Летний снег

      Дзюширо был параноиком, и его это полностью устраивало.       Момоко, его жена, часто упрекала его в излишних предосторожностях. Не сидеть спиной к двери, проверять куда выходят окна и стараться перед ними не светить, проверять любую еду на яд, пить только из собственной фляги, и прочая, и прочая… Всё это пугало и раздражало её. По правде говоря, Дзюширо считал что ему с ней безбожно повезло. Никто бы другой его так долго терпеть не смог. Поэтому он никогда на неё не обижался. Даже когда она несла полнейшую чепуху.       «Уже лет десять как война закончилась, кого ты опасаешься в нашей стране, в нашей, блин, деревне?»       Ей, как человеку гражданскому, было сложно понять его работу. Для шиноби нет четкой границы между «войной» и «мирным временем». Саботаж, вездесущая дезинформация, смертельные схватки, убийцы чужих деревень, постоянно ведущие за тобой охоту… Всё это было и там и там. Война лишь повышала интенсивность опасных заданий, и то, далеко не для всех шиноби. Для некоторых разницы вообще не существовало.       Поэтому Дзюширо никогда не думал о паранойе как о помехе. Наоборот, он считал что она есть самый лучший друг шиноби. Она заботилась о нём, предостерегала его от неприятных случайностей, берегла его жизнь. Жена переживёт его паранойю. Дзюширо не переживёт её отсутствие.       И сейчас, когда этим пасмурным вечером, после двух практически бессонных дней в пути, он направлялся со своим отрядом в слегка потрёпанного вида таверну, его паранойя отчётливо говорила ему быть ещё осторожней, чем обычно.       Он никогда не любил таверны и подобные заведения. Предпочитал отдыхать на воздухе, вдали от цивилизации, чутко и получасовыми урывками, предварительно установив ловушки и убедившись что любой ночной гость умрёт в первые секунды с момента нападения. Не так удобно как в мягкой кровати, зато легче обороняться, и деньги тратить не нужно.       Молодняк часто совершал ошибку, думая что в окружении стен они будут в большей безопасности, чем под открытым небом. Совсем наоборот. Шиноби Ивы с детства учат сливаться со скалами, и как меньше чем за минуту выкопать необнаружимую землянку. Умелого шиноби Кири в стране Воды и ее вечных туманах может отыскать лишь другой шиноби Кири, не менее искусный. Шиноби Конохи так хорошо наловчились прятаться в своих лесах, что многие стали звать их дендрофилами. Всех их и многих других объединяло одно: их учили как выживать и процветать в условиях дикой природы своих стран. Их учили как слиться с окружением и как заставить безымянных преследователей блуждать неделями в поисках.       По сравнению с этим, постоялый двор был почти что смертельной ловушкой. Стандартная планировка зданий. Толпа незнакомых людей. Сама суть подобных заведений являлась почти что неоновой вывеской, гласящей на всю округу — «Эй! Если вы кого-то ищете, проверьте тут, ваша цель могла остановиться тут на ночлег!»       Но в этот раз лидером команды был не он, а Такаши. И пусть закадычный приятель таковым являлся только технически, поскольку они оба были джонинами — родня Такаши была близка к верхушке деревни и поэтому остальные двое будут слушаться именно его. И не смотря на все возражения Дзюширо… В этот раз они всё-таки остановились на ночь в грёбаной таверне!       Шиноби медленно вздохнул и выдохнул, насильно успокаивая самого себя.       Такаши, как всегда, был в своём репертуаре. Они знали друг друга лет десять. Нередко помогали друг другу в трудную минуту, часто ходили вместе на миссии, и даже выработали хорошую связку. Многие в их окружении звали пару шиноби друзьями, но они всегда яростно отнекивались, не слушая никакие доводы, однако Дзюширо признавал, что они были очень похожи — Такаши был таким же сварливым и тоже имел весьма радикальные взгляды на свою безопасность. Вот только всё портил один его недостаток. Грешок, имя которому — блат. Такаши слишком любил пользоваться своим положением.       Он заверил Дзюширо, что двое их напарников были проверенными людьми, которых он давно знал, и мужчина даже поверил в сказанное. И, разумеется, он понял, что лишь по просьбе кого-то из этих двоих Такаши принял решение остановиться именно здесь. Дзюширо сомневался, что коллега позволит своему грешку угрожать своей собственной безопасности, но теперь его глодал червячок сомнений. Отдавал ли себе отчёт в своих действиях их лидер?       Как бы невзначай Дзюширо мазнул взглядом по паре их сокомандников. Единственное что ему рассказал о них чёртов Такаши, был их ранг. Чунины.       Даже имена он узнал только когда они представились.       Парня звали Сатоши, и если бы не небольшой, но выделяющийся шрам на верхней губе, запомнить его не представлялось бы возможным. Темные волосы, средний рост, среднестатистическое лицо, серо-буро-малиновые глаза… И очень выверенная «простецкая» походка, с рассчитанным до секунды периодическим шарканьем, слегка согнутой, словно в усталости спиной и вялыми движениями. Подчеркнуто вежливая, нейтральная речь дополняла картину. Идеальный шпион, если бы не шрам. Что заставляло задуматься — а настоящий ли этот шрам? Снаряжение Сатоши было таким же стандартным как и он сам, за исключением сенбонов, и то, Дзюширо узнал об этом лишь заметив странную хватку парня, когда тот использовал палочки для еды при их знакомстве, и то, что первым делом при подозрении на опасность его рука тянулась не к подсумкам с кунаями и сюрикенами, а к чему-то другому.       