Канун Рождества 1987

      Как пастор я должен был устраивать Рождественское представление. Как охотник — должен был приютить Джона Винчестера. И сегодня пастор-охотник должен был сделать и то и другое.       Мои двери всегда открыты для любого охотника в любое время, но особенно я люблю когда в гости заезжает Джон и его мальчики. Особенно на Рождество.       Это было наше второе совместное Рождество. Сэму было четыре с половиной, Дину через месяц исполнится девять, а Джон казался намного старше чем полтора года назад, когда мы виделись в последний раз.       Первым из машины выскочил Сэмми, и крикнул:       — Привет, пастор Джим!        Он остановился на подъездной дорожке и ждал, когда из машины вылезет Дин, закроет дверь и возьмет его за руку. Тогда самый младший Винчестер помчался к дому, потащив старшего брата за собой.       Джон вышел из машины гораздо медленнее, чем его мальчики.       — Спасибо, что позволил нам остаться.       — Вам всегда здесь рады. Так что не нужно благодарности. Ну же, вода в душе горячая, и я приготовил ужин.       — Я ценю это.       Мы вошли внутрь и увидели, что мальчики стоят перед моей рождественской елкой. Под деревом не было подарков — это был только Рождественский вечер — но я включил гирлянду, прежде чем они прибыли. Сэмми широкими глазами смотрел на разноцветные огни.       — Все такое блестящее.       — Подожди, пока ты не увидишь ее завтра утром, — сказал я мальчику.       Он пристально на меня посмотрел, затем присел и заглянул в ясли, стоящие под деревом.       — Что это такое? — попросил он Дина, потянув брата за руку.       — Это ясли. Помнишь рассказ про Иосифа, Марию и младенца Иисуса?       — У них была комната с животными?       — Нет, не комната, — объяснил Дин. — Это не мотель. Это ясли. Как гараж для животных.       — Они жили в гараже? — с ужасом спросил Сэмми. — Почему они должны жить в гараже?       — Ну, потому что им больше негде было жить. Ты же помнишь, что было на прошлое Рождество? Когда мы смотрели, как дети переодевались в пастухов и все такое? А потом мы ели леденцы? Нам тогда рассказывали про ясли.       — Леденцы? — у Сэмми загорелись глаза, и он повернулся ко мне. — А сегодня будут леденцы?       — И печенье, и горячий шоколад, — сказал я ему.       Братья молча, с надеждой посмотрели на Джона. Я думаю, что Джон предпочел бы лечь спать пораньше, а не сидеть в переполненной церкви, чтобы посмотреть Рождественскую пьесу, но он кивнул с усталым вздохом.       — Если вы, мальчики, сначала примите душ, и мы поужинаем. И тогда, конечно, можем пойти.       Ребята бегом поднялись наверх, и я сказал:       — О, мне хотя бы половину их энергии.       Джон, однако, выглядел так, как будто он не хотел двигаться вообще.       — Все в порядке? — спросил я.       — Просто устал, — пожал он плечами. — Долгий был день, — вздохнул и показал на лестницу. — Волнуюсь за мальчиков.       — Что-то происходит?       — Все как обычно, тяжело, даже когда ничего не происходит. Я просто волнуюсь, — повторил он, глядя на лестницу, куда ушли мальчики. Затем покачал головой и рассмеялся. — Просто устал. Нужно поспать в настоящей кровати, поесть приличной еды. Отдохнуть пару дней - это все, что мне нужно.       Я знал, что это не все что ему нужно, но сейчас было не время препираться.       — Тогда пошли. У меня есть приличная еда, которая ждет тебя на кухне. Давайте начнем с этого.       Представление начиналось в шесть тридцать, поэтому в четверть шестого я проводил Джона и мальчиков через задний коридор церкви до нефа, где будет проходить представление.       Зал был полон как родителей, так и детей, одетых как Ангелы, пастухи и мудрецы. Когда мы проходили мимо детей, одетых для представления, к нам подошла женщина, мисс Глински, главный продюсер пьесы. На ней был строгий белый брючный костюм и туфли на высоком каблуке, ногти были покрыты красным лаком, и от нее исходило такое нетерпение, что могло вывести себя и святого.       — Еще пастухи, хорошо, пойдем. Наденьте свои костюмы. — обратилась она Дину и Сэму, которые, конечно, понятия не имели, о чем она говорит. — Вы меня слышали? — она щелкнула пальцами перед их носом, — Вы опоздали, давайте пошевеливайтесь.       Дин посмотрел на Джона, а Джон выглядел так словно готов взорваться в любую секунду. Поэтому я поспешил встать между ними.       — Они здесь, чтобы смотреть, Нэнси, а не участвовать. Давай, Джон, я покажу тебе и ребятам ваши места, — и мы двинулись дальше без кровопролития.       — Большая рыба в маленьком пруду, — пробормотал Джон.       — Она немного перфекционистка, — сказал я, Но это было преуменьшением. Насколько я знал, эта дамочка всегда была всем недовольна.       Церковь быстро заполнялась людьми. Наши места были у прохода, и я указал Джону и мальчикам на два складных стула прямо напротив сцены. Дин сидел в кресле ближе всего к действию, а Сэмми сидел на коленях своего отца.       