***
Я занимался силовыми упражнениями под пристальным надзором учителя на заднем дворе отеля, в котором мы остановились с командой, когда тот решил вновь заговорить. — Тебе обязательно было так её дразнить? Я прервал махи обклеенным утяжеляющими печатями металлическим шестом, и перевёл дыхание, прежде чем ответить. — Ф-фух. Да. Она любит держать людей под своим контролем, но презирает тех, кто уступает слишком просто. Пусть последнее слово в этот раз осталось за мной, её это приятно удивило и раззадорило, в результате чего она почти не торговалась, — я невольно содрогнулся. — Но мне нужно будет избегать её как можно чаще. Мы можем участить тренировки? Вместо ответа я услышал свист рассекаемого воздуха и тут же резко переместился. — Раз уж ты так быстро разобрался с анатомией и простыми водными техниками, я решил сконцентрироваться на развитии твоей силы, — сказал, не переменившись в лице, Забуза. Размеренно шагая по лезвию Кубикирибочо, который находился параллельно земле на том самом месте, где я был мгновение назад, я присвистнул. Утяжелённый шест из руки я так и не выпустил, а это значило, что своей вытянутой левой рукой учитель держал примерно удвоенный вес своего огромного меча. — Мне до такого ещё далеко. Да и не чувствую я уверенности, что вырасту в такого здоровяка, как вы. — Рост во владении Кубикирибочо не важен, в отличие от силы. Даже я не скажу, что мой рост «достаточный» для него. А силу можешь развить и ты. Если продолжишь заниматься регулярно. Забуза дёрнул мечом, и я мягко спрыгнул на землю. — Так почему не участить занятия? — Потому что бездумно перегрузив тело нагрузкой ты заставишь его сломаться, а восстановление от одной жалкой травмы может занять целые дни. Кроме того, я не хочу давать тебе шансов отлынивать от другой твоей тренировки. — Можно перестать называть посещение борделя «тренировкой»? — спросил я, вспыхнув лицом. Учитель окинул меня насмешливым взглядом. — Хорошо. Я хочу, чтобы ты каждый день ходил в бордель и трахал шлюх, до тех пор, пока не научишься как правильно это делать, и пока не перестанешь оборачиваться на каждую юбку, просто идя по городу. Ответом ему были лишь мои пылающие уши. Что поделать, я рос, и половое созревание било по сознанию. Я быстро уяснил, что логикой мне бушующие гормоны не утихомирить. — По-хорошему, этому ты должен был обучаться под присмотром Мадоки, но чего нет того нет, — продолжил он. От образа Мадоки, стоящей со свечкой за моим плечом пока я наслаждаюсь плотскими утехами, меня перекосило. Она, конечно, привлекательная женщина, но я её в таком ключе не воспринимал и не хотел воспринимать. Конечно, скорее всего обучение состояло бы из психологического и эмоционального аспектов, без упора на физический. Наверное. Надеюсь. Мысль о ней разворошила воспоминания. Прошло несколько месяцев с того момента, как мы выбрались из Страны Снега. С подвижной Мадокой всё оказалось гораздо проще, чем я представлял. У Дото просто не было шиноби достаточной квалификации, чтобы заметить наше проникновение на попутный корабль. Я сомневался, что мы встретили хоть кого-то одного, кто соответствовал бы уровню чунина из Великой Пятёрки. Да и слишком мало шиноби было в Юкигакуре, как выяснилось. Но как только мы добрались до континента, мы разделились. По словам Мадоки, ей было опасно мелькать возле Забузы, на случай если за ним могли следить в попытках найти её. Я не спорил на этот счёт. Меня же она отправила в страну Горячих Источников, где находилась запасная точка встречи с учителем. Мадока обещала изредка связываться с нами, но предупредила, что такой шанс может появиться не скоро. Я лишь обнял её тогда, решив сделать вид, что не заметил её слёзы. — Но что насчёт работы? — сбросив с себя меланхолию, спросил я. — Может я сразу займусь печатями? — И сколько это у тебя займёт? — скептически спросил Забуза. — Помнится, ты говорил, что печать заковыристая. Сколько людей тут работает, несколько десятков? — Ближе к полусотне. Минут десять-пятнадцать на каждого. — Отложи час каждый день на это дело и всё успеешь и так. Наш контракт минимум на две недели. — Но разве мы не должны искать зацепки? Выяснить, кто похищает девушек? — Нет, — сказал он, как отрезал. — Но почему? — Мы