мне, что ты встречаешься с Томасом, — хитро сказал Луи, — а ты ведь помнишь, что в нашем дворце запрещены отношения между слугами? Стоит ли мне говорить, что произойдёт с тобой и твоим возлюбленным Томасом, если король узнает о ваших отношениях? — П-принц, прошу Вас, пожалуйста, не гневайтесь. Герцогиня... она шантажировала меня. Я не хочу остаться без дома и работы. Помилуйте, — повариха уже стояла на коленях со слезами, которые норовили брызнуть из глаз. — Просто скажи, что ты подсыпа́ла в еду королю, — отрезал Луи, в душе ликуя от некой своей победы. — Вот! Я не знаю, что это, но герцогиня предупреждала, что сначала от этих таблеток мутнеет сознание, а после начинает ухудшаться здоровье, — женщина поспешно достала из шкафчика зелёную стеклянную баночку, заткнутую пробкой. Внутри находились таблетки тёмного цвета. — Простите, что подвела Вашу семью, принц, — кухарка виновато опустила голову, протягивая препараты омеге. — Во-первых, спасибо, что ты призналась. На кону стояла жизнь короля, которую ты могла сгубить, даже если у тебя самой таких намерений изначально не было. Во-вторых, мы решим, что делать с тобой и Томасом, — Луи не хотелось бы разлучать парочку, он ведь сам теперь понимал, какого это — любить и быть любимым. — А в-третьих, прости за мой напор, мне просто нужно было знать правду. А теперь прощай. Тебе остаётся только ждать своего приговора. — До свидания, принц Луи. Простите... Томлинсон уже предчувствовал вкус того, как восторжествует справедливость. «Если Ребекка думала, что может просто так взять и испортить жизнь нашей семьи, то она сильно ошибалась, потому что на каждое действие существует своё противодействие». На следующий день Луи проснулся в отличном настроении. Герцогиня ещё и не подозревала, что её план по свержению Марка с престола с крахом провалился, а король теперь должен был начать выздоравливать без новой дозы отравы. Всё потихоньку налаживалось. Оставалось только разобраться с Ребеккой, ведь принц уже решил, что прикажет делать с двумя бетами-слугами. Снова занятия с герцогиней. Снова веера. Снова серые платья и пучки на голове. Снова презрительный взгляд, но теперь и Луи не боялся смотреть на Ребекку с вызовом в глазах. — Итак, дети, сегодня закрепляем ваши умения, корректируем ошибки, чтобы всё было идеально, — своим высокомерным тоном произнесла мисс Зануда (так её стали называть все девочки-омеги спустя два занятия). Тут-то и наступил момент, когда вся правда должна была всплыть. Шатен подал голос: — А может быть, вы лучше преподадите нам урок об этих интересных таблетках и о вашем плане против короля? — Луи раскрыл руку, в которой лежала та самая зелёная баночка. — Откуда ты это взял, несносный ребёнок? Герцогиня разгневалась как по щелчку пальцев, совсем не контролируя себя и ещё не понимая, в какие неприятности вляпалась. Она подошла к омеге и попыталась выхватить у него препарат из рук. — Немедленно отдай это мне! — Стража! — позвал Томлинсон, после чего два мужчины в железных доспехах, поставленные по просьбе Луи у входа в зал, подошли к нему. — В темницу эту женщину. Стражники с лёгкостью подхватили под руки выкрикивавшую проклятия Ребекку и увели в подвал дворца, чтобы прицепить к её рукам и ногам кандалы для вечного заключения. — О Господи, что только что произошло? — шокированная, спросила Лотти. — Произошло правосудие, дорогая моя сестрица, — спокойно ответил ей шатен, облегчённо вздыхая, словно с его плеч упала гора. — Думаю, нам всем нужны подробности, — сказала Физзи, после чего все сёстры её поддержали. — Всё за обедом, милые дамы. Ну, а сейчас мы наконец-то свободны. Можем переодеться в свои любимые домашние платья и спокойно выйти погулять. Больше никаких герцогинь. Продолжаем наслаждаться жизнью, ну, и, конечно, танцевать! Куда мы без танцев? Ребекка, к счастью всей семьи Томлинсон, теперь стала лишь ужасным воспоминанием. Юный принц приказал предоставить Элизабет и Томасу домик за городом, где они могли бы обустроить свою жизнь, раз уж между ними завязались отношения. Король узнал о том, что слуги крутили роман, однако согласился со своим сыном насчёт того, что им просто нужно выделить жильё и средства на проживание, так как и