<...>
Вечерний лондонский воздух пропитан смогом, захвачен туманом, и норовит пробраться под складки пальто прохожих прохладными порывами ветра, но мистеру Старрику бояться нечего — его омнибус хорошо изолирован от любого проникновения сквозняка, а через окно из тени кабины виден проносящийся мимо город, мрачный и бледный, но всё такой же величественный. Кроуфорд Старрик не любит ходить пешком и собирать грязь подошвами дорогих лакированных ботинок, сделанных на заказ, и лишний раз не желает подхватить простуду — как-то так выходило в его жизни, что он часто, при своём-то телосложении, после вечерних прогулок почти на неделю сваливался с температурой или кашлем. Вечная проблема аристократов. И всё же, вот уже несколько дней, Кроуфорд вполне осознанно рискует, не закрывая до конца окно в своей спальне, даже если летние ночи душные, но вместе с тем опасные в этой климатической зоне, и каждое утро обнаруживает его захлопнутым — хочется верить, что это из-за сквозняков, но этот сквозняк у него даже имеет имя. Старрик приказывает кучеру ждать на углу улицы, а сам отправляется в заведение, после которого едва ли его ботинки будут иметь второй шанс. Бойцовский клуб сегодня особенно популярен, на ринге сойдутся лучшие из лучших — отъявленные психи и громилы, не проигравшие ни единого раунда. Кроуфорд знает, что Она обязательно появится, потому что не сможет, как и он, пропустить такое веселье. Вот только цели их будут разные, созерцательная и созидательная, Старрик хочет увидеть, какова его Немезида в сражении; Иви хочет выпустить пар и надавать по самое не хочу всем плохим парням города, представляя на их месте только лишь одного. Роберт Топпинг встречает мистера Старрика с благоговением и опаской, и лично проводит в элитную, по меркам этого места, ложу, откуда бы Великий Магистр мог посмотреть представление. Но Кроуфорд обрывает его на полуслове, не интересуясь чем-то ещё, кроме бойцов. Он хочет знать, кто будет участвовать в боях, и только потом поставит крупную сумму на одного бойца. На того, которого никто не будет брать в расчёт. Один из его соседей по ложе смотрит на Старрика, как на безумца — поставить на девчонку, что за смех — и отводит взгляд, когда сталкивается с уверенным и тяжёлым взглядом Кроуфорда Старрика. С первым звуком гонга для него перестаёт существовать мир вокруг. Только белая арена, месиво из рук и побитых-поломанных тел, болевые стоны и победные кличи. Он должен увидеть этот бой. Ему интересно знать, какая Иви Фрай в бою, когда не знает, что за ней наблюдают. Он наблюдает. Кроуфорд думает, что если она обернётся в течение нескольких секунд в сторону его ложи, то миры столкнутся, Кроуфорд встаёт со скамьи и проходит к стоящим зрителям, считая до десяти. "Она долго не протянет", "Да она даже не знает, куда бить". Она привыкла к разному роду выкриков в свой адрес в подобных местах, что даже не обращает свое внимание на подобное. Иви не из тех, кто рвется что-то доказывать, ударяя кулаком в грудь и крича о своей правоте и силе, нет. Она молча делает то, что ей необходимо или велено, чисто и без лишней суеты. Доводит все до конца и предельно технично - поэтому с ринга крайне редко выносят нокаутированных соперников, только трупы. И где-то в этот момент врезается в сознание голос Старрика - однажды всё равно встретимся в Аду. Убийства перестали быть вынужденной мерой или крайней степенью защитой от врагов. Это стало даже заработком - она выйдет с ринга, снимая с рук пропитанные чужой кровью бинты, и Робби протянет ей мешочек с ее долей с надеждой на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Мужчины на ринге вовсе перестали быть людьми - лишь очередные цели для механического устранения, за которые в карман идут монеты. И можно долго оправдываться перед собой и перед прочими людьми, но оправдать себя перед Богом не выйдет. Даже если ты и не столь религиозен. Довольно жутко, если задуматься, как же сильно искалечено сознание людей, подобных Иви. Убийство, по факту, перестает быть чем-то страшным, и никогда оно не приносило удовольствия. Сплошное равнодушие, по сути дела, и может ли быть что-то хуже, чем слегка учащенный от нагрузки, но все же ровный ритм, когда локти одним точным ударом проламывают позвонки двух людей? Кто-то закричит о бессердечии, а кто-то будет сдержанно и восхищенно наблюдать за происходящим, молчаливо вглядываясь в каждое движение. И уж лучше бы на нее набросилась толпа разъяренных пацифистов, чем один этот взгляд. Она лишь на секунду отвлекается, не ясно, зачем, поднимает голову в перерыве между двумя ударами и теряет равновесие стойкого сознания. Ей все-то и хватает времени на то, чтобы вдохнуть поглубже, ведь остатков невыбитого воздуха в груди катастрофически мало, а затем пропустить мощный удар, пришедшийся на живот. На самом деле боль она чувствует притупленно уже давно, но вот сердце дикими ударами на присутствие одного лишь человека реагировало нечасто. Она быстро возвращается к бою, уже не так беспристрастно выворачивая руку из сустава мужчине, но все еще по-прежнему отточено, разве что несколько суетливо и спешно, чтобы вернуться взглядом на прошлое место. Только уже не оказывается в толпе того самого человека, который заставил Иви потерять контроль. "Пять." Вселенная взрывается, не оставляя никаких шансов человечеству. Он ловит Её взгляд на долю секунды, пока она не оборачивается и не теряет удар, а сам ныряет в толпу, теряясь в рукоплещущем караване. Старрик совсем не преследователь, он не хочет быть замеченным, но вместе с тем совсем не скрывается. На обратном пути домой, задёрнув занавески омнибуса и глядя на собственные руки в перчатках, Кроуфорд думает об Иви Фрай. Прекрасный Ангел Смерти, сокрушающий врагов вдвое сильнее её, разъярённая львица, готовая разорвать на части свою добычу. Вместе с тем первым образом такой контраст кажется поразительным — знает ли Иви Фрай о том, насколько она хороша? Неприлично хороша — так говорит выигранная Старриком ставка и его задумчивый вид на оставшиеся часы. Спать сегодня ему совершенно не хочется, как и последующие несколько ночей. Ему снова мешает сквозняк.<...>
