В унисон

Иногда они целовались. Целовались спонтанно, мокро и глубоко, до полного выжима воздуха из лёгких, пока у одного из них просто не снесёт крышу от нехватки кислорода. Чарли презирала в себе моменты неудержимой слабости, пронизывающей всё её тело, когда первая тянулась к наглому лицу Аластора, к его тонким губам, свойственно только лишь этому демону растянутым в нарочито издевательской улыбке. Самого Аластора, который редко, почти ни разу не затевал с принцессой никаких любовных игр, пробирал чистейший интерес и бытовой азарт – не мог он отрицательно покачать головой на странные предложения девушки, отказываясь от самого любопытного, от того, чтобы узнать, к чему приведёт их в каком-то роде агрессивный и нетипичный флирт. И только поэтому они иногда целовались. Агрессивный флирт был секретом двух напарников настолько, что порой Чарли казалось, что этот странный флирт секрет даже для них самих, потому что в открытую они никогда не обсуждали то, что порой происходило. А порой Аластор мог так сильно вжать принцессу в стену, что у неё рёбра пробирало от жёстких прикосновений цепких мужских рук, ноги поджимались в коленях от мурашек, которые пробегали от напряжённой спины до выгибающейся под кусачие поцелуи шеи. Иной раз перед сном Чарли думала о том, что подобное поведение может зайти и, возможно, когда-нибудь зайдёт слишком далеко, так далеко, что ситуация станет уже непоправимой. Ведь сейчас, когда очередной их страстный припадок обитал на уровне неказистых обжиманий, они могли делать вид, будто бы ничего не происходит вовсе. Один день они вместе, второй день словно в немом существовании, и это было идеально как для совести принцессы, так и для нездорового любопытства демона. Но в моменты, когда Чарли, уютно лежавшая у себя в кровати, представляла, как сильно их отношения могли бы продвинуться, у неё сводило сладкими потугами внизу живота и ноги начинали приятно подрагивать. Это не входило в планы принцессы, когда она только-только познакомилась с жутким Аластором, поэтому так отягощало в совестном плане. Каждый раз Чарли останавливалась, когда понимала, что всё, ещё одно движение – его или её, неважно, и они зайдут слишком далеко. Она наивно верила в добро, дружбу и первую любовь, а со стороны Аластора ничем подобным и не пахло, лишь тянуло ужасом, недоверием и смертью. Но отчего-то каждый раз перед тем, как идти к нему домой, она проводила час в контрастном душе. — Вкусно пахнешь, — заметил он, нагибаясь к ней со спины и внюхиваясь в её светлые пушистые волосы. — Аха-ха, правда? Он почти не делал ей комплименты или делал, но незаметно. — От тебя пахнет травами, — пропел он в её чуть обернувшееся личико, а потом обосновал: — Мне нравится. — Оленья сущность даёт о себе знать? — от неловкости сморозила она и вжалась в шею, мысленно ударяя себя по лицу за глупость, которую сказала. — Я многое тебе позволяю говорить, ты знаешь? — Догадываюсь, — обернулась полностью она к нему и затрепетала перед высокой фигурой. Обычно в этакие миги она и цеплялась навязчивым желанием за возможность, пока видит подобие открытости в малознакомом ей демоне. Подгадать, когда Аластор смог бы позволить прикасаться к нему с подтекстом нехилой такой близости, бывало сложно, но Чарли научилась, и нынешние его по-доброму издевательская улыбка и задиристый взгляд говорили именно о том, что сейчас самое время для необдуманных действий. Целовать его без разрешения стало чем-то вроде наркотика для Чарли, уж слишком часто ей хотелось ощущать то немыслимое чувство, схоже с удовольствием, когда их губы влажно соприкасаются, когда между ней и ним будто бы проходит разряд тока, побуждающий к ещё более необдуманным решениям. Она не знала, что Аластор думал о такой глупой штуке как любовь, не знала, как он вёл бы себя с бедолагой его избранницей, если такая вообще будет, не знала искренней его реакции на её чувственные до карамельной дрожи прикосновения, но каждый раз вспоминала его слова о напрасности и бессмысленности следующего уровня в их и без того несущественных отношениях. После их первого неожиданного и в чём-то стихийного поцелуя Аластор напрямую почти безэмоционально сказал ей о том, что сексуальный аспект в какой-никакой близости его не привлекает. Но как бы парадоксально не было, именно о сексе Чарли и думала. В противовес тем его словам, словно бы в утешение себе, она ставила его же последующее заявление о возможном нарушении всех принципов, если того захочет его драгоценный партнёр. Идиотская идеология для Ада, думают многие, но Чарли эти аласторовские в чём-то неудобные изюминки приняла, более того – она сразу же подумала, что каждый должен уважать подобное мироощущение. Принцесса прониклась уважением и это стало одной из причин, почему дальше поцелуев она не лезла. Если Аластору достаточно простых их бесед и обыденной компании для выражения вроде как чувств (слово «чувства» в отношении Аластора как будто законами языка нельзя было использовать), значит, так и будет, а отношения