Морской прибой — дыхание земли Вращается земля, и море дышит Прислушайся и голосу волны внемли Тихонько спой — она тебя услышит. ____________________________________ Ступени — Перекати-поле
Сэюн сильнее прижимает к себе уже совсем бледное тело. Короткий взгляд, и сердце колет от того, какие у Пёнгвана посиневшие губы. Ещё чуть-чуть, но парень боится, что не успеет. За спиной доносится вой сирен и грозный собачий лай. — Потерпи, потерпи ещё немного… Я спасу тебя… — хрипит парень, надеясь, что Пёнгван его слышит. Дыхания еле хватает, и в глазах уже пляшут искорки, но он только ускоряет бег. В траве он видит спасательный люк. Потратив несколько драгоценных секунд на то, чтобы открыть его и аккуратно спустить Пёнгвана, Сэюн вновь принимается бежать. Бежать и молиться. Руки и ноги наливаются свинцом, а в голову закрадываются страшные мысли, что вот так они и пропадут оба. Останутся гнить в старой трубе среди мха и крыс, исчезнут для всех, будто и не было. Их будет помнить только море, как двух глупых мальков, сгоревших во взрослом мире. Но вот виднеется спасительный свет. Из последних сил Сэюн вырывается на свободу. Возможно, когда-нибудь, когда будет тонуть во тьме, он пожалеет об этом мае, об этой встрече и о том, что не сделал первый шаг, а пока в нос вновь ударяет запах сирени…***
В классе, в котором только недавно раздавался смех, теперь лишь злобный шёпот, потому что речь вновь зашла о его «особенности». В такие моменты ему хочется кричать, но какой смысл, если никто не слышит? Никто из них не хочет ничего менять. — Надеюсь, когда-нибудь их всех перебьют. — Лучше бы они сначала избавились от водолюбивых на земле. — А разве между этими водолюбивыми и мусором есть разница? В классе раздаются смешки. Несколько учеников нарочито громко заводят тему об опасных мульблефарах и с презрением изредка бросают взгляд на Сэюна, зная, что он это ненавидит. Становится тошно, может для кого-то нормально, что человек живёт по чужой указке, отказываясь взглянуть дальше своего мирка, но только не для него. — Вы ведь понимаете, что довольно глупо бояться того, о чём не знаешь и даже не хочешь узнать? — говорит Сэюн, складывая учебники в рюкзак. — Воу, можешь повторить? А то сложно понять, что ты там булькаешь. В классе снова проносятся злобные смешки. — Придурки. Нет смысла продолжать этот разговор. Всё равно ничего путного не выйдет, впрочем, как и всегда. Взяв сумку, парень направился к выходу, но через несколько секунд упал из-за подножки «любимого» одноклассника. Класс взорвался смехом. — Ой, прости, — хорошенько пнув рюкзак, парень, довольный собой, продолжил. — Я такой неловкий. Сэюну безумно захотелось врезать по этой самодовольной роже, но в кабинете директора он был так часто, что запомнил расположение всех папок. Пришлось просто подняться и пойти дальше. Он уже привык к такому, признаться, когда его избивали после школы, топили в унитазе и портили вещи, было намного хуже. Воздух в городе был таким тяжёлым для Сэюна, что голова от него начинала болеть ещё сильнее, и приходилось надевать маску. Он не любил город. Все эти огромные здания безумно давили, здесь он ощущал себя одиноким каждой клеточкой тела. — «Это конец, — думал он каждую неделю, когда на велосипеде подъезжал к больнице. Прямо как сейчас. — Он должен это сказать». Однако за все тринадцать лет его желание так и не сбылось. Даже его лечащий врач уже ни на что не надеялся. Он как, обычно, интересовался его состоянием, проводил осмотр и грустно улыбался, когда ловил взгляд, полный надежд. — Вы снова выпишете мне эту дрянь? — Сэюн указал на баночку таблеток. — А ты снова не будешь их принимать? Мужчина улыбнулся и протянул ему баночку. Было видно, что он уже ничего не может сделать, и все эти действия только формальность перед какой-то главной новостью. — Сэюн, ты хороший парень, и я правда хочу тебе помочь, но дальше видеться смысла нет. Скажу тебе всё честно, — доктор тяжело вздохнул. — Ты уже не маленький, должен понимать, что с такой формой как у тебя, всё уже бесполезно. Мы можем продолжать видеться, но тебе лучше скорее свыкнуться с этим и просто жить… — Последним днём? Не волнуйтесь, я понимаю. Спасибо вам большое за всё. Поклонившись, парень в небольшой растерянности побрёл к выходу, но, взявшись за ручку двери, замер. — Не сообщайте моим родителям, пожалуйста, я лучше сам. — Да, конечно. — Спасибо. До свидания. Дверь закрылась, но парень очнулся, лишь когда вышел на улицу. Всё случилось слишком быстро, и теперь в голове стоит оглушающая пустота, а на душе странная лёгкость, хотя на сердце налёт безнадежности. Сейчас лучше ехать домой. Мимо пролетают лепестки сакуры. Удивительно, что она растёт даже среди этого мрака. Наступает весна, а Сэюн уже привык, что каждую пору головные боли усиливаются. Ему предстоит вновь бороться со своей тягой убежать куда-нибудь далеко, выслушивать нудные лекции учителей, прятать таблетки и сидеть в четырех стенах до самой ночи, ведь только тогда он, укрытый покрывалом тьмы, может убежать туда, куда зовёт сердце. Так было всегда. Гидрогефиро — тяга к бушующим волнам, жажда нырнуть на самое дно и не возвращаться, обычно вызванная душевной болью. Болезнь, которая поражает одного из тысячи, и этим одним оказался Сэюн. Сколько себя помнит, он никогда не боялся голубых волн, которые скрывали в себе множество опасностей. Однако он чувствовал нечто большее, чем другие. Вода тянула к себе и заставляла искать в глубинах памяти потерянные слова, прикосновения и взгляды. С раннего детства его звал мягкий, добрый голос. Он манил к лазурным волнам, которые таили в себе что-то знакомое. Родители и доктора говорили, что это всё психологическая травма из-за большого стресса, испытанного в детстве, но Сэюн не верил в это так же, как и в то, что под толщей воды таится