Кроуфорд спит чутко, беспокойно, тревожно. Спит неизменно один, доверяя лишь собственной тени, не отвлекается на сантименты, держится холодно, подавляя собственный же огонь. Кроуфорд редко открывает окна так неосторожно, но на то есть свои причины. Великий Магистр крайне редко делает что-то без конкретной причины. И сегодняшняя причина, как и прошлых ночей, заключена лишь в одном человеке. Она наносит ему ночные визиты не первый раз, он заметил её однажды ещё днём, наблюдающую с крыши за окнами его кабинета, и решил не разочаровывать интереса Иви Фрай. Вначале осторожно, плавно, предельно тихо таилась у подоконника, не решаясь подойти ближе. Старрик знает, что внушает людям опасения даже будучи спящим. В следующий раз она подходит ближе, исследуя комнату, но явно не обращая внимание на полуопущенные веки тамплиера; и вот сегодняшней ночью она заходит ещё дальше, максимально дальше. И попадается в свою же ловушку. Когда тонкие пальцы касаются руки Старрика, он не дёргает ни мускулом — выжидает. Знает, что Иви не остановится. Он сам не остановился бы. Коснуться врага, оставаясь незамеченным — перспектива крайне заманчивая, и здесь же срабатывает обратный интерес. Кроуфорд не останавливает её до тех пор, пока положение не становится наиболее удобным — и захлопывает капкан, сцепляя пальцы вокруг запястья Иви. Попалась... Тамплиер реагирует быстрее и сжимает забравшиеся под его ладонь пальцы, не позволяя Иви вырвать руку и отпрянуть, скрываясь под покровом ночи. Она усвоила урок - терять самообладание и достоинство при нем нельзя ни при каких условиях, ведь сила духа - гарант ее жизни, по крайней мере, пока что. Она готова поклясться, что взгляды Старрика тогда и сейчас крайне похожи, только восхищение сменяется на лукавую заинтересованность. - Вы продолжаете показывать себя хорошим актером, мистер Старрик, - Иви смотрит пристально, и даже факт выпаленной шутки не заставляет пока ее выдавить из себя усмешку, - Но театры вас не так интересуют, как бойцовские клубы, не так ли? - уверенности в том, что в тот вечер Старрик оказался не плодом фантазии девушки, не было, но она, тем не менее, задает этот вопрос. И путей к отступлению нет ни у него, ни у нее. Сегодня ей не удастся закрыть за собой окно. —Сфера моих интересов достаточно обширна. — Парирует Кроуфорд спокойным тоном, будто не он лежит безоружный в одной домашней одежде напротив врага, вооружённого с кончиков пальцев до пояса, а Иви Фрай зашла пожелать спокойной ночи. Ни один мускул на лице его не дрогнул, не выдал удивления или испуга, всего того, что должен был проявить любой человек, оказавшийся в подобной ситуации. Но Старрик не привык терять самообладание, царская манера держать маску невозмутимости даже тогда, когда, признаться честно, удивлён впервые за долгое время, и он будет держать её до тех пор, пока собеседник не потеряет бдительность. Он не признает слабость и удивление хотя бы потому, что уверен в том, что знает всё лучше всех и удивляться в этом мире нечему, а изменять собственному слову, как минимум, глупо и нелогично, иначе зачем было его давать? Впрочем, не эти мысли сейчас занимают голову Великого Магистра. Его взгляд устремлён прямо на Иви, смотрит в глубину её чёрных зрачков, наблюдая за тем, как отблеск фонаря играет с её зелёными глазами, делая их взгляд неприлично пронзительным. —Вы стали одним из них. — Добавляет Старрик, выдержав паузу, покуда рассматривал её в полумраке комнаты, отдельного её угла, и ухмыляется уголком губ, продолжая держать девушку за пальцы, постепенно продвигаясь рукой выше, к запястью, обхватывая его своей крепкой ладонью Бог весть ради какой цели. Будь же честной, Иви, нет, не со всеми - ни с кем и никогда ты не бываешь правдива и искренна, особенно с близкими - будь честна с собой и признайся. Самообман - хорошая вещь, но долго укутываться в сладкую ложь не выйдет. Признайся, и, быть может, тебе хватит сил для того, чтобы прекратить эту неправильную, безумную игру. А пока что Иви оправдывается тем, что слежка - необходимость для поисков артефакта, и она в любой момент сможет остановиться. Но мисс Фрай заходит слишком далеко. Дальше, чем было позволено. Чем она сможет выбраться. Есть множество различных способов убить человека, десятки способ устранить Иви Фрай, но правда... Правда - это то, что Иви не может себе позволить. Неуместный юмор - фактически, ее последняя соломинка. Она знает, что ни в коем случае нельзя провоцировать человека на агрессию, потому не старается вырываться и, тем более, пытаться уколоть Старрика сквозь ледяную кожу - она, скорее, обломит иглу, чем сможет пробиться через это пугающее равнодушие ко всему. Даже к собственной жизни. А потому его слова о собственных интересах привлекают внимание девушки. - Неужели вас чем-то можно заинтересовать? - первое слово она произносит слишком высоко - будто бы кто-то изнутри сжимает ее связки, и девушка корит себя за то, что не способна скрыть застилающее разум волнение и страх. Она боится, ей чертовски страшно быть здесь, сидеть на