Такой аккуратный, для точечной работы инструмент, в руках у такого парня? Это наводило на определённые мысли. Дзюширо знал, что подобные люди важны и нужны, но спину показывать этому Сатоши наотрез отказывался. Жизнь научила.       В сравнении с ним Хикари была понятней и проще, но в то же время куда проблематичней. Затянутые в длинный хвост черные, как смоль, шелковистые волосы; красивое, словно с картины художника, ухоженное лицо с пронзительными голубыми глазами; даже униформа была отличной от остальных — черные перчатки и многочисленные стального цвета ленточки, подчеркивающие фигуру и её стройность вопреки отчаянным стараниям чунинского жилета. Ну хоть то её кимоно с откровенным декольте удалось убедить заменить на стандартную форму. Именно благодаря Хикари и её игривым повадкам последние два дня ощущались словно месяц, проведённый в пустыне. Хотя, надо отдать ей должное — она умела хранить молчание, уважала личное пространство и, получив категоричный ответ от Дзюширо, больше к нему не приставала. По крайней мере, очевидно.       Если бы она еще перестала изгибаться при каждом удобном случае… Дзюширо был женат на идеальной, по его скромному мнению, женщине, и предпочитал на сторону не ходить. Но ещё он был здоровым мужиком со здоровыми потребностями, постоянно находившимся на работе, и поведение красотки Хикари подтачивало его самообладание. Судя по дёрганному Сатоши и часто красневшему-бледневшему Такаши, он был не один.       В плане снаряжения она выделялась лишь танто, однако Дзюширо мог с уверенностью сказать, что она умела пользоваться им на очень высоком уровне. Закоренелых мечников всегда просто выделить из толпы. То, как они стоят в различных ситуациях, как шагают, движения глаз… Наработанные годами практики привычки выдавали их с поличным. Первым делом при их знакомстве Хикари посмотрела на его руки и пояс, чуть не рассмешив его характерностью жеста типичного мечника. В общем и целом такая компетентность заставляла его подозревать, что как минимум половина её выходок — наигранные, и в любом другом случае он бы обязательно попытался узнать больше, вот только... Среди опытных куноичи такие игры являлись повсеместным делом. И играть в них было опасно для здоровья даже ему.       Дзюширо смутно помнил обоих, особенно яркую девчушку Хикари. Сатоши был настолько не примечателен, что это могла быть их первая встреча и Дзюширо все равно бы чувствовал постоянное дежавю, но тут уже было ничего не поделать. Учитывая рекомендацию их достопочтимого лидера, паранойя мужчины слегка утихла в отношении его нынешней команды.       Но всё-таки, кто уговорил Такаши на ночлег под крышей? Дзюширо поставил бы на Сатоши. Настойчивая просьба не-АНБУ звучала правдоподобней, чем глупость знакомого ветерана и друга, вызванная гормонами.       Утихшая было раздражённость заиграла с новой силой.       «Спокойно, спокойно! Ничего, поработай как получится», — вновь попытался мысленно себя успокоить он. «Всё по классике, по заветам учителей. Печать и струна на окно, проверить стены, пол и потолок, стратегически переместить мебель, подготовить предметы для экстренного каварими, и еще пара мелочей, и всё будет замечательно. Останется лишь людской фактор.»       Но спокойствие отказывалось приходить. Что-то выбивалось из привычной картины, отчаянно требуя его внимание.       Посетители? Всего несколько людей, что неудивительно для заведения вдали от основного тракта и в полном дневном переходе от ближайшей деревни.       Дзюширо медленно выдохнул, прикрыл глаза и сосредоточился. Талант сенсора у него отсутствовал, но заметить фон от используемого хенге мог любой компетентный шиноби, при условии что у него имелось немного времени в спокойной обстановке. Причем, чем сильней результат трансформации отличался от оригинала, тем проще её было заметить. Именно по этой причине шиноби старались использовать технику для превращения в кого-то или что-то кроме людей лишь на короткое время или в горячке боя.       «Вроде ничего.»       Трое торговцев за дальним столиком, увлечены беседой, еще не заметили их отряд. Яркая жестикуляция, все трое довольно тучные, характерный язык жестов. Едят как за десятерых, не аккуратно. Если эти трое и под трансформацией, то они невиданные мастера сокрытия чакры, и не ему, жалкому смертному, их беспокоить.       Низкого роста путешественник за ближним столиком. Длинные волосы, собранные в пучок на затылке. На удивление красивое, молодое лицо, сейчас скривившееся в пьяной гримасе. Чакрой не фонил. Он обвёл их группу несфокусированным взглядом и заметно покачнулся после поворота головы, после чего опустошил, как показалось, чуть ли не половину бутыли с сакэ. Судя по запаху, это далеко не его первая. Так плохо не играли даже новоиспеченные генины, но на всякий случай Дзюширо проверит его позже — а пока ограничится метко подкинутым в недопитый алкоголь медленным снотворным.       Слуг не виднелось, и не похоже что они тут работали вообще.       Трактирщик? Низковат, средних лет. Небольшой животик, нормальное явление для профессии. Лицо непримечательное, слегка заплывшее. Фон… Почти незаметный. Странно. Реакция на их группу умеренная, но с легкой нервозностью.       «Хмм», — задумался Дзюширо. «Не слишком ли лёгкой? Как часто он встречает полноценную четвёрку шиноби в этом богом забытом месте?»       Такаши, тем временем, уже завел разговор.       — …два номера на четверых, на ночь. Нет, без еды. И если можно--       Дзюширо прервал речь сокомандника, резко переместившись к незнакомому мужчине, схватил того за руку и сделал небольшой надрез молниеносно выхваченным кунаем.       «Всё-таки не хенге», — слегка успокоился он, почти сразу отпуская руку мужчины из своей стальной хватки. По правде говоря, для определения хенге зачастую хватает и простого прикосновения, но урон развеивает его без шансов, поэтому он считал, что лучше перестраховаться.       — Что вы творите?! — завопил трактирщик, смотря на него выпученными от страха глазами и прижимая пострадавшую кисть к себе.       — Дзюширо! — рявкнул Такаши, прожигая его укоряющим взглядом, на что тот лишь мрачно усмехнулся. — Мы же говорили об этом!       — Да успокойся ты, это просто жалкая царапина, — отмахнулся он от претензии товарища, обращаясь сразу к нему и к перепуганному до икоты владельцу заведения, и убирая кунай обратно в подсумок.       Их лидер выругался, но, видимо, решив что ничего большего от него не добьётся, начал успокаивать перепуганного мужчину. Дзюширо прекрасно знал, что скоро блеснут монеты и страх как ветром сдует, поэтому спокойно отвернулся, решив ещё раз оглянуть таверну.       Сатоши стоял молча, выражая невозмутимость, а Хикари неловко улыбалась, переминаясь с ноги на ногу и не зная что делать, но никто из них не проронил ни слова. Посетители почти не отреагировали на крик — пьяница хмуро смотрел в их сторону, опустошая бутыль, а торговцы лишь слегка убавили громкость разговора и чавканья.       Вот и хорошо.       Общий зал выглядел предельно скромно. Изредка помигивающая тусклая лампочка освещала пять средних размеров столиков, которые почти наверняка никогда за всю свою историю полностью не занимались людьми, что подтверждал тот факт, что стульев было всего семь. В сортах древесины Дзюширо не разбирался, но все заведение отдавало дешевизной и изношенностью. Случись здесь бой, и он не удивился бы, если бы всё здание сгорело и развалилось за минуту. А это значило, что ему стоило подумать о том, как наиболее быстро можно выбраться наружу в экстренном случае.       Снаружи всё сильнее слышался набирающий силу дождь, и шиноби невольно поёжился — несмотря на его предубеждения, никто не любил спать в дождь без крыши над головой, и он не был исключением. Хоть какое-то утешение.       Через несколько минут его мрачные размышления прервал наконец закончивший договариваться Такаши и они всей командой отправились смотреть их комнаты.       — Я заказал две, — пояснил их лидер, заметив пару приподнятых бровей. Они стояли в небольшом коридорчике и вполголоса обсуждали увиденное. — В этом «сарае под прикрытием» их всего пять, и они настолько маленькие, что спать вчетвером в одной можно лишь стоя или горкой.       Дзюширо был полностью согласен с его сравнением. Узкие коморки выглядели подозрительно как части бывшей целой комнатушки. Из мебели в них был лишь карликовый столик и низенький шкаф, а роль кровати выполняли не самого свежего вида свёрнутые футоны. Похоже, им предстояло распаковывать собственные спальные мешки. Никто не хотел проверять гигиеничность местных спальных убранств на себе.       — Переплетённые в одно целое тела, скованные одной целью и командным духом друзья… Звучит так романтично! — промурлыкала Хикари, но остальные мужчины легко заметили её едва сдерживаемый смех за скрывающей её рот ладошкой.       — Скорее как сардины в банке, очень аппетитный образ, — едко заметил Дзюширо, но пожалел что вообще что-либо сказал, когда увидел опасный блеск в глазах девушки.       — Вы считаете меня аппетитной? Вы мне так льстите, джонин-сама… — с придыханием протянула она, как бы невзначай проведя пальцем по контуру своего лица и губ. Жест, несмотря на лёгкую наигранность, был настолько чувственным, что шиноби не выдержал и отвёл взгляд.       — Я рад, что вы так быстро договорились о совместной ночёвке, — с не выражающим эмоций лицом сообщил им Такаши, но в его голосе угадывались весёлые нотки. — А то я уже гадал, кого с кем распределять!       — Такаши, козёл ты горный, ты моей смерти хочешь? — зашипел ему в ухо Дюзширо, но его друг ни повёл и бровью.       — Расслабься, всё будет в порядке. Раз тебя это так беспокоит… Короче, если Хикари вдруг начнёт тебя насиловать, закричи, и мы с Сатоши обязательно услышим и придём к тебе на помощь! — задорно ответил он.       Хикари звонко рассмеялась и даже Сатоши не сдержал слабой улыбки. Дзюширо оставалось лишь обиженно засопеть.       — Серьезно, расслабься, дружище, — добавил Такаши чуть погодя. — По графику мы успеваем с запасом, о задании никто кроме нас не знает, а нукенины без веской причины на нашу четвёрку ни за что не сунутся, даже если бы они водились в этих безлюдных местах. А они не водятся. Так какие проблемы у нас могут быть?       На такое Дзюширо ответить было нечего.       В конце концов, он никак не мог помешать Такаши сглазить самого себя, если тот сам так сильно этого желал.