опасность. Раньше он всегда это доказывал, но теперь просто молчит. — Специалисты утверждают, что в этом месяце крайне опасно выходить в море в связи с последними событиями… Остановившись у огромного экрана, Сэюн запрокинул голову. Мужчина, одетый в чёрный костюм, с очень серьёзным видом вещал об опасности воды. Да. Именно поэтому он молчит. Мальчишка восемнадцати лет никогда не сможет перекричать правительство, ему остаётся только молча глотать гнев чужих ему людей и надеяться, что всё изменится. Ведь этого не избежать. Крутить педали так тяжело, когда взгляд всё время падает на голубой лоскуток моря. Наверное, это единственный плюс того, что семья Сэюна живет на самом краю города. Здесь не часто бывают дожди. Свинцовые тучи с примесью пепла и выбросов редко доходят до восточной части, поэтому ночью Сэюн может смотреть на звезды, а днём наблюдать, как лучики солнца ласкают слабые ростки сирени. Единственного лекарства от этой головной боли. Из-за тишины Сэюну намного лучше находиться в восточной части Эстэра, по крайней мере, так говорил доктор. Он был прав. К сожалению, только в этом. Главной проблемой являлось само море. Жить у самой кромки воды с гидрогефиро, конечно, умно, но родители Сэюна посчитали, что лучше здесь, чем в грязном городе, где тебя считают… каким-то не таким. Скрипнула деревянная дверь. Дом, в котором жила семья Сэюна, находился на небольшом обрыве. Двухэтажное здание из серого камня с не вписывающейся деревянной крышей, на которую не взглянешь без боли. Отец Сэюна заменил бы ее, но, как говорит он сам: «Не течёт и ладно». Раньше здесь жили строители самого порта, который находится в пятнадцати минутах езды на велосипеде. Какие именно работники, Сэюн не знает, потому что долго никто не задерживался, максимум недели две. Люди буквально бежали из этого места. В итоге, никто не хотел больше здесь находиться. Время шло. Неделя сменяла неделю, а затем они превратились в месяцы. Порт так и остался недостроенным. Сносить его никто и не собирался, впрочем, как и этот дом. Спустя два года здание выставили на продажу за неприлично малые деньги, ведь жить у воды не каждый осмелится, а у семьи Сэюна как раз были проблемы с финансами. Они продали квартиру и переехали. На время, пока всё не наладится. Всё наладилось, а «на время» осталось. — Я вернулся. С кухни шёл запах выпечки, и было слышно, как закипает чайник. Разувшись, парень прошёл в комнату, где практически каждый вечер собирались домочадцы. Кухонька освещалась тёплым светом маленькой люстры в тёмно-кремовом абажуре. На круглом деревянном столе с явно не новой скатертью стояла ваза с цветами, правда, искусственными. У сестры Сэюна аллергия. — Вернулся, — женщина с румянцем на лице нежно улыбнулась. — Мой руки, зови сестру, и давайте ужинать. — Хорошо. Может быть, выдал голос, может, выражение лица, но его отец, сидевший за столом, оторвался от чтения газеты и внимательно посмотрел на сына. — Что-то случилось? — Нет, все прекрасно, — Сэюн говорит это как можно более непринужденно, но ладонь в кармане сама сжимает баночку таблеток. — Просто у меня есть для вас новость… Договорив, он набирает полную грудь воздуха. Сейчас это самое тяжелое и важное для него. Так не хочется врать родителям. В конце концов, они все узнают, но пусть хотя бы до этого живут и улыбаются. Возможно, он им всё расскажет. Да, потом Сэюн им всё расскажет, когда придёт время. Врать самому себе так глупо. — Доктор сказал, что у меня большой сдвиг, и теперь мне нужно лишь принимать лекарства, — выдаёт он на одном дыхании и видит, как лица родителей начинают сиять от счастья. — Сэюн… Сынок, боже, это так… — на глазах женщины появляются слёзы. Сэюн и отец ринулись к ней, чтобы успокоить, но она быстро вытерла солёные капли. — Всё хорошо! Ха-ха, правда. — Мы так счастливы! Сердце начало обливаться кровью, Сэюн давно не видел их такими счастливыми. Сейчас он тоже должен радоваться, но даже улыбка даётся ему с трудом. Приходится идти на не очень правильный поступок. — Простите, но поужинайте без меня, я пойду в свою комнату, немного устал, и эта новость так шокировала, — смущённо проговаривает парень. Родители неуверенно кивают головой, улыбаются и пытаются подобрать слова, но Сэюн быстро уходит, чтобы закончить этот разговор. Хватит с него этого галимого театра. Всё так глупо. Они могут узнать правду, всего лишь позвонив доктору, но Сэюн знает, что они этого не сделают, потому что безумно доверяют сыну. Как видно, зря. — Мм, Цветочек, ты уже вернулся? — путь к лестнице на второй этаж преграждает девушка, похожая на актрису. Иногда Сэюну кажется, что его сестра слишком много времени уделяет внешнему виду. — Сэджин, я… — Не стоит. Я всё слышала. Так глупо, что родители поверили, — её шёпот заставляет беспокойно сжаться сердце. — Но их можно понять. Будем считать это ложью во благо. — Спасибо, — одной проблемой стало меньше. — Боже, от тебя столько проблем, — девушка наигранно вздыхает и закатывает глаза. Со стороны можно подумать, что ей абсолютно всё равно на Сэюна, но это не так. Сейчас она думает только о нём и тайне, которую придётся скрывать от родителей. Опять хлопоты. Сэюн и Сэджин близнецы, но более разных людей тяжело представить. Родители говорят, что в детстве они были «не разлей вода», но в какой-то момент всё кончилось. Брат с сестрой стали отдаляться друг от друга, происходили споры, ругань, а потом дошло и до драк. Иногда, вспоминая всё это, парень грустно улыбается. Всё его детство с любимой сестрой было утеряно, а винит он в этом только себя. Поднявшись в свою комнату и закрыв дверь на защёлку, он наконец-то спокойно выдыхает. В маленькой комнате со старой мебелью, где всегда царит запах сирени, Сэюн чувствует себя на пересечении границ, меж двух миров, а связующей частью является окно над кроватью. Большое