***
Первый камень прошлого в спину кажется чем-то плевым и незаметным. Во время физики Женя качает на тяжёлом ботинке беса. — Мне так нравятся комментарии класса. — Да, тут по факту подготовка только к смерти, а не к контрольной. В кабинете морозный воздух ощущается отвратным налётом внутри. Вдохнёшь и прокашляться не можешь. Вечная борьба слабого здоровьем класса и чудаковатой физички. — Жень, давай помогай, ты же у нас самая умная в классе, — опять с шутливо-глупым тоном она выделяет ту, которую выделять сейчас нельзя. — А вы вон Машеньку нашу спросите, она же у нас медалистка, поумнее будет. — Плюёт Женя, откидываясь на спинку стула. Маше не лень оторваться от аккуратного конспекта, развернуться в сторону задних парт и бешено взвизгнуть. Этот цирк выступает так часто, что в классе зазвучали уставшие вздохи недовольных одноклассников. — Да отцепись ты от меня! Конченная какая-то! — Свиридова от Женьки воротит нос как от венерической заразы. Женя стоит костью поперёк горла у всего класса. Учителя управу так и не нашли. А искали вообще? Таких, как она, в школе еще с пару десятков будет. Конечно, не всякий будет срывать уроки. В школе есть свои правила, но кое-кто не боится их активно нарушать. — Девочки, не ссорьтесь, помада у меня! — заканчивает перепалку с наигранным смехом учительница. Сплошная безысходность душит. Душат учителя, накинув в начале года удавку на зажатое синими галстуками горло. Стягивают всё сильнее с каждым неверным тестом, давя, конечно же, весомым аргументом: не сдадут, со слезами без аттестата в ногах учителей-предметников бегать будут. На последней парте мысли Жени заняты совсем не физикой, шум о самоиндукции где-то далеко в тумане. Взгляд скользит не по доске с формулами, а скромно падает на маленькие молочные руки рядом. Люба, обладательница вечно холодных цепких ладоней, усердно зарисовывает пример для новой задачи и переписывает условие. От неё веет чем-то простым и банальным: везде пятёрки, всегда все учебники с собой, идеально заполненный дневник. Она не понимает многие предметы, но зазубривает так, что постепенно, но хоть немного приходит к осознанию выученного материала, который обязательно сдаст на «отлично». Дарова не носит идеально выглаженную рубашку и строгую юбку. Однако простая старая кофта и незамысловатый серый сарафан не мешают Святой смотреть на неё, как на главное солнце в классе. То ли дело Женя рядом с ней… Так ждёт звонка, что уже готова взлететь с места и сорваться в столовую. Она, наоборот, понимает слишком много, но противится учить. Это так, на английский и физику Люба садится к ней. А Жене знать ничего не надо, на ходу соображает и всегда вертится по сторонам, добывая ответы. Удобно устроились, ничего не скажешь. Долгожданная трель, и Святая подрывается с места, без разбора закидывая в рюкзак небольшой пенал и пару тетрадей: учебники она не носит, повезёт, если на урок классного руководителя нужную книгу не забудет. Теперь каждый сам за себя: Женя поскорее сбегает в столовую, чтобы не попасть в поток неугомонных младшеклассников, а Люба уходит к лучшей подруге. — Жек, чё после уроков делаешь? Го с нами в курилку? — задорный блондин присаживается следом за девчонкой за один стол. — Не, Стасян, я с физры ухожу, поэтому ждать вас не буду. — Она ухмыляется, первой забирая с общей тарелки корочку белого хлеба, и не стесняется, быстро уплетая столовский, к счастью, ещё тёплый рассольник. — Блин, вечно ты сбегаешь. Ты вообще планируешь обратно возвращаться? Весь азарт в футбол гонять пропадает без тебя. — Ага-а! С козырей пошёл! — Женя ловит одноклассника на манипуляции и уже заканчивает с обедом. — Вот рак на горе свистнет, так и я к вам вернусь. — Подмигивая, быстро заканчивает разговор и ускользает от расспросов. В целом день-то даже неплохой, даже еда в столовой радует. Осталось всего ничего: одна пара математики и можно смело уходить с последней физкультуры. Уже середина октября, день далеко не самый солнечный, но почему пасмурной погодой нельзя наслаждаться? Женя на последних уроках без устали смотрит в окно, на серые тучные облака, в небо, где улетают птицы. Чёрный ворон присаживается на край крыши школьного крыльца и забирает всё внимание на себя. Он угольками заглядывает в чужие тонированные стёкла, зная, что за ними прячется равный соперник. Ворон бросает вызов и резко взмахивает крыльями, зазывая с собой. Абстрагироваться и уходить в себя Женя научилась ещё при прошлой консервативной учительнице математики. Как только она не ругала их класс, оправдываясь, что пытается им помочь и смотивировать на продуктивную работу. Но о какой мотивации может идти речь, если их открыто обесценивали и унижали? Вечный конфликт отцов и детей не давал покоя Жене вплоть до ухода с уроков. А потом