постели тамплиера с сжатой в крепкой ладони Кроуфорда рукой без возможности на скрытый побег. Ее пугает и собственная неопределенность, ее пугает сам факт собственного страха и слабость, которой девушка окована и связана, но более всего тревожит ее прикованный к ее глазам взгляд мужчины. Теперь, правда, не так сложно переносить, как в первую встречу, когда она оказалась отрезанной от любых способ побега. Появился лишь стыд. Стыд за то, что она далеко не первый день являлась в дом Великого Магистра и наблюдала за его сном, будто бы Иви наблюдала за чем-то интимным и запрещенным сквозь тонкую щель в стене. Сказать по правде, тихое присутствие в спальне Старрика ей доставляло не меньшее удовольствие, чем уличение кого-то за порочным делом. А потому и чувство вины было абсолютно естественным следствием. Слова мужчины, так неоднозначно брошенные в ее адрес, порождают желание скрыться в привычном мраке - Иви не уверена в том, что правильно трактует сказанную фразу, или просто все еще борется с противоречиями долга и сердца внутри себя. Она, подобно искаженному зеркалу, повторяет почти в точности все жесты Старрика. Не сразу замечает, как ее пальцы крепче сжимают пальцы тамплиера, а затем ослабляют хватку и едва ли не симметрично движутся вверх по ладони, забираясь под небрежно расстегнутый шелковый манжет. Ей не доводилось касаться мужчину так безобидно и не угрожающе, и это действует на нее гипнотически. Её пульс отдаётся быстрым ритмом под подушечками пальцев мужчины, его ладонь теплеет, успев порядком замёрзнуть от сквозного ветра, но ничто из этого не помешает тишине, установившейся на мгновение между двумя соперниками. Но они не на ринге, не на поле боя — они в его, Кроуфорда Старрика, спальне, один на один, без всяких поводов для объявления войны. Странная ситуация, которая обоим не даёт покоя, и Кроуфорд не до конца уверен в дальнейших действиях, они продумываются где-то в подсознании, тщательно взвешиваются и анализируются, и он совсем забывает о тех сценариях подобного развития событий, которые обдумывал днём или вечерами в своём кабинете прежде, чем отправиться спать. Кроуфорд Старрик ждал, но чего? Ждал лучшего момента или, быть может, хоть какого-то намёка? Хотя куда уж более неприкрытыми подавались сигналы, отчёта которым ни он, ни сама Иви Фрай не могли дать наверняка. Она никогда не испытывал такого интереса и любопытства к человеку настолько старше и сильнее её, а он никогда ещё не был столь непредусмотрительным, как в отношении к мисс Фрай. То, что она не одёргивает руку и не пытается вырваться, уже говорит ему о многом. Ставит точку в каких-то логических доводах и предсказанных возможностях, подводит итог всем размышлениям, вынося очевидный вердикт. Ведь никто не будет приходить каждую ночь к человеку, не предпринимая попыток его убить, просто из любопытства, даже если сам убеждает себя в этом. Никто, в принципе, не будет подходить к спящему человеку просто потому, что ему нравится наблюдать за спящими. Старрик более, чем уверен, что Иви Фрай не любит наблюдать за спящими: велик соблазн перерезать глотку. —И всё же, я бы посоветовал Вам взять несколько уроков актёрской игры, Иви. — Кроуфорд даже может посоветовать нужного человека с театром, но делать этого, конечно же, не будет. На иронию он сейчас настроен меньше всего. Старрик допускает мысль, что для Иви ничего не стоит вонзить в него скрытый клинок, но отчего-то уверенность в том, что она этого не сделает, его не оставляла. Не может быть всё так просто. У них уже всё не просто — остаётся только выбрать правильное направление. Пальцы проходятся по запястью, в который раз оглаживая вены и тонкую бледную кожу, взгляда не сводит с Иви, надеясь прочесть в них все интересующие ответы, но ассасин не похожа на человека, которого можно прочесть, как открытую книгу, а при ночном освещении, Старрик готов поклясться, её взгляд не выражает ничего иного, кроме скрытой опасности и демонической страсти, и таких, наверное, на кострах сжигали во времена Святой Инквизиции — ужасные времена, в самом деле, тёмные, Кроуфорд никак не мог допустить их возвращения, ведь вся история в какой-то степени цикличная, а он устремлён в будущее, лучшее будущее, которое стоит за людьми, подобными ему. Иви Фрай — защитница, тёмный страж покоя и безопасности, оплот системы, жаль только, она сама этого не понимает ещё, но Кроуфорд видит в этих глазах и этой немой готовности прыгнуть в омут с головой, несмотря на привычную осторожность, желание сделать мир лучше, служить на благо идеалам. Разве Братство способно ей это дать? Но он, Кроуфорд Старрик, может. Он может всё, и не стесняется это демонстрировать — подаётся корпусом вперёд, поднимаясь на подушках, и опускает взгляд на шею мисс Фрай, спускается ниже, останавливаясь взглядом на их руках. — Валькирия, подавленная окружением и данным ранее Кредо, которой приходится действовать в тени и не рассчитывать на славу. Джейкоб пошёл дальше, верно? С этой своей бандой. Младшие братья такие... самодостаточные. — Ухмылка, прорезающее безэмоциональное лицо, приходится куда-то в сторону, а затем адресуется Иви. Тамплиер вновь ловит её взгляд, оценивая её внимательность к тому, что он говорит и говорил когда-то. — Коэффициент был один к семи. Семьдесят тысяч чистой прибыли, а Вы выполняете грязную работу убийцы. Работая на меня, мисс Фрай, Вы бы принесли миру больше пользы. Лондону нужны герои. - Серьёзно говорит Старрик почти шёпотом, словно за приоткрытым окном затаились шпионы. Кроуфорд не доверяет никому и не должен доверять по определению, но конкретно