потерянные в рождество

Все девчонки так поступают. Диснеевские мультики не превращаются в жизнь, и чистой любви не существует - Питер уверен. Теперь. Лара Джин казалась не такой. Она казалась чуткой, милой, той девчонкой, которой не надоест. Однако чудес не бывает. Питер знал, что она чувствует себя виноватой, и, вроде бы, в чем дело, все хорошо, так бывает. Но он все равно сидит на ее крыльце, не решаясь зайти, вот уже час или два. В одной чертовой футболке. - Какое хорошее рождество. - сам себе говорит Кавински, шумно выдыхая тёплый воздух. Если и заболеет - плевать. Провести каникулы дома с температурой и соплями хотелось, конечно, меньше всего, но и другие его планы были разрушены. Он мог бы покататься на коньках с Ларой Джин и Китти, погулять на ярмарке и посмотреть салюты. Мог бы. Кончики ушей превращаются в льдышки, но Питер не находит в себе силы встать и уйти к себе домой. Он думает о маме, которая наверняка наряжает ёлку или готовит еду сейчас. Наручные часы показывают, что время близится к восьми часам. Питер решает, что пока он ничего не теряет. * Все подарки еле умещаются в руках. Джош обещал зайти раньше, но с его-то пунктуальностью опрометчиво было давать хоть какие-то обещания. На крыльце дома Лары Джин он видит знакомую фигуру и почти издает страдальческий стон. Питер поднимает на него взгляд (ей богу, побитой собаки, по-другому и назвать нельзя) и тихо говорит: - Счастливого рождества. И звучит совсем не счастливо. Джош едва может видеть его лицо из-за коробок. Он решает поставить их на крыльцо, почти роняет все, и Питер подхватывает одну из упавших ставя её рядом с собой. - Спасибо. - говорит Джош. Теперь он может взглянуть на Питера и понять, что он не только грустно звучит, но и выглядит не очень хорошо. Это не в стиле Джоша - жалеть мудаков. Хотя он знает, что Кавински вовсе не мудак. Наверное, так до сих пор легче думать - почему-то - как будто Лара Джин встречается вовсе не с ним. Джош не знает, стоит ли ему спросить, или пройти в дом, или вообще развернуться обратно. Питер приковывает его взгляд - его руки покрыты муражками, уши и нос красные до невозможности. Оранжевый плед (предназначенный для подарка Китти, вообще-то, Джош просто не успел его запаковать) сам оказывается на плечах Кавински. Честно. Джош садится рядом на крыльцо. Через несколько десятков секунд молчания Питер сам говорит: - Мы расстались. Джош не знает, что ему отвечать. Это, вроде как, было очевидно. С чего бы ещё Питеру Кавински в канун рождества сидеть на крыльце дома Лары Джин в одной футболке и грустить. Джош не курил никогда, но кажется, что напряжение между ними можно скрасить только сигаретой на двоих, по глупому зажженой спичками. Пепел падал бы на тонкую пелену снега, оставляя некрасивые серые разводы, и воздух вокруг пропах дымом, а не этим дурацким рождественским вечером. Питер сейчас меньше всего похож на крутого популярного парня из старшей школы. Он больше не старается держать осанку, круги под глазами заметно потемнели. То и дело он шмыгает носом, будто вот-вот заплачет, но этого не происходит - Питер молчит и кусает губы. - Может, это к лучшему? - говорит Джош, отварачиваясь от него, только через секунду понимая, что за глупость он сморозил. Он в принципе не лучший собеседник в данной ситуации. Он в принципе не лучший собеседник. Но Питер, снова шмыгая носом, как-то странно усмехаясь, бормочет: - Может быть. У Джоша просто смелости не хватает сказать что-нибудь более весомое, вроде: "все будет хорошо" или "не переживай. Или, наконец, поздравить Питера с рождеством, пожелать удачи в новом году и. Боже мой. - Очень странно, когда тебе кажется, что все будет навечно, знаешь. Чувствуешь себя счастливчиком, а потом все разбивается. - тихо говорит Питер. Последнее слово звучит слишком тихо и действительно разбито. Питер прокашливается: - Чёрт, наверное, это звучало слишком эгоистично. Прости. - Тебе не за что извиняться. - Джош хмурит брови, смотря ему в глаза. - Просто, все это так... Я не знаю. - Питер трет глаза рукой, потом побольше натягивает плед и снова шмыгает. - Я понимаю тебя. Питер не выглядит удивленным. Джош даже не знает, как выразить все это чёртово понимание. Он вспоминает этот последний взгляд Марго. Он был пассивно-агрессивным, будто она извинялась, но была готова броситься в бой в любую минуту. Ей тоже было нелегко, Джош знает, но это совсем не Марго провела три дня в кровати, лишь иногда отвлекаясь на еду или туалет. - Сначала кажется, что тебя в этом сраном мире больше никто не полюбит. Это привычка, приятная и такая, ну, привычная? Но ты просто должен отвыкнуть. Вот и все. Питер знает. Джош просто уверен, что где-то там, в его голове, есть эта мысль. - Через сколько это пройдёт? - по-детски надувая губы, спрашивает Питер. - Смотря как быстро ты осознаешь, что это не конец света. Теперь они смотрят друг другу в глаза, и Джош немного глупо и не к месту приподнимает уголки губ в слабой улыбке. Питер отзеркаливает жест, прикусывая губу. Затем он смотрит на часы и поднимается на ноги. - Спасибо. - зачем-то говорит он и отдаёт цветастый плед Джошу. Хочется ответить, мол, не за что, держись только, ладно? Но Джош только окрикивает Питера, пока тот не скрылся из виду: - Заходи на кофе! Помогу тебе справится с синдромом брошенки! Питер машет рукой и улыбается немного шире. Дверь открывается, когда Джош уже стоит снова с кипой подарков в руках. - Счастливого рождества, Китти! "И счастливого рождества, Питер." - мысленно добавляет он.