другого уровня – не их удел, хотя ей и очень хотелось попробовать. Очень. По сравнению с Аластором у Чарли всё было куда проще – любого можно любить, и любовь проявлять можно по-разному. Но почему-то девичья душа тянулась к устрашающему Аластору, взгляд которого заставлял её сердце замирать на секунды. Вообще, он не был тем собеседником, с которым хотелось бы остаться наедине в одной комнате, уж чересчур пространство ощущалось некомфортно рядом с ним, однако Чарли приноровилась ко всем тараканам Аластора, смирилась с неизбежностью своих желаний и приняла жизнь во всех её настоящих цветах. И вот Чарли приблизилась к гордо стоящему демону (серьёзно, ей иногда казалось, что Аластор ломает тело от того, как сильно выгибается назад, демонстрируя свою аристократичную осанистость), встала, подрагивая, на носочки, чтобы достать ему хотя бы до губ, и сдержано организовала свои холодные ладошки ему на груди. Её так не радовал тот факт, что она выглядит той ещё навязчивой мошкой, суетливо облепившей Аластора, но он ведь сам напросился, этот проклятый, помешанный на радио, демон! Поэтому, вцепившись в его аккуратно выверенный пиджак за грудки, она потянулась вверх к улыбающимся губам. Тянулась Чарли медленно, специально то приближаясь, то отдаляясь, будто бы находясь на знаменательном для себя перепутье, и, естественно, она осознавала, чем это грозит. Аластор устало закатил глаза и – то ли от нежелания трогать, то ли от внезапно накатившего запала веселья, перекинул за спину Чарли микрофонную стойку, хватая её по обе стороны, и резко потянул на себя. Стойка живо впилась ломающей болью в позвоночник Чарли, вдавившись и пододвигая её через силу впритык к Аластору, отчего девушка нечаянно вписалась ему губами в подбородок, а там уже дело проверенной месяцами техники – демон легко с полуприкрытыми от наслаждения глазами нашёл её чёрные губы и принялся исследовать их, словно в первый раз. Они вновь выдерживали систему, с которой поневоле им пришлось свыкнуться за всё время странных встреч. Сначала это был робкий поцелуй, проверочный, так сказать, определяющий дальнейший настрой. Аластору постоянно приходилось нагибаться к низкой принцессе, поэтому иногда им могло показаться, что нерешительный пока что поцелуй имел некоторую напористость, на самом же деле демону просто было в тягость сохранять нужный баланс, кто ж виноват, что он случился таким высоким? Чарли мало-помалу становилось неудобно с давящей во всю ширину спины металлической палкой, поэтому она начала нагло елозить, не отрываясь от губ напарника. Это было нагло из-за неимения свободного места между ними – каждое её движение ощущаемо и чувственно пропечатывалось в тело Аластора. Чуть-чуть выпуклой грудью она тёрлась о красный коверкот, надеясь по-злому, что этот ублюдок Аластор вдоволь заметит её движения (а Аластор ещё как заметил её вызывающие движения), хватаясь за широкие его напряжённые плечи и углубляя истомлённый поцелуй. — Прекрати, — выдыхая, предупредительным тоном сказал он ей в губы как бы между делом, не разомкнув ни на секунду своей улыбки. — Что прекратить? — засуетилась Чарли ещё больше и некрепко прикусила ему губу. — Это? В один миг её руки резво спустились с точёных его плеч чуть ниже, а потом ещё чуть ниже, пока не оказались у пояса. — М-м-м, да, это. — А ты перестань тыкать в меня своей микрофонной палкой, не очень приятно, когда со всей силы разрывают спину. — Перестань вертеться. — Убери микрофон. Аластор не отрицал, что иметь удачную возможность видеть принцессу Ада раскрасневшуюся так сильно, будто она пробежала длиннющий марафон, с потёртой чёрной помадой и с распухшими от поцелуев губами – то ещё удовольствие. А понятие удовольствия у демона имело несколько другие оттенки, нежели у кого-нибудь ещё. — Моя дорогая, прошу тебя, остановись, или этой стойкой я продырявлю тебе голову. — Когда ты говоришь подобные вещи, улыбаясь, я не очень верю, — нахмурила Чарли брови. — А ещё это довольно устрашающе выглядит. — Мне не каждый такое осмеливается говорить. — С тобой вообще говорить не каждый осмеливается. В ответ на сказанное Аластор смерил девушку вкрадчивым взглядом, после чего неугомонно загоготал, искренне смеясь над словами Чарли. — А ведь действительно. Следом он медленно разомкнул хватку и отпустил стойку, освободив напрягшуюся спину принцессы и определив постоянно сопровождающий его артефакт к близкой завёрнутой в, кто бы мог подумать, красные обои стене. — Спасибо, — умилённо выдохнула Чарли и обняла Аластора, попутно освобождая его длинную шею от ненужного ей сейчас воротника. Она хотела тут же прильнуть губами к мужской шее, но внезапно демон уцепил невыносимой болью её спину вновь, но уже своими руками. Когтистыми пальцами он впился ей в кости, обхватывая маленькое её тело, тончайшую талию, бесконечно продолговатыми руками. Ах, да, как же Чарли могла забыть, что Аластор не умеет обниматься. — Ты, наверное, смеёшься надо мной, — прохрипела она от неожиданно ударившей её боли. Не каждому