сейчас ему меньше всего хочется думать о том, что и этой ночью ему придётся тщательно следить за тем, что он говорит. Он хороший актёр, как заметила Иви Фрай, вот только Старрик не играет, он снова предельно честен. Мир становится сплошной иллюзией, теплым и густым ощущается воздух и лишь рука Кроуфорда - потеплевшая, но все еще холодная - кажется чем-то реальным и неправильным, а оттого Иви продолжает касаться беспокойными пальцами его запястья. Пока неожиданно не отрезвляет и не развеивает успокаивающий туман голос мужчины. Она зажмуривает глаза и на мгновение бросает взгляд на руки, пока Кроуфорд попрекает Иви в несдержанности чувств - и получает соответствующий результат - приятная нега, подпитанная девичьими полумечтаниями, безвозвратно растворяется в насмешливом тоне его тихого голоса. Он отвлекается не на мгновение, а на целых несколько секунд, задерживая дыхание совсем ненадолго, когда ощущает встречное движение, тонкие женские пальцы, скользящие по его руке выше и проникая под расстёгнутые шёлковые манжеты — его давно не касались вот так, осторожно и боязливо отчасти, но нежно и изучающе, совершенно безопасно и без цели. - У нас с братом одна цель, но разные пути ее достижения, - с полной уверенностью в голосе произносит Иви, - Мы оба действуем в интересах Братства, - отрезает она, стараясь игнорировать ухмылку Старрика. Она не имеет ни малейшего понятия, чего он хочет сейчас добиться и отчего медлит. Неужели и он ощущает все те же сомнения, что и сама Иви, или давным-давно все просчитал и сейчас лишь наслаждается тянущимися, будто вязкий мед, мгновениями. Она не понимает, что он хочет сказать своими словами, почти бессмысленными в своей очевидности. Он не прочь говорить правду, когда перед ним человек, привыкший бежать от неё. Делать что-то вопреки – его привычное состояние, поведение, отточенное годами. Вероятно, спроси она его о планах, Старрик расскажет ей весь свой план в малейших деталях и задумках на будущее, он уверен, что переубедил бы её в этом маниакальном желании разрушить его империю, переманил на свою сторону, — Боже, как она хороша, как полезна, и совершенно не понимает этого, — и отнял от вставляющего палки в колёса системы Грина последнее превосходство. Вызвать лучших убийц ради общего блага даже не своей родной страны — Кроуфорд не такой идиот, чтобы не понять и не раскусить его планы, вот только делать с этим ничего не собирается. Он не верит в успех индуса и его шайки ассассинов, хотя они, вопреки убеждённости в собственной правоте Великого Магистра, по сути, выбили достаточно винтиков из идеально работающей машины тамплиерского режима. Вчерашние подростки, не любившие и не страдавшие «городской» болезнью — Старрик лишь ухмылялся в ответ на все тщетные попытки Люси Торн открыть ему глаза на нарастающую опасность. Джейкобу — эмоции, Иви — сомнения, вот и формула, которую вывел Кроуфорд Старрик спустя пятнадцать минут диалога с очевидцами за утренним чаем, и, посмотрите, разве не сомнения он видит во взгляде мисс Фрай? Неуверенность, сомнения, и прежде всего — в себе. Вот и вся схема, просто, как дважды два, вот только Старрику больше не кажется это таким арифметически простым, это не эксперимент и никогда им не был — подтверждение правила, быть может, но он и сам был таким, сам обжигался, но едва ли сомневался. Все совершают ошибки. —Все допускают ошибки. Ваш брат совершит, и вы совершите, можете не сомневаться. Быть может её допущу и я, но в этом состоит суть жизни. Не бывает идеального плана. План просто должен быть, и человек не должен отходить от него. Принципы не должны пошатнуться, ведь так? Но принципы расшатываются постепенно, подобно барьерам падают все приличия и условности, вместе с этой сомнительной ситуацией для джентльмена и молодой девушки в полумраке неосвещённой прохладной спальни, только ветер больше не чувствуется, Старрику нестерпимо жарко, хотя он не подаёт виду. Самоконтроль — основа всего. И когда Иви начинает говорить ему об их с братом цели, геройстве и пользе, Кроуфорд не сдерживает беззлобной улыбки: —У нас с вами одинаковая цель, Иви, но мы всё-таки заняли конфронтацию. Я хочу спасти Лондон, поднять его с самых низов, а вовсе не уничтожить. Моё предложение работать на меня будет в силе, — напоминает Старрик в последний раз, зная, что не вернётся к этой теме сам, не предложит второй раз во имя собственного достоинства. Улыбка пропадает с лица так же быстро, как появилась, но смотрит Магистр внимательно, серьёзно, надеясь увидеть заинтересованную отдачу. Он может приподнять её на ступень, чтобы приблизить к своему миру, но опуститься сам — никогда. Впрочем, он может сделать лишь шаг, чего для неё уже будет более, чем предостаточно, настоящий прецедент или благоволение: —До самого конца. — Старрик обязательно сдержит своё слово. Всё и всегда отныне будет зависеть только лишь от неё, свою позицию он высказал наиболее чётко и беспрекословно: он не развяжет войну — но у Фрай будет шанс выйти из неё. - Я не гонюсь за славой. За властью, - Иви чувствует себя не комфортно, когда тамплиер так открыто рассуждает о ее внутреннем мире и чувствах, делая, порой, непозволительно правильные выводы, а потому старается отвести тему от своей личности на него. - Вам лучше знать, каково это, быть младшим в семье, - она подготовилась. И пусть это польстит Старрику, Иви удалось узнать кое-что о его семье и тому, как он пришел к господству в Лондоне. Но Магистр отнюдь не согласен с новой ролью, и вновь переводит тему, возвращая их обоих к недавнему вечеру, которые они по чистой не случайности