Моя история начинается сейчас. Все, что было до этого, имеет мало смысла, да и присутствует в памяти обрывками, малосвязанными между собой. Первое четкое воспоминание, с которого начнется весь писец, именуемый жизнью, выглядит как-то так.
— Сколько бы вы ни ходили по врачам, результат будет все тот же. Ваш сын обычный человек, что, правда, не совсем обычно для нашего времени. Но это абсолютно точно, он — без причуды. Можете хоть к шаманам сходить, но он так и останется обычным ребенком, кости не врут, — именно эти слова окончательно подписали мой приговор.
Не могу вспомнить точно, что сказала на это женщина, именуемая моей матерью, так как она быстро вышла за дверь, напоследок махнув копной зеленых волос. Больше я ее не видел, зато понял, что в глазах общества я был каким-то уродом. В тот злополучный четверг я просидел в больнице до самого вечера в ожидании непонятно чего, на интуитивном уровне я уже почувствовал, что мир для меня изменился, но детский мозг еще не мог понять, как именно и в какую конкретно сторону. Доктор, что осматривал меня утром, отвел в непонятное место. Таким образом, я очутился в «Золотом лучике». Как позже я смог понять, это место было домом для детей без родителей и без дома. Но я так и не смог назвать это гадкое здание домом.
Прожив в этом месте неделю, я смог прийти к одному важному выводу, что со временем станет для меня постулатом — причуда решает все, и если не все, то многое, хотя бы 80% твоей судьбы определяет именно она. Так как в нашей группе заблудших овечек я был одним таким «особенным» не особенным, то быстро занял низшее место в иерархической системе данного сообщества. Честно сказать, первый месяц я много плакал и надеялся, что меня заберут из этого кошмара. Я не нравился воспитательнице, так как был сопливой ябедой, ищущей у нее защиты от своих сверстников. Зато детишки меня любили…бить камнями и тренировать свои мерзкие причуды на моей шкуре. Как только я осознал, что помогать мне никто не собирается, и что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, то я решил спасти себя сам. Первой хорошей мыслью было дать отпор своим мучителям — сначала словом, мы все-таки цивилизованные люди, и нечего сразу кулаками махать. Но, похоже, я переоценил силу цивилизации, и старинный способ насилия стал моим следующим этапом. Но тут мне тоже не повезло, так как все еще действовало правило — у кого крутая причуда, тот и победил, но в моем случае просто: у кого причуда — тот и в дамках.
Шел 3 месяц моего пребывания в этом «Золотом лучике», из синяков и ссадин на моем теле можно было составить звездную карту, так что я стал прятаться в библиотеке, чтоб избежать заполнения пустого пространства на коже новыми созвездиями. Избранная мною стратегия на этот раз была более правильным решением. Чтобы как-то скоротать время, я пристрастился к книгам. Сначала это были обычные сказки с картинками для сопливых детишек, потом настала очередь любовной лирики, и таким образом я как-то дошел до психологии. Не то чтобы я что-то понимал из прочитанного, но воспитательница начала смотреть на меня более теплым взглядом, а дети прониклись уважением, так что я решил продолжить это дело.
Но все изменил один случай, который принес мне еще одно правило жизни. Мы всей группой мелких засранцев сидели в саду и помогали ухаживать за растениями. Возле калитки сидела облезшая дворняга и задорно гавкала детишкам, словно ободряя их. Воспитатели неприязненно кривили носы и в полголоса обсуждали, что было бы неплохо усыпить этот мешок с костями. Мне же была симпатична эта собака, хоть и выглядела она сильно потрепанной, и пахло от нее далеко не розами. Я часто отдавал ей свое пюре, и так мы смогли подружиться. Пока все копались в земле, я незаметно проскользнул поближе к ограде и потрепал пса за ухо. Пока я возился с дворняжкой, на мое прежнее место спрыгнул красивый белый кот. Он был большим и пушистым, казалось, что это просто пушистое облачко опустилось отдохнуть на землю. Конечно, такой питомец сразу привлек всеобщее внимание. Дети сразу потянулись к меховому комочку, а взрослые умиленно на него смотрели. Кошак чувствовал себя королем положения и позволил погладить себя по спинке, после чего сильно цапнул осмелевшего мальчика, словно показывая ему свое превосходство. На секунду я подумал, что из бедного кота сделают пару котлет, ведь в прошлый раз, когда пес просто чихнул рядом с ребенком, то того огрели палкой по голове. Но, как ни странно, животина осталась цела, а отругали только мальчонку за то, что он решил помучить животное. Так я познал о двойных стандартах и пополнил свой список еще одним правилом — красивым прощают все.