допустить Элизабет вновь до хозяйства во дворце было бы рискованно. Всё вставало на свои места. Луи наконец дождался приезда Гарри. Он вместе с сёстрами и маленьким братом, по обычаю, встречал его у ступенек, ведущих в дворец. Омега, как и всегда, шёл позади всех. Но, безусловно, именно на него первым делом обратил внимание Стайлс. Он не знал, что происходило в дворце всё это время, но был безумно рад, что его возлюбленный сейчас был среди членов семьи, а не сидел в заточении. Сияющее от радости лицо омеги давало повод думать, что всё налаживалось. — Добрый день, принцессы и принцы, — альфа открыл свой неизменный сундук, в котором лежали пробные модели туфель. — Ну, что, будем мерять обувь? — Конечно! — послышались довольные голоса. — Что ж, начнём с вас, малыши, — Гарри достал две самые маленькие пары обуви. — Мы уже не малыши, — пробурчал Эрнест, на что остальные только посмеялись. Луи с умилением наблюдал, как башмачник помогал детям надеть туфли и заботливо спрашивал их про ощущения. Гарри оставлял себе пометки и записывал, что нужно подкорректировать, чтобы обувь сидела идеально. Когда наступила очередь Луи, он встал рядом с кудрявым и ожидал, когда тот достанет и его пару черновых туфелек. Омега не ожидал этого, но вместо того чтобы протянуть обувь шатену, Гарри своей длинной рукой обхватил парня за талию, притягивая ближе к себе и нежно клюя его сначала в уголок губ, а затем трепетно прижимаясь к самим губам, при этом озорно улыбаясь. Со стороны девочек послышался счастливый писк. — Мы дожили до этого момента! — победно улыбнувшись, сказала Лотти, на что Луи смутился, краснея, а Гарри гордо ухмыльнулся (ведь он имел возможность любить самого прекрасного омегу, который любил его в ответ). По окончании примерки пара отправилась на прогулку вокруг дворца, чтобы не маячить перед глазами младших наследников. Томлинсон рассказал всё, что произошло, пока башмачник не посещал их, а Гарри внимательно слушал омегу, иногда задавая назревавшие вопросы. — Я считаю, ты будешь замечательным королём в будущем, ведь уже сейчас ты просто прекрасный принц, — он, правда, восхищался тем, что парень смог разобраться во всей этой сложной ситуации. — Спасибо, — Луи покраснел, прижимаясь ближе к Гарри. — Бал уже через две недели, вы выбрали себе платья и костюмы? — Да, девочки постоянно трещат об этом. Ну, а я уже давно знаю, что надену, — омега вспомнил, как объяснял портному всю свою задумку, очерчивая силуэты своего платья на бумажке. — Что ж, тогда завтра я приеду с подкорректированными моделями и буду думать над цветом ваших туфлей, в зависимости от ваших нарядов. Хотя я могу догадываться, что твоё платье будет розового с лиловым цветов, — Стайлс хитро сощурил глаза. — Но… Как ты понял это? — Луи пришлось остановиться, чтобы с впечатлением посмотреть на Гарри. — Наверно, я слишком часто и много наблюдал за тобой, чтобы не догадаться, — башмачник посмеялся. Он почти всегда делал Луи обувь именно розовых оттенков. — Ну, и какого же тогда цвета ты сделаешь туфли? — заискивающе спросил омега. — Лилового, естественно, — Стайлс сказал это как что-то очевидное. — Почему, если есть ещё розовый вариант? — Мне больше нравится лиловый. — Очень логично, Гарольд, — омега хихикнул. — Гарольд — не моё имя, — Гарри поднял брови в немом вопросе. — Я знаю. — Тогда почему ты называешь меня так? — альфа был в недоумении, но при всём этом он бы позволил Томлинсону называть его именно Гарольдом. — Потому что мне так нравится, — невозмутимо сказал Луи, практически передразнивая Гарри. — Мне кажется, или кое-кто сейчас пытается нарваться на проблемы, — в радужках глаз Стайлса, помимо изумрудного оттенка, начали плескаться огоньки баловства. — Абсолютно н… Омега резко вскрикнул, потому что его с лёгкостью подхватили на руки, как невесту, кружа, отчего ему пришлось обхватить шею Гарри, пряча лицо в кудряшках, спадающих на плечи. — Ох, Гарольд, Вы просто несносны, — сказал Луи, ткнув пальцем в грудь альфе, когда его наконец опустили на землю. Оба парня посмеялись, пребывая в отличном расположении духа от такой лёгкой прогулки, которая делала влюблённых всё ближе и ближе. — Конечно, я полный негодяй, но, несмотря на это, я Вас люблю, принц Луи, — важно сказал Стайлс. — И я люблю Вас, Гарольд. Омега потянулся за поцелуем и, конечно, получил его, полного заботы и любви. Им хотелось раствориться в этом совершенном приторном моменте, как мёд в тёплом молоке.х.х.х