понравится, когда его сжимают со всей силы в цепких руках. — Что-то снова не так, принцесса? И самое раздражающее это то, что Аластор прекрасно осознавал всё, что творит, осознавал и наслаждался. — Дурак, сбиваешь с настроя своими выходками. Когда-нибудь научишься манерам? — Манеры я знаю превосходно! Чарли решила отвечать той же монетой, горячо и мокро куснув Аластора за шею. Аккуратными клыками она впилась в серую гладкую кожу демона, провела тёплым языком по месту преступления и вновь прищемила покраснение зубами. Руки её уже устали искать себе место по всему телу Аластора, поэтому плавно переместились к его малость удивлённому лицу. Волосы у него воплощали собой саму мягкость, как оказалось. — И что ты делаешь? Это что-то новенькое. — Не знаю, — туманно прошептала она ему куда-то в жилку между подбородком и шеей, поняв, что слишком втянулась в процесс, и пьяно продолжила оставлять дорожки поцелуев. — Что-то новенькое. — Я так и сказал. — Да? — не отрываясь, спросила Чарли. В комнате затрещала люстра. — Мне кажется, ты слишком далеко заходишь. Чарли не обратила внимания на важные слова Аластора, пропустила их мимо ушей, будто бы они не стоили даже капли её участия, и наращённой вмиг демонической силой расцепила его хватку, которую с натяжкой можно было бы назвать объятием. Впервые, наверное, Аластор поразился выходкой принцессы настолько, что остолбенел, вопросительно склонив голову влево. Девушка без стеснения и других мешающих обычно творить безрассудства вещиц ткнула ему пальцем в грудь, заставляя сделать шаг назад. Далее уже напрямую толкнула, из-за чего Аластор невольно приземлился на большом чёрном диване, который удобно стоял позади. Он также продолжал с интересом наблюдать за тем, что творит девушка, но только уже сидя. — Ты разошлась. Не медля, она юркнула ему на колени, подгибая свои ноги, чтобы уместиться, и вновь поцеловала, но теперь уже так, как они обычно и целовались – жарко и требовательно. Она напористо водила ему по губам влажным языком, пряно причмокивала, изредка подкусывая нижнюю его губу. Нехотя, без особого энтузиазма, как бы на автомате Аластор ей всё же ответил и даже нежно приобнял за талию одной рукой, а другой плавно начал подбираться к девичей шее. Пока он втягивался, Чарли во всю теперь уже хозяйствовала, пыталась успеть всё и сразу. Обрывисто она расстегнула аласторовский пиджак, стягивая его с рук, затем поаккуратней расправилась и с первой пуговицей алой рубашки, потом со второй и третьей. Когда Чарли стянула бабочку с его шеи и принялась горячо за последующие пуговицы с похвальным спокойствием (пуговицы это всегда нервотрёпка ещё та), у демона словно открылись глаза на происходящее. — Что ты делаешь? Он отстранился и приспустил руки на округлые бёдра Чарли. Она ничего не ответила, только буркнула что-то себе под нос, не сумев расправиться с последней пуговицей. Теребя её, колупая маленькую детальку, девушка яростно пыхтела и просто-напросто не замечала стандартные вопросы. — Дорогуша, я спросил, что ты делаешь, — но в ответ снова ничего не прилетело, кроме елозящей по его паху Чарли. — Удивительно, как многие могут в слепой простоте игнорировать мои вопросы. Если так будет повторяться много чаще, чем уже есть, то я буду вынужден прибегнуть к чему-нибудь, что исправило бы ситуацию. К чему-нибудь страшному! Хотя в Аду довольно много мазохистов… зачем я вообще трачу время на подобные мысли? Всё из-за тебя, принцесса, и твоего игнорирования. Удивительная прыгучая интонация демона пробудила девушку, заставив её скептически надуть губки, потому что в адской жизни она не любила две вещи: злобу, распространённую по всему подземному миру, и болтовню Аластора. И говорил он ведь невпопад к ситуации, точь-в-точь радио, которое постоянно галдит и галдит одним и тем же бодрящим-шумящим голосом на фоне. — Аластор, прошу тебя, говори хоть чуточку тише. — О! Ты здесь и не игнорируешь меня! Чудесно. Не подскажешь, что ты делаешь? — Снимаю с тебя рубашку, — поняла она, к чему демон ведёт диалог, и напыжилась, застеснявшись. Ведь именно сейчас она решилась на новый уровень в их отношениях. Решилась спонтанно, не подумав толком о последствиях, о которых рассуждала каждую свободную от отеля минуту, решилась, забыв о единственной спасающей её достоинство и честь вещи – о страхе перед неизвестностью, которая уже открылась перед ней во все двери. Оголённое тонкое тело демона, наполовину прикрытое полурастёгнутой шёлковой рубашкой, выглядело как минимум сексуально, картина, которую создала Чарли, врезалась в сознание, въедалась паразитом и заселялась где-то на затворках разума, чтобы неожиданно потом в абсолютно ненужные моменты выскакивать в памяти. Да, позже свободный от одежды мужской торс по-дурацки всплывёт в голове, когда ничего не подозревающая принцесса будет пить чай или заполнять документы, но оно того определённо стоило. Чарли от очередной волны пряного наваждения прильнула к демону, обнимая его за покусанную шею, и воткнулась в губы