7 месяц моего пребывания в детском доме. Я пополнил свод правил и выработал из них четкую линию поведения.
1. Причуда решает все.
2. Красивым многое прощается.
3. Слабость может быть силой.
4. Окружающим нравятся ангелочки и святоши.
5. Улыбка — прекрасный щит.
6. Первое правило лжи — лги до конца.
7. Добро должно быть с кулаками.
С 3 и 4 пунктом пришлось повозиться. Поначалу было сложно сдерживаться от желания заехать обидчику по носу, трудно было мило улыбнуться человеку с улицы, но я упорно работал над этим. Проводя много времени перед зеркалом, я смог улыбаться достаточно обаятельно и при этом естественно. Еще много сил отняло у меня умение играть глазами — самая моя великая техника — это оленьи глазки, против них никто не может устоять. Добавив ко всему этому лилейный голосок и умение держаться в обществе, я стал совершенным обаяшкой. Теперь все дети хотят со мной дружить и отдают конфеты, чтобы я посидел с ними и почитал книжку с картинками. Жизнь наладилась — «Золотой лучик» перестал быть моим адом и уже тянул на гордое звание дом.
Но с первым пунктом я не мог ничего поделать. Каждый раз, когда очередная приемная семья, положившая на меня глаз, узнавала что я без причуды, то их интерес угасал ко мне. Так я и оставался в детдоме, отыгрывая роль милого слабого ангелочка в надежде попасть в хорошую семью.
***
Таким образом, пролетело достаточно много времени, я смог отточить свои навыки актерской игры до совершенства. Казалось, что эта маска притворства стала моим настоящим лицом, и я был этим доволен. Как только сцены приюта стало мало для моей тонкой игры, судьба решила позволить мне сыграть по-крупному. Имя этой судьбы — Мидория Инко. Под опеку с охотой берут грудничков, малышей или детей с сильными причудами, и чем старше ты становишься, тем меньше шансов попасть в семью. Пришла судьба ко мне совершенно неожиданно, когда я потерял всякую надежду покинуть эти стены.
— Есть ли у вас ребенок лет 6-7 приблизительно похожий на меня? Зеленые глаза, волосы или может просто с веснушками? — доносилось из приоткрытого кабинета заведующей, мимо которого я решил прокрасться сегодняшним утром, чтоб стащить книжку из библиотеки. И как видно не зря.
— Да, вы не поверите, но он и правда очень похож на вас! — воодушевилась заведующая. — Но только он без причуды… — тут же осеклась женщина.
— Ах, это совсем не имеет никакого значения, я хотела бы познакомиться с ним. Когда я могу с ним встретиться?
Дальше я уже не слушал, в этом месте есть только один ребенок без причуды, и это я. Раз женщину не пугает моя дефектность, то стоит подготовиться к скорой встрече. Застелить кровать, прибрать вещи, довести свой вид до совершенства и много чего по мелочи.
***
С этого дня у меня появилась официальная фамилия — Мидория. Женщина, что пришла за мной, нежно зовет меня Изуку. Боже, сколько прошло времени с тех пор, как меня звали по имени, я уже и забыл, как оно звучит. Больше никаких прозвищ или местоимений. Теперь есть человек, который может звать меня по имени, и это так прекрасно, но в тоже время и странно. Я вообще не могу вспомнить, когда меня так звали. Теперь я Мидория Изуку, и у меня есть семья. Она довольно маленькая, всего лишь Инко, я и зеленоглазый кот, но мне и этого хватит. У меня теперь даже есть собственная комната. Мне кажется, я попал в рай.
Но, как обычно, счастье было недолгим. После переезда я познакомился с соседями, в основном, это были обычные тихие и милые люди, но был среди них один гаденыш. Мальчик моего возраста с пшеничными волосами и алыми глазами, от него так и веяло опасностью. У него была сильная причуда — взрыв, и, похоже, этими взрывами он поднял планку своего самомнения до невиданных высот. Чтобы его описать, хватит и одного предложения — говнюк, возомнивший себя королем. В первую нашу встречу я чуть не врезал ему с ноги, но вовремя смог остановиться, так как услышал, как Инко позвала его по имени. Раз приемная мать знала этого утырка, то бить его ни на глазах матери, ни в безлюдной песочнице не вариант, ведь я никак не мог испортить свой образ светлого мальчика.
— Привет, Каччан… — все, что я смог выдавить, глядя на эти чертовы глазки.