были наняты, чтобы защищать людей, а не искать похитителей. Если мы наткнёмся на них — что ж, замечательно. Нет — тоже отлично. — То есть, при идеальном раскладе, вы, Гозу, Мейзу и генины будете прохлаждаться целые две недели в женских объятьях, пока я работаю и тренируюсь? — Нет. И говори, как есть, — мрачно засмеялся Забуза, — «вы и генины». Учитель заметно изменился после своего провала. Стал более угрюмым, резким в суждениях. Разве что со мной он общался почти как прежде, только молчать стал дольше. Я сомневался, что те пять человек, что он смог увести за собой, добавляли ему настроения. Упоминания достойны были разве что «Братья-Демоны», так как хорошо работали в связке, но даже я регулярно валял их обоих в пыли во время спарринга, без использования стихийных техник или печатей. Так как, по словам Забузы, моё тайдзюцу было примерно на уровне среднего чунина, становилось совсем грустно. Имён генинов, к своему стыду, я до сих пор не знал. Я не был до конца уверен, что сам Забуза их помнит. — Я буду заниматься с тобой, и присматривать за парнями, чтобы те не отлынивали от работы, — продолжил учитель, прежде чем выразительно посмотреть на меня. — Как и присмотрю за тем, чтобы ты не отлынивал от «женских объятий» за работой и тренировками. Мне оставалось лишь тяжело вздохнуть и продолжить делать махи шестом. — И не расслабляйся, пока будешь там, — немного помедлив, добавил Забуза. — У меня дурное предчувствие. — Вы разве не скептик? — Скептик-шмептик. Я доверяю своей интуиции. Будь начеку.***
Она была ненастоящей. Рисунком увлёкшегося художника, нереалистичным изображением красоты. Светлые волосы, затянутые в наигранно пушистый хвост. Длинная кисеру* с трубкой из дорогого на вид дерева в хрупкой ладони. Красивое лицо без изъянов, лишь с намёком на косметику. Изумрудные, слишком яркие глаза. Её чёрное, цветочное кимоно кокетливо оголяло одно из плеч и изящную, длинную ножку в чулке до бедра, и не особо скрывало приличных размеров грудь. Я не мог точно назвать её возраст. Семнадцать? Двадцать? Уже не подросток, но ещё не совсем взрослая женщина. — Я хотела предложить тебе смениться на партнёра подходящего пола, но судя по блуждающему взгляду, этого не понадобится, — сказала она, затянувшись. Её голос был совсем чуток хрипловат, что лишь добавляло ему шарма. — А я уж, грешным делом, подумала, что Уехара-сан меня разыгрывает. Мне стоило большого труда сглотнуть слюну и начать говорить. — Никаких розыгрышей, мисс... — Зови меня Хару. Просто Хару. — Хару-сан. Я буду тем, кто ставит печати вам и вашим коллегам. — «Коллегам», надо же. Осталось бордель «Школой Любви» назвать, а самой представляться преподавателем ногораздвигательных наук, — засмеялась она. У неё был приятный смех. — Что же, ученик, покажите мне, что знаете. Где вам удобней рисовать? Я замялся. Для печати, которую я собирался ставить, подходило лишь одно место. — Чуть ниже пупка. — О? Сразу к делу? Подготовка очень важна, знаешь ли, — сказала Хару, развязывая пояс кимоно. С трудом держа нейтральное выражение лица, я вынул кисть и баночку со специальной краской. К тому моменту, как я снова повернулся к девушке, она уже подготовилась, раздевшись до нижнего белья, нарочито эротично разлеглась на кровати, стратегически подложив подушки под нужные места, и теперь выжидающе смотрела на меня с легкой полуулыбкой. Я чувствовал, как сердце яростно билось в груди, как мысли путались и смешивались, превращаясь в кашу. Мне хотелось создать Ледяное Зеркало и сбежать из этого измерения куда подальше, но в то же самое время, я хотел быть здесь больше всего. Пожалуй, это самые экстремальные условия, в которых я когда-либо занимался фуиндзюцу, — промелькнула шальная мысль в голове. Работа была мучительной и заняла раза в полтора дольше, чем я предполагал. Сложно оставаться сфокусированным на правильном начертании, когда почти каждое второе движение кистью по коже вызывает игривый смех или комментарий. Уже когда я убрал кисть и краску, и приготовился встать с кровати, Хару ухватила меня за руку. В её глазах плясали бесенята. Я тяжело сглотнул. — Куда же ты, наш урок только начинается. Только теперь моя очередь показывать искусство. На этот раз о подготовке мы не забыли.