провели в одном месте. Твердость и отсутствие иронии в голове кажутся ей совершенно безумными, и мисс Фрай отчаянно ищет подвоха в этих словах - тамплиер ведь просто не мог сказать подобное в ее адрес. На подобную ситуацию нет инструкции, хоть впрочем Иви уже давно отошла от их выполнения, ведь белоснежный платок в нагрудном кармане уже должен был бы пропитаться свежей алой кровью. А вместо этого кровь пульсирует в жилах, тихими ударами отзываясь в пальцах мужчины, запоминающих каждый миллиметр кожи на запястье девушки. - У меня еще будет шанс принести этому городу пользу, мистер Старрик, - да, это угроза, и не нужно искать в этих словах какой-то иной смысл, только же Кроуфорд по-прежнему цепляется за слова и действия, как проклятый, ищет запеки и лазейки, чтобы выпутаться из любых пут, из раза в раз представляя ситуацию диаметрально противоположной. И Иви вновь чувствует себя загнанной в угол - ответить на простой и логичный вопрос она не в силах, а сознание безнадежно старается дать всему логическое объяснение. Но думать мешает сокращенное между двумя людьми расстояние. Кажется, именно сейчас лучше всего сбежать - слишком далеко зашла эта игра, азарт ее погубит, а потому лучше уйти - но Старрик, будто слыша отчаянные мысли девушки, сильнее сжимает ее руку. Иви однако больше не чувствует паники. На пару со страхом, сильные чувства достигли своего предела и медленно растворились, отступая на неопределенное время. И мисс Фрай значительно легче. —Я не лгу и говорю это не для того, чтобы спасти свою жизнь. Как видишь, она полностью в твоих руках. Если бы ты хотела убить меня, то лучше возможности предоставиться и не могло. Разве что, вчера или три дня назад. Так почему... — наклоняется ближе, не спуская с её лица внимательных глаз. —Почему ты этого ещё не сделала? — Совсем близко, у самого лица Иви, произносит Тамплиер, крепче сжимая запястье её левой руки. - Я готова задать вам те же вопросы, - вопросом на вопрос, но ведь ей - деревенской девушке - простителен подобный моветон, в особенности, когда Кроуфорд Старрик стер между ними установленные границы. —Я безоружен. — Добавляет Кроуфорд провокационно, снова отдаляясь на несколько коротких дюймов. Он неожиданно отстраняется, и Иви позволяет себе шумно выдохнуть, наивно полагая, что теперь подобный жест выглядит незаметнее, но следующие слова спасают положение - Иви обращает вздох облечения в усмешку. Конечно, она не поверит. Конечно, умной девушке нетрудно догадаться, что у мужчины, носящим в рукаве двуствольный револьвер, оружие спрятано во всех укромных и не очень местах. Поэтому когда взгляд её, с удивлённо-заинтересованного, сменяется на интригующе-хитрый, а локоны чёрных волос едва касаются лица, когда девушка наклоняется почти вплотную, ведя свободной рукой под подушку, Кроуфорду становится ясно всё. Он никак не выдаёт волнения, хотя внутри всё непривычно переворачивается, нестерпимо тянет вниз, в клубок истомы сворачиваясь. Классический сюжет трагикомедии, финал который известен каждому, но внутри всё же теплится надежда, что главная героиня примет правильное решение. Нечего бояться, когда под подушкой припрятан кинжал, нечего бояться, когда хочешь достать его — нечего бояться своих желаний. Верный принцип жизни Кроуфорда Старрика — если чего-то хочешь, делай это. Возможности может не предоставиться, как и с любым аспектом и желанием в жизни, так чего медлить? В конечном счёте, даже когда ты останешься один, не имея ничего и никого на своей стороне, продолжай мечтать — и идти к своим целям. Это то, что позволит выжить и остаться сильной личностью, не упав духом. Горячее женское дыхание обдаёт его щёку, и мужчина прикрывает глаза на мгновение, пытаясь запомнить, задержать ещё ненадолго эту непосредственную вынужденную близость, томительную и вязкую, словно мёд, и Кроуфорд думал, что не умеет таять, что ледники, в которые он заковал собственное сердце, покрыты вечной мерзлотой. Но всё это доказывает лишь его собственные сомнения — Старрик такой же живой человек, как Иви, как любой член Парламента и простой прохожий в парке Вестминстер, и это открытие поражает его в самые недра, казалось бы, давно выцветшей души. Что же она делает... Дышать уже более не обязательно, напарываться на лезвие бесстрашно, держась за последнюю соломинку самообладания и прежнего безэмоционального образа главного антагониста её жизни, сохраняя последние крупицы гордости. Это больше не игра, да и едва ли было таковым. Планировалось, задумывалось, как игра — кто кого обыграет, кто придёт к власти, кто найдёт Плащаницу первым; но сантименты не свойственны им обоим, чтобы так просто сдаться, здесь что-то другое, не такое простое, такое человеческое. Это и впрямь слишком просто — и чересчур поэтично. Это больше не кажется забавным. Взрослая жизнь на поверку совсем не такая беззаботная, а за малейшей ошибкой обязательно появятся последствия: с огнём играть всегда опасно, Иви Фрай. Рука скользит по мягкой постели, зарываясь под подушку, и нащупывает теплый металл, но не спешит триумфально показывать найденное оружие. Иви задерживается на несколько секунд в неудобном положении, чтобы вновь ощутить приятное напряжение и позволить своему горячему дыхания взаимно коснуться скулы Старрика. Томительное наслаждение разливается по телу, скапливаясь и тянуще ноя внизу живота, в эти несколько секунд, пока Иви борется с желанием коснуться носом щеки мужчины, чтобы раз и навсегда запомнить запах его кожи, который сейчас чувствуется как-то отдалено и смешано. Но мисс Фрай поджимает губы и обхватывает рукоять кинжала, быстро