Через несколько минут началось представление. Миссис Глински руководила каждым ребенком: от ангела, объявляющего хорошие новости Марии и Иосифу, до волхвов, которые путешествовали в Вифлеем.       Поглядывая на Винчестеров, я заметил, как Сэмми сосредоточенно смотрит представление, наклонившись вперед и сжав кулаки. Он выглядел таким взволнованным.       Как только трактирщик сказал Иосифу и Марии, что у него для них нет места, Сэмми вскочил с колен отца и побежал к Святой семье. Дин сразу поспешил за ним, пытаясь тихо догнать своего брата. Но Сэмми подошел прямо к «Иосифу» и потянул за рукав.       — Ты можешь остаться с нами, — сказал Сэмми. Он повернулся к Дину, как будто точно знал, что старший брат будет у него за спиной. — Верно, Дин? У нас есть для них комната. Да, папочка? — спросил он Джона. — Они могут остаться с нами.       В толпе послышался мягкий смех и вздохи тронутых родителей. Джон глубоко вздохнул и устало улыбнулся.       — Конечно, малыш. У нас много места, — на что Сэмми улыбнулся своей мегаваттной улыбкой и с энтузиазмом кивнул, снова потянув Иосифа за рукав.       — Хорошо? Ты хочешь остаться с нами?       «Иосиф» ошеломленно смотрел на него, а миссис Глински щелкала пальцами и выглядела так, словно ее сейчас схватит удар. Я уже собирался вмешаться и объяснить Сэму все как можно мягче, но Дин обнял своего младшего брата за плечи и нежно отвел в сторону.       — Все в порядке, Сэмми. Они найдут место где переночевать. Они могли бы остаться с нами, но должны встретиться с пастухами и ангелами. С ними все будет хорошо.       — Обещаешь?       — Я обещаю.       Это удовлетворило Сэмми, и они вернулись на свои места.       Представление продолжилось: появились ангелы, пастухи подошли к яслям и волхвы подносили свои дары. Миссис Глински продолжала руководить представлением, но все же успевала кидать на Сэма смертоносные взгляды. Как только пьеса подошла к концу, и прихожане поднялись со своих скамеек, чтобы пойти выпить горячего шоколада с печеньем в церковном зале, она подошла к Сэмми, который слез с колен Джона.       — Что, по-твоему ты делал? — потребовала она ответа, указывая на младшего Винчестера пальцем, — Кто сказал, что ты можешь испортить мое представление?       Дин мгновенно встал перед Сэмми, защищая его от ярости женщины.       — Держись подальше от моего брата.        А я мгновенно встал перед мисс Глински, защищая ее от Джона.       — Послушайте, леди, меня не волнует, кто вы… — начал старший Винчестер, и я уже подумал, что все это закончится дракой. И тут услышал голос позади нас:       — Извините.       Возле нашей группы стояла пожилая женщина в синем зимнем пальто, и пыталась привлечь к себе внимание. За ее спиной стоял пожилой мужчина в коричневом пальто и с тростью в руке. Я не узнал их как постоянных прихожан.       — Извините, что прерываю, — сказала женщина так спокойно, словно не заметила, что прервала готовый разразится скандал. — Я просто хотела сказать, что это было самое прекрасное Рождественское представление, на котором я когда-либо была. — Она посмотрела на Сэма, который выглядывал из-за спины Дина. — Это было очень мило с твоей стороны предложить Марии и Иосифу комнату, — сказала она ему, а затем обратилась к Дину. — И как замечательно ты объяснил, почему они не могли переночевать у вас.       — Они испортили мое представление, — снова завелась мисс Глински.       — Они оживили его, — ответила женщина, — Они украсили его. Жаль, что вы этого не видите.       Затем она обратилась к Джону:       — Самое главное в родителях — это дети, которых мы растим. У вас два замечательных мальчика. Вы можете гордиться ими.       Она повернулась к своему спутнику и взяла его за руку, после чего они вышли из церкви. Мисс Глински смотрела им вслед, качая головой.       — Как будто меня кто-то спрашивал, — пробормотала она, затем вскинула руки. — Я иду домой, — и быстро ушла, оставив нас одних.       Пару секунд после ее ухода мы все молчали, а потом Сэмми подергал Дина за руку и прошептал:       — Можно мне печеньку?       Дин открыл рот, чтобы ответить, но его опередил Джон:       — Конечно, можно. — Он поднял Сэмми на руки и положил ладонь на плечо старшего сына. — Вам обоим можно печенье. Можете съесть все печенье какое захотите. Давай, пойдем купим.       Я последовал за ними по проходу к дверям, за которыми подавали печенье и горячий шоколад. Мы прошли в фойе, и я остановился, чтобы посмотреть на сцену. Завтра, на Рождество, я положу младенца Иисуса в его ясли. А сегодня вечером Мария стояла на коленях у пустых яслей, святой Иосиф был позади нее, опираясь на свой посох.       — Печеньки, пастор Джим! — крикнул Сэмми, через плечо Джона. — Вы должны получить печенье!       — Уже иду, — сказал я, отключая свет в фойе и оставляя только тот, который освещал ясли, словно звезда. После чего последовал за Винчестерами в зал.