манящим поцелуем, пока он прицельно всматривался в неё, явно пытаясь что-то найти в девушке, какой-то интригующий его ответ на не самый, пожалуй, сложный вопрос. — Ты решилась на что-то побольше, чем простые прилипания друг к другу? — спросил он, как ему было велено – потише. — Наверное, — шепнула она ему, обведя длинный язык своим маленьким и аккуратненьким, и влепилась кошачьим носом в его приподнятый. — Ой! Или я всё-таки слишком тороплюсь? — Скорее тормозишь, — сказал он в пустоту, будто бы для себя, а далее громче затрубел. — У меня один вопрос. Ты уверена? — В какой момент я стала ведущей в наших отношениях? — Отношениях? — прищурил он один глаз, коварно улыбаясь. — Я-я с-сказала «отношениях»? — Да, ты сказала «отношениях». — Я имела в виду… взаимоотношения? — пропищала девушка, сминая нервно края рубашки в потных ладонях. — Что смешного? Мне теперь неловко. Гогочущий над принцессой Аластор посильнее сжал в ладонях её упругие бёдра, настырно и усердно проводя по ним круговыми движениями. Делал он это не потому, что того просили его неугомонные желания, а всего лишь потому, что знал, что так нужно сделать, чтобы девушке стало приятно, а именно приятного сейчас и требовала неловкая ситуация. Раскрепостившись в моменте, демон повёл от бёдер к спине, а от спины колеблющейся волной (боялся пока что поцарапать её) к шее и плечам. — Милая, у меня появилась умопомрачительная идея! Предлагаю… — О, нет… само понятие идеи и твоя голова несочетаемы, я боюсь узнать, что ты задумал, — шутливо перебила его пытающаяся совладать с мурашками по всему телу Чарли. — Уже узнала бы, если не прервала бы меня. Но не об этом речь! Я предлагаю тебе равноценный обмен. Делай всё, что твоей извращённой душе угодно, но с условием, что потом исполнишь любое моё желание. Как тебе? — Аластор, ужас, я думала, что ты джентльмен, а ты торгуешь своим телом… из-за каких-то желаний, — наигранно удивилась она, медленно стягивая его рубашку вниз. — Никто не поверит… — Об этом я и толкую. Я же не уточнял, что именно ты будешь делать. Ты сама додумала, дорогуша. Никто не поверит, что наша принцесса падка на отвратительные плотские утехи… — в той же манере ответил он ей и немного поёжился с непривычки – чувствовать голым телом без привычной рубашки её леденящие прикосновения совсем не то, что было раньше. — Отвратительные? — заботливо насторожилась Чарли. — Тебе всё это… противно? Я правда могу остановиться, я не заставляю, правда. Мне достаточно того, что у нас есть без… лишних проникновений. — Ты действительно сказала «лишних проникновений» или мне послышалось? — в подозрительном интересе склонил он ухо в бок. Температура её тела постепенно стала повышаться до нереальных размеров, обусловленных её демоническим происхождением. Аластор даже заметил несколько светящихся искорок, исходящих от принцессы. — Несу бред, да? Стыдно-то как… — Если забыть о том, что сама ситуация оставляет желать лучшего, то твои реплики очень забавные. В комедийный эфир я такое не пустил бы, но всё же. — Ладно, пора заканчивать, прости, — грустно улыбнулась Чарли и в нелепой спешке принялась сползать с демона. Ещё больше её щёки зарумянились, когда Аластор мягко, возможно, даже нежно прихватил её за узкие плечи. — Почти раздела меня, заставила сидеть тут перед тобой без одежды и хочешь победоносно уйти? Так дело не пойдёт, — со смешком заключил демон и резко притянул девушку к себе, обнимая. — Делай, что делала. А сам бездействовал. — Тебе разве не отвратительно это? Видно же, как не хочешь, — внимательно заметила она, утыкаясь лицом ему в пушистую оленью грудь. — О противном речи и нет… возможно, в каком-то плане неприятно, это да, но за возможность иметь в должниках саму принцессу я готов побороться. Понимаешь меня? — Да, я-я понимаю. Эти слова он хотел от неё услышать и именно они стали чёртовым катализатором для шага вперёд. Аластор потянулся за знаменательным поцелуем первым, прихватывая девичий подбородок пальцами и плавно приближая лицо озадаченной Чарли к себе. Она прикоснулась невесомо сухими губами к его улыбке, поняла, что он совсем не шутит, дозволяя девушке прочувствовать волю в действиях, и тогда и впрямь победоносно углубилась, властно орудуя языком у демона в горячем рту. Чарли настолько прочувствовала своё положение, свою мощь, что в безумном поцелуе, на который Аластор, несомненно, отвечал, хоть и чуть медлительно, стараясь уловить и пронаблюдать каждое её движение, оцарапала свой маленький язычок о его длинные и точёные зубы до крови. Королевская кровь распласталась по их иногда стучащим друг о друга зубам, прибавляя поцелую солоноватый привкус и лишь раззадоривая обоих на ещё большую потерю головы от происходящего. Руками Чарли беспорядочно шарила по груди демона, рисовала когтистыми ноготками красные полосы на его теле и, кажется, не владела собой в абсолютном смысле, а когда в хаосе происходящего нечаянно затронула самое доступное ей на данный момент уязвимое аласторовское место – прикрытый сосредоточенным