***

      В стекло скромного окошечка яростно стучали капли дождя, за последний час переросшего в настоящий шторм, периодически сверкала молния, на мгновение прогоняя непроглядную тьму, и вдогонку ей гремел гром. Дзюширо специально выбрал именно эту «комнату» ради окна, чтобы получить дополнительный вариант побега, однако теперь задумывался, сделал ли он правильный выбор — шум стихии был здесь гораздо громче, и заглушал большинство звуков. Даже Хикари приходилось повышать голос, чтобы он её расслышал. Это было очень неприятно. Слух — одно из важнейших чувств шиноби, особенно во сне. Кроме того, судя по всему окно находилось еще в более худшем состоянии, чем остальное здание, и в комнате гулял ощутимый сквозняк. Температура из-за этого, казалось, упала градусов на десять.       Но выбор был сделан, и всё, что ему оставалось — укутаться поплотнее, сделать сон еще раздробленней, чем обычно, и спать минут по пятнадцать за раз.       Их коморку он уже обезопасил — под насмешливо-любопытным взглядом Хикари — и они уже даже успели разложить мешки и перекусить. Разумеется, их же припасами, никто из них не был настолько бесшабашен, чтобы есть подаваемую незнакомыми людьми еду. Хикари выпила немного саке «чтобы сладко заснуть», но когда она предложила налить и ему, он принципиально отказался и довольствовался сухим пайком.       Вниз он спускался лишь раз — облегчить мочевой пузырь и проверить юного пьяницу, но тот уже безмятежно спал в обнимку с бутылкой. Торговцы уже поднялись наверх, а трактирщика нигде не было видно. На всякий случай Дзюширо проверил парня на счет оружия и прочих сюрпризов, но тот оказался совершенно чист. Мозоли на руках больше подходили крестьянину, чем шиноби или самураю. Мускулатура не выглядела особенно выдающейся, но это был не показатель. В итоге шиноби плюнул на это дело и ушёл обратно в номер, расценив храпящего как безопасного.       Зазевавшаяся Хикари на удивление быстро улеглась и заснула, изрядно успокоив (и чуть-чуть разочаровав) Дзюширо, ожидавшего чего-то большего от игривой куноичи, и он решил попытаться заснуть сам.       Но сон всё не приходил.       Его разум, привыкший постоянно анализировать поступающую зрительную и слуховую информацию на предмет угрозы, словно не понимал, что надо перестать работать и начать отдыхать, и принялся за самоанализ. Самокопание, как его ещё называли.       Укоряющие слова Такаши невольно задели его глубже, чем наверняка предназначались, и глубже, чем он сам считал возможным. Разве Такаши не понимал, что в их профессии расслабляются, как правило, лишь один раз? Разве он не сам спал с кунаем под подушкой?       Но… Может, в его словах была толика правды?       Когда он стал таким параноиком? Наверное, самым очевидным был тот момент, когда он первый раз потерял напарника, ещё будучи мелким генином в мясорубке, называвшейся Третьей Мировой. Как же его звали?.. Цуки? Нет, Цуба? Не важно. Они толком и не были знакомы — в академии учились в разных потоках, и в команде проработали всего каких-то жалких несколько недель. Парень был откровенным трусом, и боялся собственной тени. Постоянно ныл, чтобы команда проверяла все ветки на присутствие взрывных печатей. Они смеялись над ним, тогда.       По иронии судьбы именно он на них и подорвался.       Может поэтому Дзюширо и не помнил имени пацана. Потому что в памяти он отложился как истошно визжащий кусок обугленного, воняющего жареной свининой мяса. Его разум отказывался ассоциировать это с… человеческим именем.       Но урок он запомнил.       И таких уроков на протяжении войны было ещё очень, очень много.       Мысли несли его по потокам воспоминаний, но даже спустя час по внутренним ощущениям, сон всё никак не приходил.       Внезапно, мужчина ощутил давление на пол рядом с его ногами, у входа.       Выброшенный в кровь организмом адреналин словно замедлил мир вокруг него. Давление справа от него не менялось, что означало что Хикари ещё спала. Значит, кто-то вошёл снаружи. Такаши и Сатоши постучались бы. Дверь в коридор была открыта, однако тамошняя лампочка не горела.       Враг.       Дзюширо мгновенно попытался вскочить, но тут же ощутил несколько сильных тычков в ключевые точки туловища и неловко упал на бок, словно кукла, которой обрезали нити, в так и не снятом до конца спальном мешке.       — Признаться, это оказалось гораздо легче, чем я ожидал, Дзюширо-сан, — спокойно произнёс совсем-не-АНБУ Сатоши. Нерасторопно и аккуратно, порой перешагивая через видимые лишь ему препятствия, он подошел к своей жертве, продолжая говорить. — Простая комбинация проволоки и печати на входе? Что, слишком очевидный вектор нападения для вас? И над полом, разумеется. Как мило. Ну да ладно. Конечно, мне повезло что Хикари-чан всё-таки выпила подаренное мной сакэ. В её профиле было написано, что она большая любительница, но, как вы, наверняка, знаете, всегда существует шанс, что что-то пойдёт не по плану. Я бы вообще обошёлся без всего этого, но её допуск и некоторая наивность не позволяли мне рассказать ей необходимую информацию для сотрудничества, и мне пришлось подстраховаться, — словно извиняясь перед ним, пояснил Сатоши. — Иначе пришлось бы обезвреживать и её.       — Допуск? Сука, о чём ты мелешь?! — прошипел Дзюширо, выловив самое важное из монолога. — Меня заказал кто-то сверху? Какой ублюдок--       — Я не намерен ничего вам рассказывать. С этого момента вы будете лишь отвечать на мои вопросы, — сухо ответил парень, достав очередной сенбон. Похоже, ему давно хотелось выговориться, но теперь он сожалел о том, что сказал лишнее.       — Тогда ты для меня бесполезен, — внезапно спокойно ответил Дзюширо.       Сатоши успел лишь в удивлении распахнуть глаза, когда его руки помимо его воли плотно прижались к телу, а его самого в то же мгновение рвануло вниз, лицом прямиком в его же сенбон, аккуратно подставленный рукой его бывшего товарища. Последним, что он почувствовал, была резкая боль в глазу.       Дзюширо аккуратно положил обмякшее тело на пол, и тяжело выдохнул. Слишком опасно. Если бы не прогибавшийся под весом взрослого человека дрянной пол, если бы он не мучился бессонницей, если бы не спал в обнимку с жилетом под майкой, если бы, если бы, если бы… Ему повезло сегодня. Невероятно повезло.       — Разумеется у меня нити не только на входе, дебил малолетний. И даже не только над полом. Там только самое очевидное. А вот самое опасное у меня развешено везде, — бормотал он, склонившись на четвереньках над трупом и шаря по его карманам.       В его голове же царила каша.       «Меня объявили предателем. Меня. Предателем. Когда? За что? Да у меня за всю карьеру не единого выговора не было! Я никогда не лез в чёртову политику, кому я, чёрт возьми, сдался? Твою мать, что будет с Момоко? Что делать теперь?!»       Если его голову поручили АНБУ, то пытаться вернуться и что-то доказать было самоубийством. Ему нужно собрать вещи и уйти в подполье, срочно. У него имелись связи, достаточные на первые пару недель, но потом их обязательно прикроют.       И ещё… Ещё ему нужно было поговорить с Такаши. Разъясниться. Попросить позаботиться о жене.       Обыск трупа почти ничего не дал. Сенбонами он сам почти не пользовался, поэтому оставил их в покое. Пузырёк с непонятной жидкостью, скорее всего ядом, был интересным и наверняка предназначался ему, если бы он не ел исключительно из своих личных припасов. Однако сейчас для Дзюширо он не имел никакой пользы.       Он начал было подниматься с колен, когда его шею обхватила петля из его же нитей.       — Как ты мог, Дзюширо? Скажи, тварь, ты все эти годы смеялся за моей спиной? Наивный, доверчивый идиот заслуживает, чтоб его обманули, да?.. — ядовито прошипел Такаши, сжимая удавку. Паника захлестнула мужчину. Такаши, мастер скрытных убийств. Такаши, знавший его как облупленного. Такаши, его друг.       Дзюширо попытался хоть что-то сделать, что-то сказать, но Такаши оказался в такой ситуации далеко не в первый раз, и знал, как полностью её контролировать. И, кажется, он абсолютно не хотел слышать каких-либо оправданий. Мошки перед глазами начали стремительно заполнять взор.       — Я бы посмотрел в твои глаза, в твою прогнившую душу, но я прекрасно знаю как ты можешь быть опасен, если дать тебе немного свободы действий. Не знаю, почему сразу тебя не убил. Наверное, думал спросить тебя о причинах. Как последний идиот, правда? Плевать, — тоскливо выдохнул Такаши, перед тем как затянуть удавку ещё сильнее и мрачно добавить:       — Это конец, Дзю--       Шлинк.       Речь шиноби прервал на удивление отчётливый звук входящего в плоть клинка. Удавка упала с шеи Дзюширо и тот упал на пол, тяжело закашлявшись. Тяжело повернув голову в сторону Такаши он увидел всем телом дрожавшую Хикари с её танто, пронзившим сердце его друга. Тот успел удивлённо посмотреть вниз на торчащее из его груди лезвие, прежде чем обмякнуть и свалиться с клинка на пол.       — Дзю-Дзюширо-семпай… Что происходит? — запинаясь, спросила девушка, всё еще неловко держа меч перед собой. — Сначала вас за-зачем-то пытался убить Сатоши! И меня опоить хотел! И раздумывал о том, чтобы убить! А, а теперь… теперь и Та-Такаши-семпай…       — Они выполняли чей-то заказ, — прохрипел он, пытаясь прийти в себя. Получалось тяжеловато. — Похоже, что у нас в деревне… завелись крысы.       — Мы… мы найдём, кто это подстроил, — сказала Хикари. Её голос все ещё дрожал, но кажется, она приходила в порядок. Догадку шиноби подтвердил звук задвигаемого в ножны клинка.       В этот момент из Дзюширо словно вынули стержень, и он без сил завалился на бок.       Дважды сегодня он разминулся с Шинигами. Дважды ушёл от неминуемой смерти. Точнее, во второй раз его спасла Хикари. Чёрт, он бы тут же влюбился, если бы уже не был женат на лучшей женщине в мире. Он был обязан девушке жизнью. Если бы не она, его судьба была предрешена. Такаши не зря называли одним из гениев скрытного убийства их поколения. И он как никто другой знал трюки друга. Он бы обязательно довёл всё до конца.       «Такаши… Кажется, я наконец-то расслабился, как ты и просил… Как же так получилось, а?..»       Следующие десять минут взволнованная Хикари приводила его в себя. Дзюширо вяло отмахивался, но в итоге согласился на помощь, тем более что у него самого сил ни на что не оставалось.       Краем сознания Дзюширо уныло отметил, что дождь всё никак не прекращался.       — Кто ж так прогневал Сусаноо… — невольно пробормотал он, сидя спиной к Хикари, пока та прощупывала его шею на предмет нанесённого урона.       — Не думала, что вы суеверный человек, семпай, — немного удивлённо спросила девушка.       — Зря. Суеверия имеют силу. В мире есть ещё очень многое чего даже нам, шиноби, неизвестно. Тем более, если они не существуют и ты подготовился, ты ничего не потерял, кроме, может, времени. А если они реальны, то ты предупреждён. С другой стороны, если они реальны и ты в них не веришь…       — …То твоё неверие тебя и погубит. Интересная мысль.       — Мне не сложно постучать по дереву, плюнуть через нужное плечо или прочесть короткую мантру. Зато я буду уверен, что меня не ждёт мистическая неожиданность. То же самое и со всем подобным. Я не ругаюсь на богов. Уважаю мистические цифры. Верю, что если что-то повторить три раза, результат может измениться…       — Знаете, тут я с вами соглашусь, — хихикнула Хикари.       — Хм? — задумчиво спросил мужчина.       Вместо ответа он почувствовал как два сенбона резко входят ему в шею. Последним, что услышал Дзюширо, была фраза, почему-то сказанная голосом на тон ниже, чем был у Хикари.       — В конце концов, я специально оставил своё покушение третьим.

***

      Он проснулся от холода. Тело слушалось очень слабо, и для одного лишь поднятия век ему пришлось приложить немало усилий.       То, что открылось его взору, было сложно описать словами. Единственное, что он мог сказать с уверенностью — его окружал лёд. Чёткие, кристально чистые, словно у ограненного алмаза, грани льда переливались холодным бирюзовым цветом, завораживая и поражая воображение.       Лёд был повсюду.       Сверху.       Снизу.       По сторонам.       Однако, самым странным было то, что как Дзюширо ни старался, он не мог сориентироваться в пространстве. Словно его мозг отказывался воспринимать верх как верх, низ как низ, и говорил, что потолок находится справа, а низ — справа и слева одновременно. Где-то на краю обзора виднелась тёмная дыра размером с дверь, и Дзюширо даже показалось, что он узнал очертание комнаты, в который находился до этого… Но не смотря на все попытки, он никак не мог сфокусироваться на ней, будто она чувствовала его взгляд и ускользала от него.       А ещё, напротив него на ледяном троне восседала Хикари. Её движения и осанка претерпели изменения. Утончённость и грациозность всё ещё были здесь, но на первый план вышли хищность и резкость. Лицо её обрамляла снисходительно-вежливая улыбка, а руки были сложены в замок.       — Доброго утра, семпай.       И, разумеется, это была никакая не Хикари. Судя по голосу и особенностям посадки, даже не девушка.       — Кто… Кто ты такой? — прохрипел шиноби, борясь с подступившей тошнотой.       — Ммм? Вы не узнали? Я всегда считал себя довольно запоминающейся личностью… Но может я просто ещё не достаточно известен? — склонил голову и задумчиво прижал палец к подбородку в вопросительном жесте незнакомец. — Или вас так запутал мой скромный макияж? Мне говорили, что у меня талант! Но серьёзно, Хикари-чан похожа лицом на настоящего меня. Была. Я уверен, что вы его рассмотрели во всех деталях, не так ли? А ещё женатый человек, называется. Ай-яй-яй.       Дзюширо хотел выругаться, но решил поберечь силы. Самодовольный говнюк и правда кого-то ему напоминал. Ответ настойчиво просился в его сознание.       Запоминающийся? Лёд. Лёд и смазливая рожа.       — Хаку… Ты — Юки Хаку, — наконец вспомнил он. — Нукенин А-ранга. Владелец одного из Семи Мечей Тумана.       — Ух ты! Вы вспомнили! — радостно засмеялся парень. Даже в этой ситуации Дзюширо не мог не признать, что смех был красив, словно легкий перезвон колокольчиков.       — …Палач Хозуки, — добавил он слегка мстительно.       Смех резко остановился.       Дзюширо поёжился от ставшего пронзительно холодным взгляда нукенина.       — Тц, вот же прицепилось прозвище. Убей несколько возомнивших о себе невесть что стариков — и ты уже «Палач». Но что мы всё обо мне, да обо мне. Давайте о вас! — внезапно переменил тему вновь ухмыльнувшийся Хаку. — Всё-таки именно ради вас я утроил весь этот цирк с подменой личности. Это было очень трудно для меня, между прочим. У меня комплекс на тему моей женственности! Я переступил через свою гордость! И уж тем более мне до жути не хотелось флиртовать с тремя мужиками. Ориентация не подходящая для этого, видите ли. Но что поделать? Хенге бесполезно для долгих промежутков времени, поэтому оставался грим и актёрское мастерство. Для проникновения в Ивагакуре нужно было найти достаточно похожего на меня лицом и ростом человека, но к моему вящему сожалению такие были только среди девушек…       — Ч-что ты только что сказал?!       — Что я красивей всех парней в Ивагакуре?       — Про проникновение в мою деревню, тупой павлин! — не выдержал Дзюширо.       Хаку удивлённо воззрился на него.       — Так меня ещё не называли… Стоп, тут что, павлины водятся?.. — пробормотал он задумчиво.       Дзюширо скрипнул от злости зубами, и хотел продолжить, но Хаку опередил его, кашлянув, и заговорив первым.       — Не стоит так удивляться, семпай. Я не знаю, как обстояли с этим дела в военное время, но сейчас? Великие деревни — это проходной двор. Патрули так редки и малочисленны, что я мог небольшую армию провести между ними. За воздухом практически никто не смотрит. Мне оставалось лишь найти нужного человека, заменить его собой и вуаля!       — Ты сказал… Ты сказал, что оставил своё покушение третьим.       — О, вы запомнили? — удивлённо спросил Хаку.       — Как ты узнал про остальные два? Ты ведь не просто проник в деревню, правда? Ты откуда-то узнал не только информацию о нашей миссии, но и о миссии Сатоши.       — Разумеется. Мне ведь надо было как-то и себя к вам в команду записать, — подтвердил Хаку, слегка улыбнувшись. — На этой ноте, у меня для вас радостные новости. Вы не предатель! По крайней мере, официально.       — …Что?       — К чему такое удивление? Я видел мельком ваш профиль, вы просто святой от мира шиноби. Никто вас не подставлял и не заказывал.       — Но Сатоши…       — …получил миссию на вашу ликвидацию, да. Мистика какая-то, — скучающе ответил Хаку, облокотившись на ручку ледяного трона. — Как вы думаете, откуда ему пришёл свиток?       И тут на Дзюширо снизошло озарение.       — Ты… Сукин сын!.. Из-за тебя!..       — Это оказалось ещё легче, чем проникновение в одну из Великих Деревень. Просто выгадай момент, скопируй почерк… Возможно, Сатоши бы и понял, что что-то не так, если бы он был рядовым АНБУ, но видите ли, у него оказались связи с вашей контрразведкой… Поэтому, когда к нему в руки таинственным образом попал сделанный мной свиток со всеми нужными подписями, он воспринял это как недвусмысленный намёк от своего второго руководства.       