Цвет одиночества

- Утро, любовь моя, - промурлыкал на ушко девушке приятный бархатный голос, всего за два года ставший самым родным и приятным звуком во всем мире. - Доброе, - еще сонная, Мелисса повернулась к парню, опираясь руками о кровать она потянулась за поцелуем. Кто бы и что не говорил о том, что спустя время поцелуи становятся не более чем обыденностью, приятной обязанностью, не вызывающей особых чувств, для них, спустя все это время они не стали чем-то незначительным. Каждый новый создает тот же бурный водоворот эмоций, что был в первый раз, для этих двоих даже объятия вызывают особый, ни с чем не сравнимый трепет. Утренние солнечные лучи проникают сквозь нежно-салатовые занавески в цветную студию, где нет ничего, кроме любви. Их жилище невероятно яркое, ведь они всеми силами стараются не нарушать их клятву: не допускать серость в их жизнь в любом ее появлении, в том числе и в их доме. Двадцать один год в черно-белых тонах, сейчас это кажется для них чем-то невероятным и непостижимым, до тех пор, пока они не встретились, оба не видели цветов. Лишь тон, как и любой другой, кто ещё не встретил свою родственную душу. И теперь они выражают чувства цветами, как можно более яркими, вот только нет достаточно яркого цвета, чтобы передать всю силу их необъятной любви друг к другу. Мелисса пытается расчесать свои непослушные волосы, ругается, и изводит несчастное средство для легкого расчесывания волос. Вдруг теплые руки забирают расчёску из девичьих ладоней и начинают нежно, с осторожностью укладывать буйные рыжие кудри. Это их негласный ритуал, и, как ни странно, несмотря на его ежедневность, он всегда спонтанный. «Однажды я справлюсь сама, однажды смогу! » - думает про себя девушка, когда ее нежно целуют в лоб и зовут на завтрак. Кофе с молоком в ярко-желтой кружке, тосты с клубничным джемом на ярко-зеленой тарелке и салат, в прозрачном блюде, ведь он и так яркий. Даже если джем самый дешевый из магазина, хлебу уже третий день, а салат заправлен майонезом с распродажи, что так не подобает классическому утреннему меню, девушка все равно с огромным удовольствием ест, ведь это приготовил ее самый драгоценный человечек.

***

- Милая, помада, - улыбаясь, говорит парень, подкрашивая ярко-красной помадой пухлые губы девушки. Она всегда напоминала ему цитрус, не только волосами, цветом напоминающими спелый апельсин, пригретый солнцем, взрощенный в заботе, обласканый теплыми каплями дождя, но чем-то ещё, таким легким и неуловимым для мысли. Про себя он так и звал её апельсинкой, но никогда не говорил ей об этом. - Спасибо, солнце, - Мелисса лучезарно улыбнулась, убирая руки от его красной толстовки, на которую она, всего с полминуты назад крепила бейджик с самым дорогим для нее именем - «Алекс». Сегодня солнечно, что довольно необычно для этого пасмурного места, они давно рассматривают переезд, вот только денег пока нет. Алекс в последний раз целует свою драгоценную апельсинку и провожает взглядом хрупкую фигурку, исчезающую за дверью офисного центра. - Что, как обычно в облаках? - умиляясь мечтательно улыбающейся Мелиссе, спрашивает темноволосая девушка, отрываясь от монитора. - Нет, что ты, сегодня солнечно! - смеется рыжеволосая. - Ну, значит на ясную голову и отчет за месяц доделать успеешь до совещания! - бодро замечает коллега и возвращается к работе. - Ну коне... - Мелисса не успевает сказать, как цвета исчезают, мир вновь погружается в чёрно-белые тона, без намека на оттенок. Сначала она ничего не понимает, но спустя несколько секунд осознание острыми клыками впивается в разум. Слезы градом катятся по щекам, девушка мечется, ищет телефон. «Когда ваш соулмейт умирает, вы вновь теряете ваше восприятие цвета» - слова, что говорили ещё в школе больно стучат в висках. Нет, только не Алекс, это не может быть правдой! Дрожащими руками она набирает номер, как вдруг телефон зазвонил. На экране появилась надпись «любимый» и фотография ее милого, но вся надежда разбивается вдребезги, когда в трубке к ней обратился растерянный женский голос. - Вы Мелисса Элиссон? - Д-да, - дрожащим голосом отвечает девушка, еще пытаясь ухватить ускользающие осколки надежды. - М... Мне так жаль, но, похоже, что ваш муж Алекс Элиссон погиб, примите мои соболезнования, боже, мне так жаль, машина... - она уже не слушала, из ее груди вырвался крик, полный отчаяния, дрожащими руками она закрыла лицо, продолжая плакать навзрыд, это были даже не рыдания - это истерика, крики, полные боли. Она не замечала, как ее коллега, старалась успокоить, в голове было только «почему он? ». Она кусала губы, стараясь проснуться, увидеть перед собой его, но соленые темно-серые капли крови падали на серый паркет, срываясь с губ. И мир теперь тоже полностью серый.