и круглое стекло в оправе из какого-то железа и круглой ручкой, которую сначала можно принять за неуместный элемент декора. Зачем это окно, он не знает, да и не важно. Главное, что из него можно наблюдать, как солнечный диск медленно тонет в голубом покрывале. Небо и море сливаются воедино, делая космос за стеклом намного больше. Это и в правду волшебно. Дождавшись, когда все заснут, Сэюн поворачивает ручку, спускается по пожарной лестнице вниз и, садясь на велосипед, мчится в другой мир. В свой мир. Заброшенный порт давно стал его пристанищем, его другом, его вторым домом. Тут он рассказывает волнам о своих печалях и радостях, взлётах и падениях. Стоя на довольно высоком причале, до которого не достигали даже самые маленькие капли волн, Сэюн вновь дрожит от ветра и мечтает о лучшем. Возможно, когда-нибудь, где-то вдали такая же молодая душа будет гореть изнутри, сливаться с темнотой и обжигать свои щеки слезами, но, в отличие от Сэюна, она сможет разглядеть свет. Такой крохотный лучик света, который яростно будет пробиваться сквозь живые трупы общества именно к ней. Разглядит и не исчезнет. Достав баночку с таблетками, он открывает крышку. Маленькие пилюли начинают падать в воду и исчезать. Море теперь никогда их не вернет. Смотреть на волны, разбивающиеся о железные столбы, так больно. Сэюн чувствует, как внутри все сжимается, но он и не думает отступать, наоборот. Шаг. Ещё один. Ветер бьёт в лицо всего несколько секунд, а потом тишина, которая буквально вливается в уши, и Сэюн попадает в холодные объятия. Он чувствует, как пульсируют его вены. Перед глазами всё плывет. Нет, он не убивает себя, он просто хочет почувствовать этот волшебный момент от начала и до конца. Ещё несколько секунд, и он начнёт работать руками, а потом вновь вдохнёт кислород. Сэюн видит, как наверх подымаются пузырьки воздуха. Чувствует, как солёная вода вливается в лёгкие, обжигая горло. Кажется, это была последняя секунда. Назад дороги уже нет. Перед глазами проносятся все восемнадцать лет. Оказывается, это такая маленькая цифра. Посиневшие губы изгибаются в улыбке. Боже, даже в эти последние мгновения он слышит тёплый голос и, кажется, даже видит силуэт. Такой знакомый и осязаемый. Он чувствует холодные прикосновения, от которых так хорошо, и в голове проносится последняя мысль: «Теперь это точно конец…» « У тебя очень глупые мечты», — Сэюн всегда слышал это от взрослых, и лишь один человек всегда был способен оценить его наполеоновские планы в шесть лет. Они оба мечтали о дальних галактиках. Они оба мечтали о приключениях. Они оба были детьми. Тихий голос извне начинает заглушать что-то остро колющее внутри. Он такой неизвестный, но Сэюн скучал по нему. На удивление. Всё вокруг кружится, у него колет и режет горло, а потом всё резко обрывается, только в ушах остаётся какая-то преграда для звука. Парень медленно открывает глаза. Тёмные размытые краски постепенно собираются в одну картинку. Пару минут Сэюн просто смотрит в небо, не думая и не чувствуя ничего. Постепенно, когда холодный ветер начинает кусать кожу, а в голове появляются первые отголоски сознания, он чувствует чьё-то прикосновение. — С тобой всё в порядке? — голос был безумно тихим, но парень резко вскочил и сразу же чуть не упал от головокружения. — Аккуратней. Руки незнакомца нерешительно, даже с каким-то страхом, обхватили Сэюна и помогли сесть. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы Сэюн полностью пришёл в себя, затем он осмотрел место, где находится. Всё тот же порт, но теперь он сидит на песке в шагах двадцати от причала. Вокруг также тихо, лишь звук волн заполняет всё вокруг, кажется, сейчас начнёт светать. Если бы не незнакомец, который сидел, поджав к себе ноги, то Сэюн и не понял бы, что произошло. Кстати, о незнакомце. Он был весь мокрый и на нём почему-то был большой рваный свитер и джинсы до колен, а к его ногам прилипли водоросли. — Ты спас меня? — Да, — парень поднял голову. Сэюн увидел его глаза. Вернее, какой-то несвойственный человеку блеск в них. — У тебя был очень странный крик. Вот здесь. Тонкий палец указал на грудь Сэюна, и тот уже начал реально волноваться. Какой ещё крик «вот здесь»? И если на то пошло, что здесь делает этот парень? — Тебе нельзя умирать. У тебя неправильная боль. От услышанного Ким немного разозлился. Будут ему ещё указывать какие-то малолетки. Ну точно, этот тип из средней школы наверняка просто поссорился с родителями и сбежал из дома. Так далеко… Да кто этих подростков разберет? Сэюна это не должно волновать. — Не твоё дело, что я чувствую. Сэюн уверенно встал и направился к своему велосипеду. Лучше поскорее вернуться домой и забыть обо всем. Забыть об этом сладком чувстве полного погружения. Господи, как глупо обещать себе невозможное. Незнакомец прикусывает кончик большого пальца на руке из-за волнения и страха, нахлынувшего на него. Он так давно наблюдает за этим парнем, а сегодня даже дотронулся до него. Отпустить — обидно, больно, глупо. Задержать — страшно до безумия. Давно он уже не стоял перед таким выбором, но когда он видит, как с каждым шагом Сэюн удаляется от него, выбор становится очевидным. Прикосновение чужих пальцев заставляет вздрогнуть. Какое-то странное, давно забытое ощущение. Сэюн оборачивается. Этим утром парень не думал о конце своей жизни, не выслушивал бурчание сестры, не волновался ни о чем. Он стоял и смотрел на парня с испуганным взглядом, чьи мягкие черты вызывали какое-то умиление. Лучи восходящего солнца путались в их мокрых волосах и казалось, что даже время остановилось, чтобы посмотреть на две маленькие, потерянные в этом мире души. — Пока ты не исчез навсегда, пожалуйста, задержись на чуть-чуть. — Почему навсегда?.. Сэюна действительно волнует этот вопрос, но он не успевает договорить, как взгляд падает на шею парня. Жабры. Секундное остолбенение, и он машинально одёргивает руку. Как он, чёрт возьми, не смог заметить жабры и бледно-розовые, практически прозрачные перепонки на руках. Незнакомец вздрагивает и начинает потихоньку отступать назад. Только сейчас Ким смог разглядеть водоросли, которые вовсе не водоросли, а редкие чешуйки сине-зеленного цвета. — Мульблефар. Единственное, что смог выдать парень перед тем, как морской житель скрылся в глубинах вод. Сказать, что Сэюн был в большом шоке, нельзя, скорее, он был в некой эйфории от встречи. Один из тех, кого безумно боятся люди, вовсе не монстр с зубастой пастью, а милый парень, что доказывает правоту Кима. На лице играет такая яркая улыбка, которая не исчезает, даже когда он падает в кровать за несколько минут до будильника. Сменив одежду, Сэюн отправляется радовать семью своим счастливым лицом, о котором родители начали уже забывать. Хочется рассказать об этой встрече всем, но если он это сделает, то подвергнет опасности нового знакомого. В доме пахнет горячим чёрным чаем и травами. До сегодняшнего дня он никогда этого не замечал. — Давай быстрее! Сэджин вновь бурчит, но парень этого будто и не слышит, голова занята только одним существом. Скорее бы кончился этот день. Колёса велосипеда катятся намного быстрее, чем обычно, заставляя девушку сидеть в напряжении, держа юбку и брата. В городе вновь царит суета, которая даже приятна Сэджин. В отличие от брата, её сердце бьётся именно в такт машин, заводов и кирпичных зданий. — Сегодня не смогу тебя забрать. — Это еще почему? — Потому что у меня планы, — Сэюн направляется в класс, оставив сестру в полном одиночестве. В прочем, ненадолго, её сразу же окружают подружки. «Цветочек сегодня ведет себя очень странно. Планы? Ха, какие планы могут быть у человека, у которого даже друзей нет? Здесь явно что-то не так. Надо быть внимательнее». А пока Сэджин предстоит вновь выслушивать комплименты по поводу внешности и общаться с одноклассниками. Боже, какая тяжёлая жизнь. «У него были добрые глаза», — думает Сэюн, наблюдая, как учитель выводит формулы на доске. «Наверное, я испугал его, хотя он первый пошёл на встречу. Надо будет извиниться, если он всё ещё там, а если нет… Нет, он там. Обязательно». Сколько бы он не размышлял, сделать всё равно ничего не может. Остаётся только сидеть на уроках, постоянно поглядывая на часы, и замечать, что голова болит не так сильно, как обычно. Одноклассники вновь издеваются, но сейчас он готов идти только вперёд, не обращая внимания на злые языки. Готов быть режиссером своей жизни, пусть и плохим. Поэтому, когда наконец-то заканчивается последний урок, сердце начинает биться в новом ритме. Сегодня он оставит всё позади и позволит границам раствориться. Иногда, короткими ночами, его накрывали желания сбежать от этого мира. Раствориться в кружке недопитого чая, растаять под дождём, но теперь у него есть шанс что-то поменять. Дома никого нет, поэтому Сэюн спокойно может уйти. От предстоящей встречи желудок сворачивает, и руки немного дрожат, но это не мешает с удвоенной силой крутить педали. Наконец, когда он приезжает в старый порт, то просто слетает с велика и бежит к причалу. Солнце слепит глаза, а от вида большой воды становиться ещё лучше. Тяжело дыша, Сэюн вглядывается в волны и, набрав в грудь воздуха, кричит: — Я вернулся! Он так хочет повторить этот момент. Снова коснуться, чувствовать лишь то странное тепло и смотреть, как солнце поднимается лишь для них. Однако ответа нет. Он кричит. Снова. Опять. Ещё раз. Ничего. На сердце вновь полная печаль. Только нашёл и уже потерял, как глупо. Почему-то, даже сама жизнь смеётся над ним. — Знаешь, я действительно хочу увидеть тебя, — свесив ноги с причала, он уже просто шепчет. — Каждый день в моей душе опадают лепестки, и наступает зима, но сегодня я почувствовал тепло. Захотелось поверить, что этот мир не так плох. Спасибо тебе. Вода сегодня невероятно спокойная, а небо такое чистое. Сейчас Сэюн понимает, как хотел бы поделиться этим с кем-то. Рассказать о своих страхах, планах на будущее не только морю, но и кому-то, способному ответить. Все свои годы он провёл в скорлупе. Скрывал мысли и чувства в сердце, но теперь всё рушится. Внутри всё сломано, и он больше ничего не может скрывать. В солнечных лучах под небом голубым ломаются замки, и этих слёз больше не скрыть. — Почему ты плачешь? Голос застаёт врасплох. Сэюн быстро вытирает слезы и смотрит вниз. Из воды на него точно также глядит парень с розовыми волосами. — Не плакал я. Просто в глаз что-то попало. Детское бурчание вызывает улыбку на лице. Мальчик моря протягивает руку, Сэюн тянется как зачарованный, но не достаёт. — Не боишься? — в вопросе столько удивления и надежды. — Нет. Быстрая улыбка, и парень исчезает в воде, а через несколько секунд всплывает неподалёку у поваленного крана, где можно спокойно выйти на берег. Сэюн подбегает практически сразу. Молчание между ними вовсе не неловкое. Сейчас слова излишни. Они просто изучают друг друга. Морской мальчик внимательно всматривался в каждую черту лица Сэюна. Вблизи он ещё красивее. Наверное, не поздно начать их знакомство с нуля. Делая шаг, он заглядывает прямо в глаза и с какой-то детской хрипотцой и наивностью спрашивает: — Тогда, мы можем дружить? — Ну… — Сэюн уже и не помнит, когда у него такое спрашивали. — Да? В смысле, конечно. На лице у нового друга расцвела счастливая улыбка, которая действительно напоминает давно забытые черты чего-то или кого-то. — Можешь звать меня Пёнгван. — Парень протягивает руку. — Сэюн, — у Пёнгвана очень тёплые руки, а перепонки выглядят так забавно. — Я это… Принёс тебе тут… Вот. Достав из портфеля книгу, брюнет протягивает её, пряча взгляд и немного краснея. Он никогда такого раньше не делал. Ни для кого. Сидя на берегу моря, Сэюн наблюдает, как Пёнгван с нескрываемым интересом рассматривает принесённую ему книгу. Нельзя же в первую встречу да с пустыми руками. Маленькие тонкие пальцы аккуратно перелистывают хрустящие страницы. Один из любимых звуков Сэюна. Он много чего хочет спросить, но так неловко. — А что это такое? — Пенгван тыкает на практически бесцветную картинку, заставляя смущённого Сэюна оторвать взгляд от чешуек на ногах. — Это? Бабочка. — Бабочка? Красивая. — Да. Правда они живут не долго. Всего лишь несколько дней, но, наверное, этого достаточно. — Почему? — Потому что прекрасному не суждено жить долго. В этом мире всё имеет конец, — Сэюну становится грустно от своих же слов. Действительно, он никогда не видел ничего прекрасного, что было бы вечно. — Не правда! — Пёнгван закрывает книгу и с возмущением смотрит на собеседника. Люди такие глупые. — Если ты любишь что-то, то оно становится вечным, потому что живёт здесь. Мальчишка тыкает в грудь Сэюну. Такие детские рассуждения вызывают улыбку, но нельзя отрицать, что в них есть доля истины. Может, даже чуть больше. — А сколько тебе? На несколько секунд Пён задумывается. — Семнадцать. Говорят, что встречи — это не случайность. Встречи начертаны на карте нашей жизни, нужно лишь правильно бросить кость. Если это действительно правда, то Сэюн будет бросать её всё чаще и чаще, чтобы видеть эти улыбающиеся глаза и детскую наивность во всём, начиная от взгляда и заканчивая движениями. Они ещё долго так сидят, болтая обо всем. Сэюн рассказывает практически всё о себе, о мире кирпича и металла, а Пёнгван о красках и запахах большой воды, но время летит быстро, сжигая крохи жизни. Настает момент расставания. Сегодня нужно вернуться раньше, пока родители ничего не заподозрили. — Придёшь завтра? — Угу. Сэюн не говорит больше ничего, только отворачивается, скрывая смущённое лицо, но Пёнгвану этого достаточно. Он смотрит на удаляющийся силуэт, и ему действительно легко на сердце, если бы не недосказанность, то всё было бы прекрасно. «Он только ушел, а я уже скучаю». Этой ночью они оба засыпают с улыбкой на лице, закрывая в сердце драгоценные воспоминания. Наутро у Сэюна появляется странное ощущение в груди, которое начинает дышать. Оно греет и заставляет улыбаться. Весна шла своим ходом. Теперь жить стало намного легче, ведь в старом порту всегда ждёт молодая душа. Всего лишь месяц, а ощущение, будто они были знакомы всю жизнь. Пёнгван тот, о ком хочется именно заботиться. Маленький, наивный, упрямый и безумно любящий жизнь, поэтому они прекрасно дополняют друг друга. Сэюн не переставал носить ему книги, сладости и цветы. Самым любимым для морского мальчика были именно цветы. Фиалки, ромашки, лютики, сирень… Пёнгван любил смотреть на лепестки, которые колышутся от малейшего дуновения ветерка, словно крылья бабочки. А ещё они оба безумно полюбили снова и снова исследовать старый порт. Так они нашли огромную трубу, которая вела куда-то во тьму. Проверять они не стали, но нашли люк, выводивший практически на окраину города. — А ты можешь, — Сэюн замялся, подбирая слова и смотря на Пенгвана, который звёздочкой лежал на воде. — Надолго отходить от моря? — Могу, но мне придется часто пить воду. Морскую. А что? — Не, ничего. Сначала этот вопрос не вызвал ничего подозрительного, но на следующий день, когда Сэюн притащил джинсы, носки, кроссовки, просторный весенний свитер с горлом и пару бутылок, парень начал догадываться. — Это зачем? — Разве ты не хотел побывать в городе? — Да, но… Уверен, что это хорошая идея? Набирая воду в бутылки, парень улыбается уголками губ. План ведь идеальный и никто ничего не заподозрит. — Конечно. Переоденься пока. В последнее время погода оставляет желать лучшего, поэтому свитер будет как нельзя кстати. Натягивая на себя пушистую голубую ткань, Пёнгван чувствует себя немного неловко, но в тоже время безумно счастливо. Свитер оказывается немного великоватым, но это не страшно. Вернуться туда, куда дорога была закрыта многие годы, с человеком, которым ты дорожишь — это ли не счастье? Сложив бутылки и одежду Пёнгвана в портфель, Сэюн помогает усесться ему на велосипед. — Держись за меня крепко. Ехать с пассажиром совсем не тяжело, потому что за спиной вырастают крылья, а холодный ветер так бодрит. Сегодня будет лучший день. Пёнгван прижимается к Сэюну, а тот чувствует, как странное ощущение в груди усиливается. Оно немного покалывает, но эти покалывания приятные. Будто на язык попадает множество осколков карамели, они растворяются, и хочется ещё. Они проезжают мимо зданий, на которые морской мальчик смотрит с любопытством и восхищением. Холодает, над городом всё ещё виснут серые тучи, поэтому людей на улицах немного, но, когда они подъезжают к железным воротам парка развлечений, количество людей возрастает. — Воу… Только и смог издать Пёнгван, смотря на множество ярких красок. В воздухе летает запах попкорна и сладкой ваты. Все улыбаются и смеются. Хочется присоединиться к всеобщей эйфории, но так страшно. — Пойдём! Сэюн берёт парня за руку и уверенно ведёт к американским горкам, а тот вовсе не против. Если бы можно было, то он всегда бы так с ним ходил. Когда они пристёгиваются и начинается движение, Пёнгвану становится немного страшно, но он знает, что рядом с Сэюном ничего не произойдет. Дыхание останавливается, когда качели поднимаются вверх, а изо рта вырывается крик восторга. Когда, набрав свою высоту, они стремятся вниз, в памяти всплывают осколки утраченных воспоминаний. Такие, как Пёнгван, загрустили бы, но сейчас ему это не важно, потому что тот, кого он искал, рядом. Поначалу ему неловко, страшно, но потом он втягивается и уже сам тащит Сэюна к аттракционам, а тот только смеётся. Иногда им приходиться останавливаться на несколько минут, когда у мальчика моря появляется слабость и разрывающая сухость в горле. — Всё хорошо? — поправляя волосы Пёнгвана, жадно пьющего воду из бутылки, спрашивает Сэюн. — Угу. Немного голова болит, но я чувствую себя прекрасно. Такая яркая улыбка может заставить поверить во что угодно. Ким ещё многое хочет ему показать, но время на исходе, вода скоро кончится, и нужно будет возвращаться домой, собственно, Пёнгван и сам знает об этом, поэтому просит только об одном. — Перед уходом, можно мы сходим туда? — он указывает на чёртово колесо, а его глаза горят детской надеждой. Отказать просто невозможно. Забравшись в кабинку, похожую на маленькую карету без колёс, Сэюн садится на тёмно-красное сиденье, а Пёнгван на противоположное, и сразу же прислоняется к окну. Они поднимаются к небу в полном одиночестве, и это смущает. «Так обычно парочки делают», — проносится в голове у парня, но он тут же краснеет и гонит эти мысли. — Смотри, отсюда можно увидеть море! И верно. Голубое покрывало все ещё зовёт, но уже не так сильно. Уже нет того кричащего голоса, скорее лишь тихий шепот. Пёнгван быстрым движением оказывается рядом с Сэюном. — Спасибо тебе. Это лучший день рождения. Подавившись воздухом, парень растеряно смотрит на друга. — П-прости, что? В смысле у тебя день рождения? Почему ты раньше не сказал? У меня подарка даже нет… — Ты мой подарок. Сэюн краснеет от такого ещё больше и начинает что-то бурчать. Голова немного кружится, и он теряется среди миражей своих чувств. Пёнгван вприпрыжку направляется к выходу из парка. Сегодня он до конца осознал, что имеет не просто друга, а кого-то намного большего. За несколько метров до выхода Ким замирает. — Сэюн? — Подожди меня. Я быстро. Мгновение, и он исчезает. Оставшись в одиночестве, Пёнгван наблюдает за детьми, чьи лица полны счастья. Как давно у него это было. Лёгкое прикосновение заставляет отвлечься от раздумий. Перед ним предстала девушка в бежевом пальто, её румянец и пухлые губы придавали лицу детские черты. Чем-то она была похожа на Сэюна. — Привет, я Сэджин. Девушка мило улыбнулась и протянула руку. Пёнгван растеряно подал свою в ответ. Взгляд Сэджин замер на его ладони, вернее на перепонках. — Твои руки… — Сэджин, что ты здесь делаешь?! Появившись так же быстро, как и исчез, Сэюн загородил собой Пёнгвана. — То же, что и ты, цветочек, гуляю. Кстати, — в её голосе слышалась некая тревога. — Ты не рассказывал, что у тебя есть друзья. — Ты не спрашивала. Прости. Нам нужно идти. Голос парня был как никогда серьезным. Он крепко сжал ладонь друга и как можно быстрее направился к велосипеду, оставив сестру смотреть им в след. Возможно, подавать ей руку было плохой идеей. — У тебя довольно милая сестра, — Сэюн пожимает плечами. — А почему она называет тебя «цветочком»? — Потому что у неё аллергия на цветы… Поехали домой, Пёнгван. А в тёмном небе сияют маленькие звёздочки. Здесь, вдали от света прожекторов, пусть и не так хорошо, но можно разглядеть Ванес. Единственную маленькую фиолетовую звезду. Рассеянный лунный свет ложится на металлические части подъёмного крана, которые практически полностью покрылись ржавчиной. Иногда они издают еле уловимый свист из-за ветра. Сэюн ещё не понял, как это происходит, да и не очень-то интересно. Сейчас, свесив ноги с причала, он смотрит на лицо Пёнгвана, чья голова лежит у него на коленях. Закрытые глаза и лёгкая улыбка так успокаивают. Хочется смотреть на это вечно, впитывать каждую черту. — Не понимаю, почему ты бежал от всего этого? — открывая глаза, мальчик моря смотрит печально, — Настолько хотел умереть? — Это сложно объяснить. Ты никогда не хотел умереть? — Второй раз я этого не выдержу… — увидев удивленный взгляд Сэюна, парень встал, пристраиваясь рядом. — Как думаешь, кто такие мульблефары? — Ну, жители моря? — Нет, — набравшись смелости, Пёнгван всё-таки говорит то, что таил в сердце. — Это обычные люди. Обычные несчастные люди. Все мульблефары когда-то, как и ты, имея глубокую рану в сердце, отдали душу морю для лучшей жизни. — Не понимаю… — Море — это не просто большое количество воды. Это живое существо. Когда человек глубоко несчастен и ничто не может ему помочь, когда он становится лишним в этом мире, оно зовёт его. Тело тонет, проходит трансформацию, как и душа, стираются практически все воспоминания. А я… Я не хотел умирать. Просто, спасая одного человека, утонул сам, и море решило дать мне второй шанс. Несколько минут они оба молчат. Сэюн пытается уложить в голове всю информацию. За несколько секунд его мир перевернулся с ног на голову. Наверное, Пёнгвану больно и обидно от этого. — Ты совершенно ничего не помнишь? — Сэюн спрашивает не потому, что его душит любопытство, а потому что он хочет помочь. — Может, у тебя был кто-то очень родной? — Нет… Хотя, знаешь, — Пёнгван закрывает глаза, и на его лице появляется грустная улыбка. — Иногда я вспоминаю кое-кого. Маленького мальчика, за которого я и отдал свою жизнь. Мы с ним часто играли. Не помню, были ли мы друзьями, но знаю, что он был… Нет. Что он остаётся очень важным для меня человеком. — Важнее, чем я? Возможно, это не то, что следует спрашивать в подобной ситуации, но Сэюну почему-то очень важно это знать. Ведь если он узнает ответ, то внутри перестанет неприятно жечь. Но на его вопрос парень лишь хитро улыбается и кладёт свою голову ему на плечо, от чего Ким весь напрягается и никак не реагирует. — Если бы сирень цвела настолько часто, насколько ты мне важен, то у тебя бы больше никогда не болела голова. Холодная рука аккуратно сжимает ладонь Сэюна, который всё ещё не понял, что делать со своим сердцем, зато он знает, что делать с рукой Пёнгвана. Достав что-то из кармана, Ким надевает это на руку парня. Верёвочный браслет с тремя голубыми и тремя сиреневыми прозрачными камушками, которые волшебно блестят в лунном свете. — Я ведь