— Чел!
Салливан Фишер стоял на краю крыши Апартаментов Эддисона. Голубые волосы, до настоящего момента заплетенные в хвосты, а ныне расплетенные, развевались на ветру, и на ночном небе в отблеске луны подобны были волнам на бескрайнем океане. Протез небрежно был отброшен в сторону и на нем, подле глазницы, появилась очередная царапина. Черная толстовка ни капли не грела на холодном, пусть и летнем, ветре, однако в данный миг это меньше всего беспокоило Фишера. Руки расставлены в стороны. Сейчас, в последние мгновение он больше всего похож на птицу, но скорее на общипанного воробья, чем на обожаемого сокола. Вот, сейчас он решится. Всего лишь один шаг, стоит только ноге в бардовом кроссовке оказаться за пределами крыши, как все кончится. Вряд ли он переживет такое падение. Вряд ли она его вспомнит. Вряд ли они будут волноваться. — Ты это, не глупи! Слезай давай! Салли обернулся. Подле люка, что ведет прочь с крыши, стоял доселе неизвестный парень. На вид ему не дашь более шестнадцати лет. Копна волос цвета темного шоколада развевались на ветру и пряди так и норовили в лицо попасть. Темные, почти как мгла ночи, глаза смотрели на протезника с испугом и волнением. Футболка с инициалами «SF» была слегка великовата, а поскольку все так же волновалась на ветру, выдавала худощавое очертание тела парня. Возможно, это его инициалы, и его зовут Саймон Франгет. Или может Шон Фоулт. Или например Шайн Филларт. Все может быть, хотя какая разница, тем более сейчас. — Почему тебя это так волнует? Какое тебе до меня дело? — Какое мне дело до человека, который вот-вот с чертовой крыши сиганет? Для начала, блин, ты ведь убить себя хочешь! Я больше чем уверен, что что бы там у тебя ни случилось, все будет хорошо! У тебя ведь наверняка семья есть! Они любят тебя, и ждут дома, так что не глупи! От его слов становится больно. Что-то режет в области груди, и хочется завыть от боли. — Не ждет меня никто… И вот момент истины. Сал делает шаг вперед, но тут рука незнакомца хватает черную толстовку и со всей силы тянет на себя. Салливан от неожиданности отлетает от края здания и падает прям на незнакомца. — Ты что творишь?! Сал слезает. Момент упущен. Который раз уже? Второй? Девятый? Он уже сбился со счета. Погружение в себя, в переживания и самокопания — страшная и сложная штука. А тем временем незнакомец притянул за руку и заключил в объятья без возможности вырваться. — Отпусти! Что ты вообще себе позволяешь? Парень хмыкнул и закатил глаза. — Да? А ты сам чем лучше меня? Кто вообще дал тебе право лишать себя жизни? Не размыкая объятий, а просто приподняв Салливана, он несет его к люку, прочь с крыши, прочь от ужасных мыслей, от самокопаний. Хотелось видеть в этом неизвестном героя, что спасет от самого себя, щит, что скроет с глаз все гнусные мысли. Но увы, они не в сказке, и с проблемами придется справляться самой. Наконец, когда вид на ночной Нокфолл заслонил собой потолок, взору представился пятый этаж, покрытый пылью забвения. Когда-то давно тут хотели провести ремонт, но что тот пошло не по плану и этаж забросили. Незнакомец освободил из объятий голубоволосого лишь тогда, когда створки лифта закрылись, отрезая всякий путь к отступлению. — Итак… Патлатый прервал тишину, вставляя ключ-карту. Наверняка от рассчитывает на слезный рассказ о крайне сложной жизни мальчика-подростка. