Не верю

— Ну, пока Володь. Спасибо, что подвёз, — Швецова улыбнулась и легко поцеловала друга в щеку, — Хочешь на чай зайти? — вспоминает, что хотела позвать друга в гости она. — Да неудобно как-то. Твой муж итак ревнует тебя уже, — рассудительно качнул головой Владимир. — Ой, будто ты меня не ревнуешь, — усмехается девушка. — А есть за что? — в ответ улыбается Владимир. — Ну, нет, конечно! У меня кроме тебя только муж, — уже в открытую рассмеялась Мария. — А кто лучше? — А то ты не знаешь, — улыбнулась девушка и пошла в сторону двери, зная, что верный друг-помощник-соратник пойдет за ней. Дмитрий открыл дверь, кажется, совершенно не удивляясь тому, что жена пришла не одна. Он сам уже давно привык к Володе, что его отсутствие вызывает подозрения. Ведь он прекрасно видел чувства Винокурова к жене. И, как бы это глупо не звучало, испытывал ужасное сочувствие к коллеге своей жены. Он прекрасно видел, как Винокуров готов сорваться на любую просьбу Маши в любое время суток. Чего только стоило его поведение, когда ее похитили. И он же очень удивился, когда они поехали на отдых, а Владимир предстал с другой девушкой. — Маш, мне, наверное, стоит уйти, — Винокуров пятится назад. — Да чего ты, Володь, проходи, — добродушно улыбнулся Дмитрий, отходя в сторону. Луганский возвращался домой, попутно гадая, кто вернётся раньше — он или жена. Знакомым движением он открыл двери в квартиру ключом и распахнул перед собой. Пальто Маши висело на крючке, сапоги стояли в уголке. Дмитрий тоже снял пальто, повешал на крючок рядом и разулся. В спальне жены не обнаружилось, на кухне тоже. Так как в квартире не было звука вечно перелистываемых страниц или звучного скрипения ручки о бумагу, Луганский благополучно решил, что любимая женщина просто уснула, либо ожидая мужа, либо, что более вероятно, думая над каким-то делом. — Маш, — тихо спросил Дмитрий, входя в гостиную, концентрируя свой взгляд на подносе с чайными чашками и круассанами, — Маш? — мужчина поднял свой взгляд. Девушка лежала перед открытым окном. Она часто открывала окно, когда думала. На лбу зияло кровавое пятно. Стрелял снайпер. Луганский выронил поднос из рук, фарфоровые чашки разлетелись на осколки. На светлом ковре растеклись красно-малиновые пятна чая каркаде. Дмитрий не помнил, как по инерции набрал номер Винокурова. Он был уверен, что не случись в ее жизни его, то у них бы обязательно что-нибудь было. И, пожалуй, единственным человеком, которому он мог доверить ее был именно он. — Володь, — голос Луганского неожиданно хриплый и глухой. — Дима? Привет, чего хотел? — Машу убили, — все также глухо произнес мужчина и нажал на сброс вызова. Не хотелось ничего объяснять. — Дим? Дима?! — в голосе Винокурова появились нотки истерики. Винокуров зашёл в комнату первым. Он до безумия надеялся, что Луганский просто жутко пьян. Что это идиотская шутка. — Маша, — на выдохе произнес Винокуров. Не шутка. Не алкоголь. Ее не стало. Женщины, которую он любил не стало, а Женька была всего лишь утешением, — Нет… Не верю… — Ее же однажды убили! А оказалось, что ранили Альбину. Но не сейчас… Сейчас он видит ее родное лицо. Видит, как Панов при входе хватается за сердце. Но ему всё равно. Он не верит. Нет! Это же Маша… Он ведь так мечтал, чтобы она была счастлива. Пусть и не с ним, но счастлива! Он оборачивается на Луганского и качает головой. Дома он срывается на Женю, которая снова начинает скандал по поводу его позднего возвращения. Она, кажется, не понимает. Не понимает, что Маша для него значила больше, чем все остальные вместе взятые? В это он не верит. Но в смерть Маши он не верит больше. Не верит! А как можно проверить в это? Никто не верит. Но все смирятся. После того, как поймают эту сволочь. И Винокуров лично его застрелит. А все адвокаты встанут на сторону обвинения.