только на груди серым мехом сосок, пробудилась и сразу же убрала руку ему за спину, чтобы не натыкаться на точку мужской слабости вновь. Чарли и без того чувствовала себя не в своей тарелке, поэтому, зная, что всё и без того зайдёт слишком далеко, не хотела заставлять Аластора страдать от предварительных ласк, именно тогда она и потянулась к его штанам. Но то, как демон в полустоне прикусил ей губу, когда она притронулась к нему, развеселило принцессу больше прежнего. Аластор по-детски не знал, куда себя деть, но держался поистине достойно. Связаны ли были с потерянностью его относительная неопытность или сама сковывающая его ситуация – никто не знал, но то, как он не решался трогать Чарли, заметить мог любой дурак. Заметила и Чарли, ненадолго прерывая поцелуй, чтобы отдышаться. Она сковала горячей ладонью его запястье и нагло уложила руку демона себе на выпуклую грудь, о чём потом пожалела, потому что по отношению к нему, такому высокому и длинному, её грудь виделась такой маленькой и миниатюрной, что аж обидно стало. Но Чарли не была из тех, кто всячески ищет недостатки в своей внешности, ведь каждый красив по-своему, и в себе её всё устраивало, поэтому маленький укол негатива прошёл, и девушка гордо ещё сильнее прижала руку Аластора к груди с такими энергией и энтузиазмом, что через её рубашку демон смог жарким прикосновением прочувствовать корочку её лифа. Девушка не ожидала, что до этого немного скованный в движениях Аластор страстно и больно сожмёт в ладони её грудь, издевательски улыбаясь при этом и невинно посматривая на неё своими пробирающими до седьмого пота глазами. Смолчав, девушка позволила и дальше демону творить всё, что ему только заблагорассудится, лишь бы не сбивался с долгожданного настроя, а сама чуть дрожащими руками принялась расстёгивать собственную рубашку. Благодаря выученной каждодневной структуре расстёгивания и застёгивания личных рубашек принцесса справилась с задачей за считанные секунды и довольная сбросила верхнюю одежду на пол, оставшись в одном чёрном кружевном лифе. На шкале удобности положений в пространстве их неказистая поза – она у него на коленях, занимала бы среднюю позицию: особо удобно не было, однако и нельзя сказать, что их положение «сидя» стесняло. Но всё же Аластор, цепко подхватив девушку за ноги, поволок её на всю длину дивана, а сам возвысился над ней, упираясь острым коленом ей между ног под бедро. Лежать оказалось куда удобней, ничего не скажешь, и теперь на шкале стояла бы утвердительная и высокая позиция. Но так как ума парочке не хватило разместиться на общей площади дивана, и закинулись они на его край, Чарли медленно, но верно, стала, сама того не желая, сползать по скользкой коже мягкой мебели. Она не предвосхищала падения, но в какой-то момент, потеряв ориентацию и способность владения ситуацией, девушка резко полетела вниз. Возможно, она и встретилась бы с полом, возможно, набила бы пару шишек и расстроила назревающую их феерию романтики, но ловко и бесстыдно ухватившись за ветвистые рожки Аластора, сохраняющая равновесие ошалевшая Чарли осталась в прежнем положении и не увалилась вниз. Наверное, она всё же могла опростоволоситься, если бы не ещё один заботливый факт – демон благородно успел удержать девушку за талию. — Вот теперь очень даже противно, — не теряя прежней своей выдержки, очень скрыто, но всё же проскулил Аластор, страдальчески намекая на свои рога, которые Чарли бездумно не отпускала уже несколько секунд, близких к минуте. — Прости! — завопила звонким голосом девушка, сразу же расслабив хватку и убирая свои руки с рожек демона на его плечи. — Лучше бы ты с-сразу полезла мне в штаны, дорогуша, это всё равно было бы лу-учше, чем то, что ты сейчас сде-лала, — прокряхтел Аластор, усердно стараясь спрятать странное возникшее чувство, граничащее с болью и удовольствием. — Рога – неприступная зона, ты должна лучше всех это понимать… С его виска резво влажной дорожкой протекла капелька пота, а правый глаз нервозно задёргался, но Аластор умел дружить со спокойствием, поэтому, умиротворённо выдохнув, демон поводил своими пушистыми ушами из стороны в сторону, словно стараясь найти нужный угол для удобства. Приведя себя в порядок такими незамысловатыми действиями, он уже в привычной для себя овеянной загадкой манере посмотрел на принцессу. — Аластор, этого больше не повторится, я обещаю! Я правда нечаянно, мне жутко неудобно, — повела она руками к его ушам, попутно убирая несколько мешающих прядей волос с лица демона. — Доставай свои. — Чего? — Я жажду посмотреть твою великолепную метаморфозу в истинный демонический облик, чтобы увидеть твои прекрасные рожки, милая. Не для потехи, ты не подумай ничего плохого обо мне, просто хочу отплатить той же монетой. Я и без того сегодня достаточно унижался перед тобой, поэтому изволь выполнить эту мою скромную прихоть, сладкая, а то я обижусь. — Я не... — Ты же не хочешь, чтобы я обиделся? — Дай мне хоть слово сказать… — Знаешь, какой я, когда обиженный? Я