***

Прошло два месяца с его похорон, Мелисса не выходит из дома, не разговаривает с друзьями и родственниками. Ее мир умер чуть больше двух месяцев назад, тогда в аварии, он рухнул, окрасив все в серый, разлетелся на осколки, разбиваемый голосом из телефона. Она не помнит, когда ела в последний раз, баночка антидепрессантов пуста, в серой студии теперь только она. Дважды в неделю ее мать приходит, оставляет еду, пытается поговорить, но ответом ей всегда служит тишина. Изрезано все ее тело, повсюду раны, кровоточащие, не заживающие раны. Она не обрабатывает их и лишь наносит новые, в глупой надежде увидеть цвет. А ведь они так хотели уехать в город, где много солнца, купить там маленький домик и растить свой маленький цветочный садик. Они так хотели увидеть лазурь бескрайнего моря, но теперь этому не быть. Она даже не знает, солнечно сейчас или нет, да это, впрочем, не важно, теперь ее мир навечно пасмурный. - Родная, прошу, поешь, - беспокойно обращается женщина, смотря на блеклое подобие ее дочери. Круги под глазами, выпирающие ребра, впалые щеки и пустой стеклянный взгляд. Она больше не видит ничего, ее мир рухнул, оставив лишь бесконечную, наполненную отчаянием и болью пустоту.

***

Слезы катятся по щекам, но на лице играет улыбка. Под ее ногами шестнадцать этажей и асфальт. Она не может заставить себя жить, не может смириться. Дождь омывает бледное лицо, губы дрожат, страх цепляется за каждую клеточку тела, но ему не одолеть решение. Хрупкие ножки толкаются от края и тонкая фигурка летит вниз. Секунда и все озаряет цвет. Любимый улыбается, протягивает руку и сухие губы девушки, впервые за долгое время расплываются в счастливой улыбке. Она обнимает его за шею, слушая ласковый шепот, и забывает обо всем. Сейчас он здесь, а важнее этого нет ничего, время замерло, остановив свой безумный темп. «Идем домой» - нежно нашептывает бархатный голос, пока тонкие пальцы перебирают яркие прядки. Женщина, рыдает навзрыд, стоя за ленточным ограждением, там, в паре метров от нее рыжеволосую девушку накрывают белой простыней и уносят в машину скорой помощи. Ее золотце, ее драгоценный лучик солнца теперь мертв, он не смог пережить того, что смысл всего его существования однажды погиб. Несчастная мать даже не думала о том, что ее чадо погибло уже давно, тогда же, когда погиб Алекс, сейчас уносили лишь оболочку, что была мертва уже последние полгода. Желтые стены, синий диван, салатовые занавески, мягкий лучик солнца проникает в незашторенное окно, озаряя пустую студию. Здесь теперь ничего нет. Лишь пустые рамки в форме сердечек и две подушки на диване хранят память о том, что в этих стенах когда-то яркими красками сияла любовь, пропитывая собой каждый сантиметр крохотной квартирки на восьмом этаже многоквартирного дома.