возвращаясь в исходное положение. Страх так и не вернулся, но напряжение от неправильности происходящего не спешит покидать девушку. Она не верит - не может ведь он, в конце концов, так просто позволить ей отнять у него последнее возможное оружие - но все же решается на следующий шаг. Из чистого любопытства и нежелания прекращать эту игру. Лезвие оказывается у шеи Старрика, но не оказывает на него никакого впечатления. Что, впрочем, было ожидаемо. —Конечно, да... Совсем забыл про это. — Кивает головой Старрик в ответ на вопросительный взгляд Иви. Загадочно улыбается, глядя из полуопущенных век на скулу мисс Фрай, и не дышит. Отпустить её руку кажется своевременной идеей, за недолгие две минуты совсем не замечают оба, как прикосновение становится влажным, а, может, это градус в комнате значительно повысился от напряжения. Ни он, ни она не могут похвастаться расслабленностью, и хотя его жизнь полностью в её руках, они чувствуют настороженность, недоверие, Старрику физически некомфортно, когда столь близко к нему — вооруженный человек, фактический враг, и всё же клокочущий внутри ураган заставляет мужчину усомниться. Впрочем, делать шаг ещё рано. Великий Магистр уверен в своих действиях, но не спешит реализовывать их раньше, чем Иви Фрай осознает их, а потому идёт на риск, позволяя, в коем-то веке, забыть о мании преследования и пощекотать себе нервы, дать Иви наиграться в эти детские забавы, чувствуя себя кошкой, поймавшей надоедливую неуловимую мышь. Иви по-прежнему не собирается убивать Магистра тамплиеров сейчас, но играть по ее правилам он не желает. К ее удивлению, прерывать игру тоже. К еще большему удивлению, происходящее больше не является забавой. —Мне не нравится вооружённое превосходство.— Заявляет – нет, командует – тамплиер, словно высказывает предпочтение какому-то блюду, спокойно и властно, в полной уверенности чужого подчинения. Просто потому, что приказывать надо уметь. Просто потому, что Кроуфорд Старрик так воспитан, что все вокруг всегда делают то, что он хочет. Она снова хочет казаться самостоятельной, независимой, способной вершить суд без подсказки Братства и их лидера, чего Старрик дать ей не может: свобода имеет значения лишь его собственная, кто бы перед ним ни был. Сегодня у него нет козыря в рукаве, а последняя защита обнаружена — серьёзно, Иви, да сколько можно уже ему угрожать, это бесполезно — и находится предельно близко к артерии, Кроуфорд прикрывает глаза на полувдохе и слегка подаётся вперёд, напарываясь на острие, но не царапая кожу. Равняется с ней, чуть двигаясь навстречу, и улыбается почти зловеще, в целом, просто не проявляя добродушия, неуместного в их ситуации, и медленно заносит руку вверх, касаясь рукоятки кинжала и накрывая костяшки пальцев мисс Фрай, сжимает сильно, заставляя ослабить хватку: —Хватит игр, Иви. — произносит хрипло, не отрывая взгляд, слишком близко у лица ассассина, и уводит её руку с кинжалом в сторону. —Ты пришла сюда не за моей смертью. Звук падения металла на деревянный пол оглушает комнату, выбивает звонким ударом все посторонние мысли и опасения, сомнения отступают после дрогнувшей женской руки — Старрик не медлит, когда обрывает речь очевидным утверждением и тянет Иви к себе, одним резким движением укладывая поперёк своих бёдер, отпускает запястье и заводит ладонь за голову мисс Фрай, подстраховывая падение, а затем приникает к её губам в требовательном поцелуе. Хотелось бы полагать, что первом. Ведь никто не приходит совершать убийство, прикрывая за собой окно. Она инстинктивно выставляет руки перед собой, когда в желанном и неожиданном движении Старрика она оказывается уложенной на его колени. Он не медлит, не разменивает секунды - ожидание и без того было мучительно долгим. Иви до сих пор не может даже задать себе вопрос, касающийся магистра тамплиеров, не говоря уже о том, чтобы правдиво на него ответить. Ее внутренние барьеры выражаются во внешних жестах, и напряжение в руках, что сжимают до белеющих костяшек мягкую ткань рубашки, красноречивее всех возможных слов. Она в панике. Во власти тех самых чувств, что сначала сжимают все тело в тиски, не позволяя сделать ни единого движения, а затем заставляют бешено рваться прочь. Потому и поцелуй выходит наполненный немым ужасом перед собственными чувствами. Больше всего пугает мисс Фрай очевидность ее горячего небезразличия к Кроуфорду Старрику и опрометчивая взаимность со стороны тамплиера. Выставленные перед собой служат мизерным и последним гарантом того, что она сможет при необходимости отступить. Но мужчине это не по нраву: либо все, либо ничего - Кроуфорду уже осточертела эта ложь и этот страх, и лучшего способа для их предотвращения он найти не сможет - на мгновение отстраняясь от полусомкнутых, напряженных и неподатливых губ Иви, заводит ее руки за голову. Путей к отступлению нет, но выбор у мисс Фрай есть всегда. Кроуфорд не из тех, кто насильно ведет людей за собой. Он тот, кто видит людей, готовых пойти за ним. И он уверен в Иви (или в себе?), а потому и требовательность чувствуется в каждом движении губ. Иви все еще борется с собой, и напряжение сковывает ее тело. Она вытягивается, как струна, по теплой постели и все норовит прервать этот неправильный поцелуй. Правда, с каждой секундой сопротивление становится все пассивнее, пока в один момент она не касается коленом бедра нависшего над ней мужчины. Поцелуй обжигает, но не делает никому боли, а, может, им так кажется из-за перепадов температур в комнате и телах, находящихся в такой опасной, горячей и ожидаемой близости — Кроуфорд прерывает этот