очень-очень… — Очень-очень… — Вредный! — Вред-ный… я так и хотела сказать! Какой же ты невозможный, сил на тебя не хватает. Подзадоривая девушку, Аластор заливисто и заразно рассмеялся коротким смешком, ещё ниже склонившись над Чарли. Цепкими пальцами-когтями он вжимался ей в рёбра, массируя для пущего болезненного эффекта и прощупывая каждую косточку, отчего принцесса стала недовольно елозить под ним. К его несчастью, Чарли в Аду имела известность самой жизнерадостной и оптимистичной демонессы, поэтому надежду одержать верх в этом подобии битвы она не утратила, только лишь больше раскалилась бороться. За секунду до полного превращения Чарли заметила в тени, исходящей от демона и ровно падающей на неё, красное свечение, обладателем которого был сам Аластор. Его глаза электрически испускали завораживающий алый свет, наблюдать который означало только одно – тонуть. Когда Чарли завершила перевоплощение, она вопросительно смерила Аластора взглядом, будто бы молчаливо спрашивая: «Ну и что?». — Ваше высочество, вы даже будучи демоном настолько, насколько вообще возможно, не вселяете страха в сердца ваших подданных, — издевательски улыбнулся он и, отвлекаясь, ласкающе провёл рукой по одному из её длинных рогов. — О чём ты опять болтаешь? — добро спросила неловко улыбающаяся в ответ и съёживающаяся от его прикосновений Чарли. — Я имею в виду… — внезапно он замолчал, не отдаваясь бесконечному потоку мыслей, которые по привычке он всегда излагал, а действительно обдумывая ответ. — Ты слишком хороша для этого мира. Милая, доброжелательная, наивная… Я знаю, что ты вдобавок ко всему ещё и опасная, просто редко показываешь это, но по большей части ты до нелепости красивый цветок, растущий в этом грязном месте. Вот и говорю, что даже в, казалось бы, страшном образе ты совсем не страшишь. Я очарован. — Ты хочешь сказать, что мне здесь не место? — обеспокоенно задышала она. — Такой глупо верящей во всё светлое и доброе? Определённо, не место, милая. — Я часто чувствую себя не к месту здесь, но это мой дом. У меня есть обязанности, я должна их выполнять, я не могу бросить всё это, — задумчиво полуобняла она его за талию. — Однако… если это не моё место, то где моё? В твоём мире? — В моём мире? — Ну, Земля и всё такое… там ведь добрые люди, там Солнце… — Оу, дорогуша, я тебя уверяю, что если сравнивать Ад и Землю, то Ад – идеальный дом для тебя без единого огреха. С людьми всё не так радостно, как ты могла читать или слышать. А ещё на Земле не только Солнце, но и Луна. Жизнь стоит того, чтобы её прожить, но с условием, если ты не против страданий. Аластор сделал для себя заметку, что раздражение Чарли (прикосновениями к её рожкам) очень приятно тонизирует ту часть его характера, отвечающую за удовлетворение издевательской натуры. — Страдать никто не обязан, — парировала она, постепенно приближаясь хитрыми движениями рук к мужским штанам. — Добра не бывает без зла, просто нужно уметь искать в себе силы, чтобы увеличивать добро. Глухой щелчок и пуговица разделяет цельный пояс брюк, давая Чарли новые возможности. Чувство полноценной победы принцесса ощутила, когда проникнувшей в приспущенные штаны рукой нащупала через гладкое мужское нижнее бельё немного выпирающий член. — Ты само олицет-ва-а-а… кхм, — от неожиданной сладкой потуги, прошедшейся по всему телу, Аластор чуть-чуть потерялся в происходящем и спасительно уткнулся лицом в груди принцессы, прикусывая нижнюю губу. — Олицетворение ангела. Я хотел это сказать. Ебануться. Максимально новые и непривычные ощущения демону не нравились, не по вкусу ему было и то, с каким задором Чарли приноровилась изнеженными движениями водить по его достоинству, которое предательски отвечало на каждый сахарный рывок неожиданно умелой её руки. Даже через слой ткани чувствовалось всё так явно и отчётливо, что Аластор и представить не мог, что будет, если девушка минует и эту преграду – нижнее бельё. Даже воображение о том, как горячая температура её проказных пальчиков встретится напрямую с разгоряченным его, чёрт всё это подери, членом, вызывала в голове демона противные позывы. Захотелось всё завершить, пока дело не зашло слишком далеко (казалось бы, куда дальше), ведь Аластор, как никто другой, умел понимать себя. Но что делать, если понимание пришло с опозданием? Пытаясь смириться с теми ощущениями, которыми его баловала Чарли, и грубо дыша ей в грудь, Аластор дошёл до мысли – он глупо и самонадеянно переоценил себя, как маленький ребёнок. Не каждый способен привнести в свою повседневность сексуальную жизнь и это нормально. Ненормально то, что Аластор знал это, спокойно жил, и позволил случиться тому, о чём жалел по нарастающей с каждым движением принцессы. Такие откровенные прикосновения его стесняли. Остановить ему всё сейчас значит не просто постыдно проиграть в их условном бою, а унизиться. Репутация поважнее будет. — Если я сейчас подниму голову, — сжимая руки в кулаки, пробубнил он ей в шею сквозь стон, — а на твоём милейшем лице