как-то резко отлегло с приходом нового математика. Андрей Владимирович сам не так далеко ушёл от одиннадцатиклассников. Молодой специалист двадцати четырёх лёт быстро завладел вниманием всей старшей школы. Несмотря на сдержанность, человеком он был обаятельным, к кому-то даже слишком добрым. Весь его образ ассоциировался с чем-то светлым и тёплым. Старшеклассникам повезло начать учебный год уже с ним без прощаний с прошлым педагогом. Кто-то, может, грустил, а кто-то облегчённо выдохнул. Но Андрея Владимировича это не волновало; здешних педагогов он почти не знал, так как в своё время заканчивал единственный в городе лицей. А эта школа была вполне заурядной с не совсем заурядным контингентом. Город сам по себе небольшой; все друг друга знают. Многие помнят периодические «гонки» между лицеем и остальными школами. Женя под конец урока возвращается мыслями обратно и замечает, что Андрей Владимирович совершенно не похож на типичного лицеиста. Она понимала, что их школу вряд ли кто-то переплюнет, но и с учениками лицея была знакома не понаслышке. Не трудясь записать домашнее задание, она уходит одна и привычно сбегает с последней по понедельникам физкультуры. В раздевалке встречает одни и те же лица таких же прогульщиков, обмениваясь понимающими взглядами. В выпускном классе достаточно легко договориться с учителем не такого решающего предмета и приносить пару раз в четверть рефераты для хоть каких-то оценок, а пятёрки сами себя потом нарисуют. Уже дома, залезая в любимую свободную футболку и набрасывая на плечи махровый халат, Женя идёт перекурить на старый балкон. Смысла стеклить его никто не видел, поэтому она всегда опускалась на корточки и старалась не прижиматься спиной к холодной стене. В этом даже была какая-то особая романтика. Ей нравилось курить, скорее, по эстетическим соображениям, а не из-за никотиновой зависимости. Вредная привычка как социальный инструмент помогала наладить общение в разных компаниях. Так она однажды разговорилась с Андреем Владимировичем на чужом балконе. Это был ещё конец августа, никто не знал, что нынешней осенью он станет её учителем. С кем Женя только не знакомилась на чужих балконах во время перекура… Но почему-то именно Андрей перечеркнул своим появлением всех прошлых собеседников. Они бы проболтали целую вечность, если бы не Рябцев-младший. К слову, вот и он сам снова даёт о себе знать, не давая Жене задуматься об Андрее серьёзнее. Сначала телефон в кармане халата предупреждающе вибрирует, а следом на экране высвечивается сообщение от Серёги. «Эй, Святая, приходи к восьми до меня, мы сегодня компанией собираемся».Пролог
27 июля 2019 г. в 21:51
— Кать, да оставь ты её! Ты ей уже всё ебало разбила! — В голове кто-то до сих пор визжит, пока Женя протягивает дрожащую руку за горстью грязного снега. С трудом сохраняя равновесие, она на морозе в темноте зажимает разбитый нос. Вся куртка, лицо и руки в крови после драки, а в висках импульсами бьёт адреналин.
Наверное, так было нужно.
До дома буквально два двора и десять минут. Женя, закрывая лицо рукой со снегом, пытается придумать, как скажет родителям, что просто упала. Она мысленно благодарит свой сибирский край за ноябрьские сугробы с гололёдом и, поднимаясь с колен, направляется домой.
Ей всё равно, что она вляпалась в разборки; мысли о драке сменяются воспоминаниями страстной клятвы однокласснице: «Сказала, что буду защищаться — значит, так оно и будет. И плевала я с высокой колокольни, что они сильнее меня».
Перед глазами образ той, что разгребает сейчас только свои проблемы, обходя бывшую близкую подругу стороной. Рыжая отличница давно даже не скучает по однокласснице; у Любы на уме учёба и занятия в ненавистной художке.
Обе стараются делать вид, что дружба и горькие слёзы в плечо забыты. Обоюдное решение похоронить остатки общения отпускает их по разным берегам.
Дома Святую с порога встречает встревоженными вопросами мать. Девочке хочется сейчас побыть одной, желательно, конечно, под горячим душем. Но она осторожно стряхивает с себя снег и скидывает парку. Замёрзшие руки плохо её слушаются; на остывшее от адреналина тело накатывает усталость, поэтому всё происходит спокойно.
— Мам, прости, я не послушала тебя и снова шла с руками в карманах, поэтому и разбила нос, когда поскользнулась. — Вымученно пытаясь улыбнуться, она сожалеет не о лжи, а о заляпанном кровью воротнике, в который прятала лицо от ударов.
Уже в зеркале в ванной отражается бессилие размазанным с кровью и слезами макияжем. Искусанные и болезненно-бледные губы растягиваются в кривой отчаянной улыбке. Она думает только об одном: «Вписалась за тебя добровольно, вот и получаю своё».
«А завтра будет иначе» — твердит себе Женя, прячась от всего мира в своей комнате под толстым одеялом.