Дзюширо ничего не мог с собой поделать, его трясло от нахлынувшего клубка эмоций из звериной ярости, глухой тоски и отчаянья. По его щекам потекли слёзы.       — Камень… Камень этого так не оставит, — выдавил он из себя.       — Правда? А мне почему-то кажется, что всё будет в порядке. О секретной миссии Сатоши никто кроме нас не знает. Из таверны на утро выйдет наша же четвёрка, пусть и слегка туповатая и мокренькая, если вы понимаете, о чём я, и потеряется без вести где-то в глуши. Следов в номере не останется — кстати, забыл поблагодарить за ваше аккуратное обращение с Сатоши. Звуков никто не слышал — по счастливой случайности шторм всё заглушил.       — Дождь… Был твоим?       — Одна из моих любимых техник — люблю до ужаса дождь, знаете ли, — мечтательно протянул парень. — Но стараюсь не афишировать — уж очень удобная. Единственный недостаток — мой кеккей генкай влияет на технику и температура сильно снижается. Очень сложно не дать дождю стать снегом. Надеюсь, вы не простыли?       — Зачем я тебе нужен?! — закричал Дзюширо в припадке гнева, но не смог подвинуть и пальцем. Лёд, сначала вроде как находившийся на расстоянии от него, сейчас словно обнимал его тело, больно давя гранями. Шиноби совершенно не заметил, когда это произошло. — Что за хрень?!       — Ах… Вот мы и подобрались к основной цели этого разговора, — подобрался Хаку и встал с трона, слегка разминаясь. — Какое же оно неудобное… Видите ли, это измерение создано моей техникой, и принадлежит мне. Я его контролирую. Но вот в чём проблема: это не трёхмерное пространство. И к моему сожалению, человек просто не способен полностью его осознать. Поэтому часто возникают, так скажем, «ошибки перевода». К счастью, нужные мне функции работают отлично! — весело добавил он, зашагав к неподвижному Дзюширо. — Так вот. Зачем вы мне нужны. Скажите, семпай — вы помните своего отца?       Дзюширо вздрогнул. В памяти мелькнул размытый временем образ длинноволосого брюнета.       — Я сирота, — хрипло ответил он.       — Да что вы говорите? А вот у меня есть информация, что вашим отцом является некий Третий Мизукаге.       — Клевета! Я преданный шиноби Камня! — рявкнул Дзюширо, но подошедший к нему Хаку лишь улыбнулся.       — Разве я спорю? Я просто сказал, что он — ваш отец. Мне также известно, что вы были близки. Он воспитывал вас до семи лет, когда вы… сбежали.       Дзюширо медленно закрыл глаза. Он всё больше подозревал, что знает, куда клонил нукенин.       — Я знаю, что он был во главе атакующих сил Киригакуре, когда они в союзе с двумя другими Великими деревнями мужественно напали на маленькое Узушио. Я знаю, что он был на передовой, и первым ворвался в их архивы, — тут Хаку склонился над ним, и его слова постепенно перешли на шёпот. — Я знаю, что он нашёл там. И я знаю, что он передал это вам.       — Я родился и вырос в Ивагакуре. Я ничего не знаю о Третьем Мизукаге, — глухо ответил мужчина.       Этот секрет… Этот секрет ни за что не должен был попасть в руки этого мелкого психопата! Отец предупреждал об этом, но и сам Дзюширо знал, нутром чуял, что выдай он это — и произойдёт нечто страшное. Необратимое.       Хаку тяжело вздохнул.       — Мы можем опустить этот этап? У вас нет шансов, семпай. Так или иначе, но вы мне всё-всё расскажете.       — У меня нет причин облегчать тебе жизнь, — гаденько усмехнулся Дзюширо. — К тому же, учитывая сколько ты мне наболтал информации, ты ни за что не выпустишь меня отсюда живым. Так зачем мне что-либо тебе рассказывать?       — Момоко-сан, да? Так вашу жену зовут?       Внутри у Дзюширо всё похолодело.       — Ты…       — Гражданская, двадцать шесть лет. Беременна. Милая, надо сказать, — скучающим тоном перечислил Хаку.       Счастливая новость, о которой он и сам не подозревал, сейчас была словно объявление о конце света.       — У тебя кишка тонка, — прохрипел Дзюширо, но сердце его пошло вскачь, и страх подстегнул его помутневший рассудок, — Я знаю вас, малолетних гениев. Всегда… Корчите из себя непонятно что! Но вы все в итоге обычные дети внутри! Дети, сторонящиеся грязи этой жизни! Ты ни за что не сделаешь подобного!       — Что за пургу ты несёшь, придурок? — неестественно нейтральным, тихим тоном спросил нукенин. — Тебе так мозг в Камне промыли? Как, по-твоему, рождаются и находятся гении шиноби? Я тебе отвечу, по секрету. Всех нас родила «грязь этой жизни». Сторонящиеся дети? Это ты о Учиха Итачи, вырезавшего под корень свой клан? Про мясника Ягуру, устроившего геноцид собственным людям?       Хаку тряхнул головой, словно выйдя из транса и устало потёр лоб.       — Мне надоел этот разговор, — коротко сообщил он, деловито доставая из подсумка сенбоны. — Сейчас я на протяжении десяти минут буду показывать вам свои познания в искусстве иглотерапии, а потом у вас будет выбор. Или вы говорите мне всё, что мне нужно, или я убиваю вас, а затем повторно проникаю в Ивагакуре, нахожу Момоко-сан, и показываю ей то же, что и вам, но пару часов. И убиваю её, — с этими словами он вонзил Дзюширо куда-то в руку сенбон, и его мир поглотила ослепляющая боль.       — Я уверен, что она и ваш ещё не рождённый ребёнок поймут и простят ваше решение.