будет ублюдская хитрющая улыбка, то легко ты не отделаешься. Он поднял голову, и на её милейшем лице была ублюдская хитрющая улыбка. — Сколько сейчас у меня в руке власти… — даже не пытаясь скрыть радости, запыхавшись, пропела Чарли. — Аластор, что такое? Мне остановиться? Может, не будем? Ты что-то покраснел… тебе плохо? Это могло бы сойти за искреннее беспокойство, которое девушка умела порой выказывать своим друзьям, но от доброй заботы её слова отличала одна важная деталь – Чарли издевательски улыбалась, показывая все свои острющие клыки. — Забираю все свои слова обратно. Ты не ангел, ты дочь своего отца, о чём я по глупости позволил себе забыть… — Ну так что? Я останавливаюсь? Знаю, проигрыши всегда оставляют дискомфортное чувство после себя, но ты старался, можешь… не знаю… утешать себя этим, например. — Ваше высочество, не останавливайтесь, — улыбнулся он ей уверенным оскалом. — Продолжайте. Дело того определённо стоило, если всё так обернулось, иначе зачем ещё Аластор грубой хваткой сковал горло принцессы, немного сбивая её, и принялся стаскивать с её аккуратных ножек приталенные брюки? Чтобы хотя бы ослабить сильную хватку демона, девушка взялась за его руку своей, к слову, очень мощной, так как редкий для себя демонический образ она не сменила и сейчас могла орудовать всеми сопутствующими примочками, в том числе и максимальной силой. Но даже так его руку она не смогла стащить со своего горла. На секунду ей показалось, что пространство рядом с ними стало искривляться от неизмеримой злобы, которая пробудилась в Аласторе. Но прежде, чем его чувства сумели перевоплотиться в какой-нибудь всплеск его силы, Чарли, к своему же счастью, еле уловимо повела рукой по его выпирающему позвоночнику, пробуждая приятные мурашки, и внезапно подводящими ближе к пятой точке демона пальцами она нащупала что-то мягкое. — Да ладно… — спохватилась она, привставая на локтях и уже в лёгкую убирая руку Аластора с горла, заглянула за демона. Смотрела она определённо и абсолютно точно на его манящую задницу, хоть и под странным углом, словно пыталась что-то высмотреть. — Аластор, у тебя хвостик! — Если бы для меня это было открытием, я бы удивился, — освободившись от накинувшейся на него минутной злобы и вновь оценивающе разглядывая миловидную принцессу, глухо сказал он. — Почему я раньше не видела?.. — Потому что раньше ты не показывала себя с подлой стороны и не стаскивала с меня брюки? Пикантная находка вернула прежнюю здравомыслящую и свободную от всего отрицательного и крайне демонического Чарли и даже в каком-то смысле пристыдила, но пристыдила не до такого, чтобы пробуждалась совесть. А вот нечего этому Аластору постоянно манипулировать ей, будет знать теперь, что она тоже не лыком шита. Теперь Чарли старалась не отрываться от найденного оленьего мягкого хвостика, очень сдружившись с ним, она то и дело мяла и поглаживала его, не обращая внимания на то, как Аластор раздражённо периодически вздрагивал и крутил ушами. Вновь поцеловавшись, они ближе примостились друг к другу – Чарли подтянулась руками, обнимая Аластора за шею, а он расслабился и почти лёг на её требующего большего тело. Проскользившие по мягкой коже его когти оставили розовые подщипывающие царапины и резко зацепили сначала бретельку лифа, а потом и саму мешающую вещь. Разорванный лиф, который вскоре присоединился к остальной одежде на полу, открыл взор на аккуратную белоснежную девичью грудь. По законам жанра демону впредь было бы нежно поласкать свободную теперь от одежды часть тела, но он наглейшим образом принялся царапать и её. Неприятные порезы обводили округлые формы, плавно перетекая вниз к подымающемуся туда-сюда животу и заканчиваясь у маленького пупка. Когда чуть дрогнувшая рука Аластора коснулась красиво облегающих её тело трусиков, Чарли поняла, что развязка уже близка, поэтому, чтобы не притормаживать, она потянулась к брюкам демона, чтобы окончательно избавиться от них. Если бы они играли наперегонки – кто быстрее стянет друг с друга нижнее бельё, принцесса проиграла бы, потому что внезапно Аластор приластился ей губами к шее и вжался мокрым поцелуем в пульсирующую артерию, одновременно приподнимая её ножки и стаскивая с бледного форменного тела последнюю часть одежды. Мгновенно же он двинулся к внутренней стороне бедра, очерчивая шёлковыми прикосновениями нежную её кожу и медленно переходя вверх ажурными касаниями к месту, пониже раскрасневшегося от карябанных царапин пупка. От нахлынувших сладких чувств Чарли, поддаваясь вперёд к демону, приподняла нижнюю часть тела, томно прикрывая глаза и вышёптывая первый стон. Стащить с него брюки у неё не получилось, Аластор слишком хорошо отвлёк её, поэтому, осознавая надобность, девушка на ощупь нашарила резинку его нижнего белья и дёрнула вниз, пока полностью не растаяла в пробирающих поцелуях, от которых и на шее оставались порезы (всё благодаря его зубам). Вошёл он резко, прихватывая руки принцессы за её головой. Во всём далёком для него процессе