так и не подарил тебе подарок, — смущённо проговаривает Сэюн Пенгвану, который, как зачарованный, разглядывает браслет. — Мелочь, конечно, но… Договорить он не успевает, потому что его заключают в крепкие объятия. — Спасибо! Я буду его беречь! В голосе проскакивает дрожь, а Сэюну кажется, что глаза парня сверкают от влажности. Эти прикосновения не похожи ни на одно. Не хочется, чтобы кто-то видел или чувствовал то же самое. Это так лично. Это только между ними. Сэюн обвивает руки вокруг талии Пёнгвана, отчего тот кладёт голову ему на плечо. Так хорошо. Тихо и спокойно. Запах сирени и моря перемешиваются воедино, а сердца бьются в такт. И страх, что когда они отпустят друг друга, всё это кончится. За эти несколько минут, Сэджин поняла, как мерзко за ними наблюдать. Стоя на возвышенности, она прекрасно всё видела, и с каждой секундой в её душе всё сильнее и сильнее рокотала злость и отвращение. Её брат, да ещё с кем?! Родители точно не выдержат, если узнают. Девушка достает телефон и долго пытается попасть дрожащими пальцами по клавишам. Наконец-то ей это удаётся. Пара слов и она уходит домой, пытаясь угомонить чувство вины и вытирая мокрые щеки. — Так будет лучше, братик. Давно она его так не называла. Это будет последний раз. На следующий день Сэюн слишком много спал и проснулся лишь в обед с каким-то плохим предчувствием. Вчера они расстались на такой хорошей ноте, но на сердце неспокойно. В воскресенье родители обычно уезжают в город. Пообедав, он как можно быстрее мчится на велосипеде в порт, с каждым метром всё сильнее чувствуя беду. Следы чужих ботинок, колеса машины и разрушенный причал, вот что он увидел. Сердце пропускает удар. Не может этого быть. — Пёнгван! Он бросается в воду, будто это чем-то может помочь. Бессмысленные ныряния в холодную жидкость приводят лишь к дрожи по всему телу. Выходя на берег, он все ещё продолжает звать друга, срывая голос. — Сэюн, прекрати. Голос сестры разрушает тишину. Она стоит в бежевом пальто, сложив руки на груди, и смотрит на брата стеклянным взглядом. — Что произошло?! Что случилось?! — Сэюн подбегает к сестре, хватает за плечи и пытается выдавить хоть слово. — Сэджин, ответь! Звук пощёчины разрывает воздух. Сэюн хватается за щеку. Это немного приводит в чувства. — Прекрати! — девушка начинает дрожать. — Как ты не понимаешь, что это неправильно?! Парень замирает, в голове потихоньку начинает складываться картина. — Сэджин, что ты сделала? — хриплый шепот брата впервые пугает девушку. Сэюн медленно подходит к сестре, еле сдерживая разрывающую его злость. Брюнетка глядит на него заплаканными глазами. Сейчас они оба борются с бурей внутри себя. — А куда в нашем городе могут отвезти монстра? Страшные предположения Сэюна подтверждаются. Забывая обо всем, он бежит к велосипеду. — Если ты уйдешь, то у меня больше не будет брата! — крик полон отчаяния, такого с сестрой никогда не было, но Сэюн останавливается лишь на мгновение. — Ты потеряла брата, когда решилась на такой поступок. Сэюн запрыгивает на велосипед и оставляет сестру в полном одиночестве. Ему уже всё равно, что она о нём думает. Спасти Пёнгвана — это главное. Забрать его могли только в одно место — МЛИК (Музей-лаборатория имени Конхи). Двенадцатиэтажное здание с толстыми стёклами, находившееся в другом конце города, представляло из себя музей сверху и лабораторию на нулевом этаже. Первый этаж Сэюн знал, как свои пять пальцев, потому что его класс часто ходил на экскурсии, а вот лаборатория, куда скорее всего забрали Пенгвана, была неведома от слова «совсем». У парня было достаточно времени, чтобы подумать и понять, насколько безнадёжно его положение. Что он сейчас будет делать? Плыть по течению опасно, а на какой-либо план нет времени. Остановившись за несколько метров от больших ступеней, он поправляет волосы и натягивает самое добродушное и непринужденное выражение. Хорошо, что одежда успела высохнуть. В музее не так много людей, но от этого не легче. Сэюн делает вид, что очень заинтересован рассматриванием картины, а сам изучает план эвакуации, который висит рядом. Жутко напрягает, и голова начинает раскалываться. Спустя полчаса хождения, он смог найти железную дверь, в самом тёмном углу под лестницей. Открывалась она с помощью электронного ключа, а камеры внимательно наблюдали за всем. Самая малость была сделана. Осталось придумать план. Сэюн пошёл в туалет от посторонних глаз, но как бы он не ломал голову, в неё ничего не приходило. «Что же делать?!» — когда у парня уже начали трястись руки от нервов, в туалет зашёл мужчина в форме охранника и прошёл в ближайшую кабинку. Уставший взгляд и лёгкая щетина на лице вызывали лишь жалость, нежели боязнь. У Сэюна пересохло в горле. Сейчас в туалете только они вдвоём. Подарок судьбы, чёрт возьми. Недолго думая, он заходит в соседнюю кабинку, а когда мужчина выходит, резко открывает дверь, принося тому огромную боль, а потом выходит сам и снова ударяет, но теперь кулаком. Охранник теряет сознание, Сэюн хватается за руку, чтобы угомонить дрожь, а ещё ему больно. Парень замирает на мгновение от шока. Из носа охранника начинает течь кровь. Неужели это он сделал? Под атакой паники он, затаскивая мужчину в кабинку, быстро снимает с него одежду и запирает. Пару секунд и на Сэюне уже форма охранника, немного великовата, но никто не заметит. В кармане он находит электронный ключ, похожий на банковскую карточку. Когда всё это закончится, он точно не сможет спокойно спать. Напрягаясь всем телом и стараясь как можно лучше скрыть лицо от камер, юный преступник подходит к железной двери, боковым зрением следит, чтобы его никто не заметил и проводит электронным ключом. Срабатывает. Спускаясь по лестнице, он слышит своё сердце, колотящееся в ритме вальса. Металлические ступени выводят в тёмный коридор, освещенный