диссонанс первым, выбирая отнюдь не холод. Впрочем, холод Иви оказывается прочнее его, в этом сомнений не остаётся, когда её руки вцепляются в ворот его рубашки в жалкой попытке остановить чувственный порыв, в полусомкнутых губах, не пускающих дальше, но Старрик не из тех, кто будет принуждать, потому что понимает, что у каждого свой порог доверия, а доверять ему — последняя установка, которая падёт в её рациональном мозгу, внушаемая с детства о непримиримой вражде и корысти. Как минимум восемь способов остановить его, убить, вырваться самой, в целом, сделать, что угодно, чтобы прекратить всё это сейчас — но она этого не сделает, только не сегодня, только не сейчас, когда сама зашла так далеко, что не оставила мужчине выбора. Он не может понять её иначе — эту слежку по ночам, этот порыв сократить дистанцию, касаться его руки под домашней одеждой; это не трактуется им иначе даже в соответствии со своими желаниями, в первую очередь со своими желаниями, в которых Старрик абсолютно уверен. В секундных перерывах между требовательными поцелуями, он замечает её готовность, идущую вразрез со здравой логикой, но страсть, уверен Великий Магистр, вообще крайне нелогична. Он знает, что Иви не простит себе слабость, если остановит это. Иви не бывает слабой. Только не с кем-то. И это то, что Кроуфорд Старрик не привык видеть в окружавших его женщинах и что, впрочем, никогда не вызвало в нём двояких чувств, кроме попытки увидеть выгоду — выходит, что Иви Фрай особенная. Он обязательно разберётся с этим как-нибудь позже, когда разберётся с проблемой её желаний. Лёгким движением он заводит руки мисс Фрай за её же голову в контрнаступлении к её барьерам — и получает результат. Ни в коем случае нельзя загонять её в кокон сомнений и страхов в постели, Кроуфорд уверен в этом, а потому не позволяет отвлечься от него и этих чувств, которые хочет передать ей, когда перекидывает её ноги со своих колен на кровать и ложится между, даже не касаясь бёдрами, продолжая целовать её губы. Сопротивление всё меньше, ответные поцелуи чуть более уверены, страстны, и от триумфа сносит голову полегче выдержанного виски, и тамплиеру хватает наглости прихватить губами её нижнюю губу и оттянуть, нежно посасывая и массируя языком. Он боится спугнуть её напором, но берёт нежностью — диссонанс в голове ассасина едва ли заставит себя ждать, но совсем скоро у мисс Фрай не останется сомнений, что в постели Кроуфорд Старрик вовсе не холоден и эгоистичен, как в реальной жизни. Она убеждается в этом, озвучивая свою конкретную просьбу, впервые окликая мужчину по имени и повергая его в секундную растерянность в попытке оценить собственное к этому отношение. Медленно расползающаяся по лицу улыбка и тёплый взгляд голубых глаз останавливается на девичьем лице, и тамплиер видит решительность вкупе с паникой, охватившей рассудок ассасина, и он коротко проходится взглядом по сдавшейся позе партнёрши, делая глубокий вдох. Руки, согнутые в локтях и упирающиеся в матрас, спускаются ниже, Старрик проводит ими по венам на руках Иви Фрай, останавливается на уровне её лица и трогает волосы, почти обнимая; её ножка, упирающаяся в бок мужчины, слабо дёргается без ответной инициативы, и он, наконец, быстро подымается, вставая на кровати, упираясь коленями в матрас, и резко тянет Иви на себя, поднимая за собой и принимая в свои цепкие объятья. Свобода, о которой она просила. Свобода, которая в её жизни сможет выражаться лишь в сексуальной связи с позволяющим это партнёром. Она не становится расслабленнее - теперь уже не страх и не вина, а чувственное напряжение оказывается тому виной. Это не оправдание, лишь голый факт - Иви не приходилось еще испытывать подобное чувство и совершать подобные действия, что было катастрофическим вдвойне. Мало того, что она оказывается в постели с мужчиной, с которым их связывает ровным счетом ничего, так еще и этим мужчиной оказывается тот, кто должен быть для нее заклятым врагом. Но она не может больше с собой совладать. Требовательные поцелуи распаляют, а желание вынуждает отвечать на них, вытесняя остатки совести и чести. Она не способна больше игнорировать очевидность этого влечения, какой бы катастрофой это не обернулось. Иви согласна даже погибнуть в следующую секунду, только бы мгновение текущее заполнить чистым и несравненным удовольствием, которое приносит ей Кроуфорд. И ей не хочется быть больше ограниченной в действиях. - Кроуфорд, - впервые она произносит его имя, шумно выдыхая его в губы мужчины в коротком перерыве, пока он делает быстрый вдох, на миллиметр отстранившись от нее. Оба они выдерживают паузу от необъяснимого легкого шока, очевидно, и девушка пользуется моментом, чтобы попросить мужчину о необходимой свободе в действиях, - Отпусти, - и только сейчас в ее голову приходит осознание того, что руки Старрика давно не сдерживают ее ладоней. И она лежит перед ним с заведенными за голову руками, подобному побежденному зверю. Она сдалась, и от осознания этой истины Иви даже становится чуточку легче. Его рука, крепко держащая Иви за талию, грубо переходит на живот, ползёт вверх, находя манжеты рубашки — по всем канонам Иви ни разу не выглядит женственно в костюме ассасина, и это, пожалуй, то единственное, чего Старрик не допустит в постели с ним — и, помогая себе справиться с её пуговицами пальцами второй руки, где-то на середине бросает попытки, попросту разрывая одежду и нетерпеливо снимая с девушки, отбрасывая в сторону. Вытягивает шею, подаваясь чуть вперёд, и шумно выдыхает ей на ухо, когда ощущает на чувствительной коже её обжигающее дыхание и