Аластору, пожалуй, нравилось только часто оказываться носом у волос Чарли, чтобы каждый раз цепляться за конфетный запах, исходящий от светлых вьющихся прядей. Его когти впивались в запястья принцессы, давили ноющей болью в вены, умножая раздражающую эту боль каждый быстрый толчок. На автомате девушка двигалась в такт и насаживалась на набухший член, сводя колени за спиной у демона. Ноги у неё и без того были напряжены, а сейчас от распространившегося по животу густого и паточного чувства сводило и ступни, пальчики на которых каменно шевелились, будто бы лапы-подушечки у кошки, которую особенно щедро решили погладить. Он действительно брал законную правительницу Ада в её личном кабинете, из которого она обычно ведёт дела по отелю, подписывает бумаги, общается с клиентами, а теперь, не дай, блять, сам бог, узнает её отец, занимается полнейшим непотребством с Аластором. Громогласно стоящие на полу высокие и громоздкие часы пробили полночь. — У меня… эфир ско-ро, — обрывисто сказал он ей на ухо, заодно облизывая его. — Арг-кх, успеешь. Никто из них не хотел признавать, что им нравится, как до ушей доносятся выкрики и приглушённые стоны. Нравится играться с тончайшей гранью между нестерпимой болью и ненасытным удовольствием. И нравится дышать в унисон друг с другом. Уже начинало казаться, к чему не прикоснись Аластор, всё в скором времени покроется синяками. Руки у Чарли затекли и покраснели, талию тоже не обошло аласторовское бедствие, ноги и вовсе местами уже успели приобрести несколько характерных черноватых пятен. Кто-то бы сказал, что таким негуманным образом он отметил девушку как собственность, наставив на неё синюшные метки и порезы, но нет, демону банально было в удовольствие смотреть на еле заметные гримасы боли. Но Чарли не осталась без ответного удара. Ухитрившись укусить его руку, чтобы отпустить свои, она сразу же определила освободившиеся ноющие конечности на спине у демона и выместила накопившуюся боль через свои ноготочки, пройдясь добротным нажимом сверху вниз по бокам от позвонка. В ногти впечатались кровавые шматки, а спина Аластора теперь горела от острого чувства. Не зная, как ещё можно разгневать принцессу, демон от шеи дорожкой поцелуев направился к груди, обдавая тело Чарли ещё большей сводящей в животе нугой ощущений. Медленно начав играться с её твёрдыми и чувствительными до скрежета в зубах сосками, Аластор словно бы нечаянно куснул один. А потом ещё раз куснул, примазав укус шершавым языком. Со зла Чарли схватилась за его рога, чтобы в отместку заставить пострадать много чего дозволяющего себя демона, но неожиданно девушка поняла, что его рога довольно сильно увеличились. Это её не отпугнуло, но насторожило. Прищурившись, она впервые огляделась по сторонам и смекалисто поняла, что вокруг них гуляют будто бы живые тени, исходящие от основной главной тени Аластора. — Контролируй себя, пожалуйста, — похлопала она его по боку, выгибаясь под резкий и глубокий толчок. — Слышишь? Мигающая светом люстра вновь затрещала. Подходя к концу, Аластор ускорился. Шлёпающими рывками он вгонял в девушку влажный член, предвкушая финал, но чем дальше заходило, тем больше Чарли сквозь истомлённое порхающее наслаждение ощущала опасность, поэтому схватив лицо демона и определив свои дрожащие ладошки ему на щёки, она нетипично для них нежно поцеловала его. Кончая, он сжал Чарли в руках, обнимая и отвечая на неожиданный и странный поцелуй. Она не чувствовала своего тела, он же – наоборот, чувствовал всё чересчур хорошо. И ещё один пунктик, в котором они никогда не признаются: лежать вот так вот спокойно и тихо на диване, растворяясь в обрывистом дыхании друг друга хотелось чуть подольше, чем они могли позволить себе сейчас. — Что ты… что ты загадаешь мне? Какое желание? — решительно спросила она, тыкая пальчиком ему в плечо. — Не думал пока ещё, — задорно приподнялся он и устремил свой взгляд чётко в глаза Чарли. — А, погоди, точно. Убей кого-нибудь и дело с концами. — Чего-о-о? — Стой, нет, нужно что-то более оскорбительное, чтобы ты прочувствовала унижение… иди на кухню отеля и готовь мне ужин, пока я не ушёл… — Я не уверена, что… — Только приготовь так, чтобы получилось вкуснее, чем если бы приготовил я, хорошо, дорогая? — Ты шутишь? — грозно спросила она для подстраховки. — Какие шутки? Это моё желание, глупая принцесса. Оно незначительное настолько, что стыда и неловкости в нём больше, чем в серьёзном желании. Я говорил тебе, что мой коэффициент интеллекта намного выше среднего? — Несколько раз… я, наверное, ещё не поняла толком, во что ввязалась, да? — Гхи, так точно, моё милейшее высочество, — ткнул он ей пальцем в нос. Иногда они раздражали друг друга, иногда проникались таким уважением, что могло показаться, будто бы их отношения - это проверенная столетиями дружба, а иногда они целовались. По-разному, совсем не важно, как именно. За стихийными поцелуями стояли, тоже не важно какие – нежные или губительные, чувства. И только поэтому они иногда целовались.