Блуждающая Грудь

Кэриас смотрел на Грудь Розарии. Та уже час рассказывала нечто важное для блага отечества, но он не мог отвести взгляда. То есть, само собой разумелось, что рассказывала Розария, а не её Грудь, но... Но... Пресвятой Лорд должен был, наверное, запретить ей носить такое платье. Кэриас ещё не определился, стоило ли запрещать платье с таким вырезом или вообще раздеть, но не это было главным. Главным было то, что мимо его ушей проносилось нечто важное, и он на это важное никак не мог настроиться. И даже в лицо Розарии смотреть не мог. Всё его внимание было приковано к главному аргументу каджу Элеанор. Грудь Лукедонской Ведьмы была поистине колдовской! И ещё притягательнее эта Грудь выглядела, вздымаясь в немом упрёке. Хозяйка терпеливо вещала свой доклад, но её красноречивые перси выражали невообразимую тоску, вызванную подобной халатностью. Стоило признать, что последнюю часть рассказа придётся пропустить, отвлёкшись на зов сердца. А сердце хотело туда, к другому сердечку, сокрытому в этом печальном и нуждающемся в успокоении декольте. — Скажите же мне, о перси. Что же каджу Элеанор от меня угодно? — молча вопрошал он. И, взирая на милую его взгляду картину, внимал рассказу. Вот эта прекрасная грудь вздымается, полная рвения защитить человечество. Вот эта нежная, тёплая грудь тревожится за Лукедонию, и за Лорда, и за какого-то идиота — да кто посмел обидеть Её Прекрасие?! Вот эта горячая и воинственная грудь выпячивается в порыве гнева, грозя поразить врагов... Изумительная и незаменимая, неуловимая блуждающая грудь на защите мирового спокойствия. АЙ!.. Очнулся Кэриас от удара по макушке, и, прогнав дрёму, навёл на себя важный вид. — Госпожа Деколь... Розария, я вас внимательно слушал! Розария выдохнула и осуждающе посмотрела. Не менее осуждающе смотрел и её одноглазый посох. Но вот собственный взгляд Кериаса вновь предательски пополз ниже, к изумительному декольте.