чуть припухшие губы. Позволяет целовать себя, исследовать руками своё тело, освободить от рубашки, в конце концов, даже запустить руки в его волосы на макушке и провести по коротким волосам против их роста на затылке. Если ей нравится, пусть делает, что пожелает. Старрик больше не думает о рамках, о правильности, об их конфронтации и стыде — последнее меркнет на фоне ноющего от возбуждающих спазмов тела, Кроуфорд всё ещё человек, и его это где-то на задворках сознания даже радует. Он освобождает её от всех деталей гардероба постепенно, но позволяет самой избавиться от скрытого клинка, согревая открывшуюся его рукам и ветру кожу, находит её губы и целует снова, более не церемонясь, прижимаясь голой грудью к её груди и пробиваясь языком сквозь губы Иви. Кроуфорд в одних штанах, но останавливает руки девушки в последний момент, сжимая в запястьях и резким движениям вновь укладывая на лопатки, отпускает их моментально и переносит их на полуголые ноги, стягивая её галифе вместе с бельём, даже не обращая на него внимания. Кроуфорд заводит её ноги себе за талию, аккуратно поглаживая их и не отрываясь от поцелуев, ловит её дыхание, но не позволяет себе лишнего — быть может, даже мучит её, заставляет хотеть его больше, позволяя двигаться против его паха. А затем мягко целует её в скулу, проходится по нежной коже лица вниз, щекоча усами, находит рукой её груди и спускается поцелуями ниже — вначале на шею, затем на свободную грудь, растягивая удовольствие и позволяя Фрай привыкнуть к новым ощущениям, расслабиться в его опытных руках; больно делать ей он совершенно не собирается, но не держит её, чтобы она могла сделать обратное. Старрик не слишком любил боль, но для Иви, пожалуй, это единственный способ управлять чем-либо — и это приоритет. Он поражён сам себе, своей нежности в отношении к ассасину, хотя знает, что на публике всё будет иначе, что днём он не покажет этого никогда, но здесь и сейчас он оценивает её доверие — и, надеется, не подводит. Он поражается и тому, как долго держит себя в руках, но у него есть кратчайшая цель, и он идёт к ней с каждым поцелуем. Опускается всё ниже, сползая в другую сторону кровати, очерчивая тонкую влажную линию от груди до контура ниже живота, а затем ощущает неуверенное касание к своим волосам и, распаляясь, целует ещё глубже, устраивая руки подле её бедёр и фиксируя их в одном положении. Кроуфорд задаёт направление, оставляя весь контроль в руках и коленях мисс Фрай, позволяя самой решать, где и когда ему остановиться и перейти дальше, это её ночь, её желания, её свобода. Её ласковый и нежный зверь. И он позволит посадить себя на поводок только в таком ключе отношений. Иви испытывает несравненное удовольствие от вседозволенности. Позволяет себе находиться здесь, лежать на этой постели, целовать именно этого человека и распоряжаться своей жизнью именно так, как пожелала она сама. И она не должна так поступать - не должна выгибаться вслед за чувственной рукой Старрика, ловить губами его дыхание и слегка оттягивать короткие волосы на затылке мужчины. Но она делает это, потакая собственным желаниям и слабостям, ни во что не ставя долг перед Братством и собственную честь. Без должного сопротивления она позволяет себя разоружить. Тяжелый пояс отзывается глухим упреком, падая на мягкий ковер, а наруч, спустя несколько секунд, отправляется следом, и Иви провожает его взглядом. За незначительное время взгляд девушки изменяется до неузнаваемости - нет уже ни страха, ни шока, только чистое желание и даже какая-то хищность и жадность, впрочем, Иви не дает мужчине достаточно времени, чтобы разглядеть сменившееся настроение в ее глазах. Ладонь скользит по его затылку, принося особенное, пускай и иллюзорное чувство контроля. Ей все время не хватает того, что она имеет сейчас, и каждое мгновение она желает большего, будто бы боится раз и навсегда потерять и не узнать всего. Целуя шею мужчины, она хочет забраться под кожу, почувствовать пульсацию крови. Ей мало всего - это лишь прикосновения, жалкое соединение, а не слияние. И она не знает, откуда берется эта дикость в ней, эта неутолимая жажда, лишь надеясь, что вскоре это чувство ее покинет. Она закрывает глаза, избавляя себя от вынужденного видения пространства. Касание губ Кроуфорда каждый раз меняется, заставляя Иви совершенно иначе воспринимать мужчину. Она всегда боялась ослепнуть, но именно сейчас она тонула в водах ярких чувств, что лишали зрения, душили, выбивая воздух из легких, и оглушали. Все мироздания сократилось до двух людей. Звуки заканчивались там, где жили те короткие паузы между жадными глотком воздуха Старрика и его горячим выдохом в губы Иви, и только тогда она вспоминала о собственной потребности в кислороде. Затуманенный взгляд не мог улавливать в густой темноте комнаты ровным счетом ничего, кроме тонких, освещенных черт лица тамплиера. Мисс Фрай впервые училась воспринимать этот мир иначе. Не стремилась увидеть что-то скрытое через орлиное зрение, а чувствовала кончиками пальцев, обжигаясь каждым прикосновением к пламенной коже мужчины. Чувствуя чужое движение каждым дюймом своего тела и узнавая Кроуфорда Старрика в совершенно другой роли. И ей это нравилось. Нравилась упоительная тяжесть мужского тела, нравились нестихаемые шорохи постели и нравилось сжимать пальцами его светлые плечи или руки, нравилось причинять ему некоторую боль, потому что жестокость засела у нее где-то глубоко в подсознании. Сама же к боли она привыкла, ровно как и к подчинению, но ни то, ни другое никогда не доставляло ей удовольствия. Сегодня же все было иначе.