Большой зал был залит мягким светом хрустальных люстр со свечами. Гости стояли небольшими компаниями, обсуждая повседневные темы от погоды до политики. Джоанна с Марком счастливо наблюдали за всеми с балкончика. Правители и наследники из других королевств собрались здесь, чтобы отпраздновать годовщину восхождения на престол могущественных супругов Томлинсон. — Вашему вниманию дети наших достопочтенных правителей! Гости немного отошли к краям зала, образуя в центре свободную площадку, на которой выстроились ослепительно наряженные ребята в бальных платьях и новых танцевальных туфлях, с аккуратными укладками и причёсками. Они приветливо улыбались, ощущая на себе всё внимание. Дворецкий представил каждого ребёнка, после чего заиграла оркестровая музыка. Под восторженные взгляды гостей они начали синхронные движения. Идеально вытянутые носочки, плавные изгибы рук, завораживающие фигуры. Золотые бра на стенах отбрасывали на танцующих отражение зажжённых свечей, довершая это поистине прекрасное представление. Когда музыка закончилась, зал был оглушён громкими аплодисментами, посвящёнными детям, которые и сами были довольны собой. Старшие сёстры Луи разбежались по залу, начиная выполнение своих планов по знакомству и непринуждённому флирту с симпатичными альфами-принцами из других королевств. Сам же парень пытался найти взглядом своего возлюбленного в толпе, но никак не мог увидеть его среди всех этих напыщенных персон. Он нервно поправил полупрозрачный струящийся слой не слишком пышного подола своего платья, спустил рукава-фонарики слегка ниже по плечам, затем проверил, не перекрутился ли широкий атласный лавандового оттенка пояс, подчёркивающий фигуру чуть выше талии и дополняющий основной нежно-розовый цвет. Какой-то альфа умудрился втянуть растерявшегося Луи в разговор: — Полагаю, вы завидный наследник: омега, да ещё такой красивый и талантливый, — откровенно льстил молодой мужчина, что никак не привлекал Томлинсона, а лишь, наоборот, вызывал отвращение ко всей этой фальши. — Я Вам очень благодарен, но… — Луи хотел было сказать, что у него уже есть пара, потому не стоило бы разбрасываться такими словами, однако был удачно прерван. — Кхм… — кудрявый парень хрипло прокашлялся в кулак, обращая на себя внимание. — Извините, но позвольте мне украсть своего омегу у Вас? — Гарри обхватил талию шатена, придвигая его к себе. — Спасибо большое. Нагло, не дождавшись ответа от шокированного мужчины, Стайлс увёл Луи в сторону. Принц укоризненно шикнул на Гарри. — Мог бы быть и повежливее. — Он заигрывал с тобой, мне это не понравилось. — Ох, Гарольд, не ревнуй. Ты ведь знаешь, что я только твой, — омега посмеялся и получил возможность наконец осмотреть повнимательнее своего молодого человека. Сказать, что Луи был приятно удивлён, — ничего не сказать. Гарри выглядел шикарнее всех этих богатеньких принцев, топчущихся вокруг, в своём костюме пастельно-голубого цвета, который был схож с небесной голубизной глаз Луи. Из-под длинного пиджака выглядывала чёрная блуза, выполненная из лёгкой ткани, с лёгкими рюшами на груди, которые наводили омегу на мысли о том, что перед ним стоит какой-нибудь граф. На ногах альфы были лакированные чёрные ботинки классического стиля, а длинные кудрявые волосы были немного небрежно уложены. — Ты самый красивый в этом зале, — признался Луи. — Правда? — Гарри от похвалы вытянулся, как струнка. — Безусловно, — омега нежно улыбнулся. — Спасибо, — в толпе никто не заметил мягкий поцелуй двух по уши влюблённых парней. — А ты прекраснее всех на этом свете. Заиграла вальсовая музыка, не давая Луи поблагодарить башмачника, и Гарри протянул свою руку для очаровательного омеги. — Позвольте пригласить вас на танец, принц Луи. — Что ж, Гарольд, я согласен. — Тогда пройдём в центр, мой дорогой, и сразим всех наповал. Они вместе посмеялись, снова даря друг другу поцелуй. Держась за руки, парни вышли на площадку для танцев. Луи положил левую руку на плечо