красными лампами. С потолка в некоторых местах свисают провода. Если в этом тесном коридоре он никого не встретит, то это будет чудом. Крадясь, Сэюн вслушивается в каждый шорох. Несколько раз он чуть не попался, но успел спрятаться в проёме. Угнетающая атмосфера здесь почти осязаема. У парня появляется дикое желание сломать, сбежать, чтобы увидеть свет и вдохнуть воздуха, а не дышать чем-то горячим, от чего остаётся привкус металла во рту. Вентиляция явно не справляется со всей этой химией. В висках начинает стучать, Сэюн чувствует пульсирующую боль, словно каждая его часть превратилась в большой синяк. Переживания за Пёнгвана заслоняют всё, не дают здраво мыслить и вводят в безнадежность. Но вот он слышит голос, тот самый голос. Он зовёт, молит о спасении. Сэюн идёт на зов. С каждым шагом он слышит его всё отчётливее и отчётливее, пока наконец не находит железную дверь. Сердце начинает бешено колотиться. Прижимаясь, он слышит лишь приглушенный стук. Приоткрывая дверь, он видит, что никого нет. Лишь множество аппаратов и аквариум, похожий на пробирку, где в розовой жидкости находится Пёнгван. Он из последних сил стучит кулаком по стеку. — Пёнгван! Я вытащу тебя! — Сэюн бросается к нему. В глазах читается мольба о спасении, но Пёнгвану хватает сил лишь поднять к нему взгляд и покачать головой, мол: «Беги, дурень». — Без тебя никуда не пойду! Сэюн замечает на его руках следы от верёвок и странный красный оттенок на жабрах, но заложник лишь улыбается через боль, и это словно ножом по сердцу. Как бы Ким не старался, он не смог его уберечь. Ненависть к себе, ко всем вокруг, к этому миру захватывает его. Если бы он не был таким придурком, если бы он не повёл его в город, то всё было бы хорошо. В отчаянии и ярости, парень бьёт по стеклу. Ещё раз. Ничего не происходит. На глазах наворачиваются слезы. Прикасаясь к преграде, Пёнгван показывает на пульт управления. Как же Сэюн сам не додумался?! Подрываясь к нему, парень видит множество кнопок и светящихся лампочек, но его внимание привлекает рычаг. Обернувшись, он указывает на него пальцем, Пёнгван кивает в ответ. Через несколько мгновений вода начинает всасываться в прорези под ногами мульблефара, а потом «аквариум» подымается вверх. Стеклянная тюрьма рушится. Пёнгван падает без сил, но Сэюн успевает его поймать. Морской мальчик тяжело дышит, цепляясь тонкими пальцами за спасителя. — Х-холодно… — хриплый голос пропитан детским испугом. Быстрыми движениями он достает из портфеля свою одежду и натягивает на него, прижимает к себе и пытается унять его дрожь. — Всё хорошо, я рядом, скоро ты будешь дома. В холодном помещении под землей, Сэюн понимает, как боится, что Пёнгван уйдёт от него. Он хочет быть лишь с ним, дышать в унисон и чувствовать его прикосновения, лишь тогда он сможет жить. В отличие от начала, у Сэюна теперь есть четкий план. Он посеет панику и сбежит вместе с другом. Взяв с пола какую-то железку, он с размаху ударил по пульту управления. Сигнал тревоги начал разрывать барабанные перепонки. Как можно быстрее он схватил Пёнгвана и побежал к выходу, в коридоре послышался звук чужих шагов. Не чувствуя боли, парень бежит к лестнице, проводит ключом и плечом открывает дверь, попадая в полный хаос. Люди бегут к выходу, образуя паникующую массу. Сэюн забыл учесть, что люди здесь не только на первом этаже, но и на остальных одиннадцати, и все они хотят выйти первыми. Вливаясь в эту массу, он прижимает к себе Пёнгвана и тоже протискивается вперед. Становится безумно душно, кто-то наступает на ноги, тычет локтями, но Сэюн лишь сильнее прижимает парня. До выхода остается совсем чуть-чуть, когда он слышит вой сирен подъезжающих пожарных машин. Наконец-то толпа словно выплевывает его, и он, сбивая ноги, спускается по ступеням. Вокруг крик и паника. Кто-то кричит, кто-то плачет, а кто-то упал с лестницы. Сэюн бежит, куда глаза глядят, стараясь как можно быстрее скрыться. На кону жизнь Пёнгвана…***
Дорвавшись до солёной воды, Сэюн заходит в неё по пояс и аккуратно отпускает Пёнгвана. От морской воды по телу проходит приятная дрожь, и становится намного лучше. Тело приобретает легкость и перед глазами пропадают черные пятна. Мальчик моря, чьи глаза медленно наполняются слезами, встаёт на ноги и с улыбкой смотрит на Сэюна. — Успел… — шепчет тот и падает в чужие объятия без сил. Теперь ему легко. Он успел, а значит всё будет хорошо. Ладонь нежно гладит мокрую голову Пёнгвана. — Я так боялся тебя потерять, — голос совсем не похож на голос Сэюна. В нём столько нежности и дрожи. Лучи заходящего солнца напоминают о времени. Скоро здесь будут похитившие Пёнгвана. Идти больше некуда. Теперь они вдвоём на краю, где лишь один выход. — Давай убежим! Я не хочу жить так! Я… Я могу утонуть и тогда… Пёнгван прижимает свою ладонь к его рту, останавливая речь. Они сейчас оба хотят одного — остаться вместе, но это невозможно. — На этом моменте мы должны расстаться, — слёзы катятся по щекам, но он не может позволить Сэюну вот так закончить свою жизнь и стереть из памяти всё. — Не хочу, чтобы тебе было больно. Не хочу рушить твою жизнь. Просто забудь обо мне. Скажи, что мы не нужны друг другу. — Нет, ты мне нужен! — срываясь на крик, парень сжимает его ладони. Всё это пронзает его душу. — Ты не можешь вот так всё оставить! Внутри всё снова рушится. Кажется, теперь он понимает свои чувства и знает, что живёт в его сердце. Улыбка сквозь слезы. Это лицо ещё долго будет сниться Сэюну. Мальчик моря поддаётся вперёд. За спиной раздается вой сирен, а Сэюн смотрит на синие волны. «Как и в детстве, ты остаёшься важным для меня человеком», — последние слова Пёнгвана навсегда отпечатаются в его памяти так же, как и солёный привкус чужих губ. Цвела сирень, шумели волны, одинокое сердце медленно умирало в лучах заходящего солнца.