***

      Десять минут спустя, севшим от долгого кричания голосом, Дзюширо заговорил.       Он рассказал всё, что помнил, не утаивая ни одной детали.       — И это всё?       — Эт-то всё, что м… мне поведал… отец… — выдавил шиноби, закашлявшись.       — А я раскатал губу, — разочарованно протянул Хаку, не торопясь убирая сенбоны. — Я-то думал, что Третий оставил вам Ключ.       — К-ключ?       — Это уличная легенда, — пояснил Хаку, задумчиво смотря куда-то в сторону. — Узумаки были древним кланом с большой историей. У них не было кеккей генкая, но зато они всегда славились потрясающими физическими данными, долголетием и громадными объёмами чакры. И, конечно же, их познаниями в фуиндзюцу, искусству печатей. Этого было бы достаточно, чтобы спокойно жить и не знать бед, присоединившись к какой-нибудь из Великих Деревень, которые тогда только-только появились на свет. Но… Что-то изменилось, — тут Хаку повернулся и посмотрел Дзюширо в лицо. Глаза нукенина горели безумным огнём. — Что-то изменилось, и они решили, что могут основать свою деревню. И мало того, у них получилось! И их маленькая деревня набрала такие обороты, что три Великих от страха и жадности сумели договориться ради одной общей цели. Уничтожения Узумаки. Но что именно изменилось в клане? Никто достоверно не знает, но если по кусочкам собрать доступную информацию… Фуиндзюцу. Красноволосые обнаружили какой-то секрет. Они узнали, как зачитерить этот мир!       Хаку выдержал драматичную паузу.       — По слухам, этим секретом был Ключ. Некая функция, или новое свойство печатей, или универсальный рисунок — нечто, что изменило всё их представление о фуиндзюцу, и вывело его на новый уровень. Они могли делать то, о чём раньше и не мечтали. Однако… Казалось бы, после их уничтожения их наработки должны были появиться у их убийц, правда? Может быть не сразу, через десять лет, через двадцать… но нет. И мы оба знаем почему, правда?       Дзюширо ничего не ответил.       — Да уж. У меня были кусочки мозаики. Но такое… Кто ж знал, что шиноби Узумаки были настолько параноиками, чтобы хранить все секреты лишь у себя в голове под печатями. И что они нацепят на себя печати, уничтожавшие их самих и любой их генетический материал без следа по желанию? Однако, благодаря вам мне известно, что было исключение. Дочь одного из верхушки деревни, только начинавшая познавать искусство шиноби и успевшая получить печать с информацией, отосланная накануне битвы. И это… меняет всё для меня.       — Что… Что будет с Момоко?.. — сумел выдавить из себя Дзюширо.       — Мм? — вынырнул из своих мыслей нукенин, сбитый с толку вопросом. — Да ничего. Угроза ей исчезла когда вы решили сотрудничать. Я, вы не поверите, не получаю удовольствия от пыток.       — Не… верю… — хрипло согласился шиноби.       — Ваше право, — пожал плечами Хаку. — Я не намерен оправдываться. Я достигну своей цели, чего бы это не стоило.       — Тогда… я тоже… тебя… чего бы… не стоило… — сказал Дзюширо и неожиданно сильно клацнул челюстью.       «Прости, Момоко…»       Раздался оглушающий взрыв.

***

      Хаку меланхолично наблюдал за тем, как огненные всполохи безобидно разлетаются в отражениях ледяных граней его измерения, и размышлял о настоящем и будущем.       «Камиказе? И правда, шиноби Ивы до корней.»       Хаку умел убивать. Учитель Забуза научил как. Он же научил как абстрагироваться от чувства вины и эмпатии, хотя казалось бы, откуда это было известно бессердечному Демону?       Хаку мог косить врагов десятками и не испытывать ничего. Но вот такие, персональные случаи? Когда он знал всё о жертве и знал, что она не заслуживает смерти?       Они лежали на его плечах неподъёмной ношей.       Но он сделал бы это снова, если бы понадобилось. Иногда просто нельзя иначе. Он не мог отпустить никого из его последней «команды». Не мог дать просочиться информации о себе и своих планах.       Его цель приближалась. Он чувствовал это. Уже скоро.       Он подозревал, что прекрасно знал имя последней Узумаки, владевшей секретами её клана, и которой так и не успели поставить печать самоуничтожения.       «Кушина, мм? Кажется, придётся попробовать себя в роли расхитителя могил.»