альфы, а правую вложил в большую тёплую ладонь, протянутую навстречу. Гарри расположил свою правую руку на стройной талии омеги, чувствуя, как тот становится ещё ближе. Они влились в ритм вальса и кружили по залу. Теперь всё внимание было обращено только на них. Король тоже наблюдал за своим счастливым сыном, наконец понимая, кого тот имел в виду, когда говорил, что у него появилась пара. Марк был очень даже не против такой кандидатуры на роль мужа для молодого принца. Невероятную тягу между этим альфой и омегой мог почувствовать любой в этом зале. В особенном восторге были сёстры Луи, Лотти и Физзи, ведь они так долго наблюдали за тем, какие отношения сложились между их братом и башмачником. Парни не замечали ничего вокруг себя, смотря в глаза друг другу и двигаясь, как единое целое. Когда прозвучали финальные ноты мелодии вальса, Луи прогнулся в руках альфы, и Гарри, склонившись к нему, оставил чувственный поцелуй на желанных губах. После такого неожиданного и романтичного представления все долго оставались заворожёнными.х.х.х
— Постарайся не волноваться, Луи. Для нас с твоей мамой это тоже очень важный день, так что ты заставляешь и нас переживать. — Я не могу, папа. Меня всего трясёт, словно после ледяной ванны. — Всё будет хорошо, дорогой. Глубоко вдохни и выдохни, успокойся. Нам пора идти. — Да, конечно, — шатен встряхнул руками, надеясь избавиться от дрожи. Марк взял сына под руку и повёл по торжественно украшенному коридору к проёму, что вёл в смежное помещение. С порога стал виден алтарь, украшенный свежими белоснежными цветками садового жасмина, прикреплённого прям на стебельках. В правой руке у шатена был букет из роз, окрашенных в сиреневый тон, который стал любимым у них с Гарри. Сзади длинный шлейф белого платья в пол несли так же волнующиеся Дорис и Эрнест. Томлинсон шёл неторопливо, чтобы не запутаться в достаточно тяжёлых блестящих юбках и чтобы успеть угомонить быстро бьющееся сердце. На глаза наворачивались слёзы радости. Луи из-под полупрозрачной ткани фаты с нетерпением посмотрел на своего жениха. Гарри стоял с сияющими глазами у алтаря, а сзади него за трибуной-кафедрой пристроился священник. Стайлс был одет в чёрный костюм с белоснежной рубашкой, а его шею украшала бабочка такого же цвета, как и розы в руках омеги. Он нервным движением поправил свои кудряшки и облизнул пересохшие губы. Луи подошёл к алтарю, почувствовав напоследок, как у самых ступенек отец отпустил его и встал рядом с королевой сбоку. Женихи повернулись друг к другу и блаженно улыбнулись, несмотря на что фата на лице омеги была преградой. Парни смотрели в глаза напротив и почти не слушали, что говорит им священник, пока тот не попросил произнести клятву. Томлинсон и Стайлс поклялись любить друг друга и быть вместе в счастье и невзгодах, пока смерть не разлучит их. На самом деле, эти слова абсолютно ничего не значили по сравнению с теми чувствами, что гораздо сильнее, чем любые клятвы, необходимые лишь для официальности. Молодожёны обменялись кольцами, осторожно надевая их на безымянные пальцы. Им наконец представилось право поцеловать друг друга. Гарри осторожно поднял фату с лица Луи, на пару секунд застывая, чтобы полюбоваться таким идеальным омегой, что выглядел просто по-ангельски. Стайлс приблизился к лицу своего уже мужа и поцеловал его в мягкие малиновые губы, вызывая волну умиления среди гостей. Джоанна и её дочери уже давно вытирали слёзы со своих щёк, всхлипывая. Этот день был волшебным. Особенно для влюблённых, которые теперь по праву назывались супругами. Сами молодожёны сбежали со свадебного банкета, оставляя гостей веселиться и наслаждаясь друг другом в первую брачную ночь. Это был уже не первый раз, когда они делились такими ласками и сплетались разгорячёнными телами, но всё же страсть, ещё более ощутимая, чем раньше, заполняла всю атмосферу их спальни. Через 9 месяцев после свадьбы на свет появился здоровый мальчишка с большими голубыми глазами и карамельными кудряшками, в котором всё семейство души не чаяло. И жизнь во дворце словно заиграла новыми красками. История настоящей любви между Луи и Гарри была поистине прекрасной и достойной того, чтобы стать сюжетом нового романа.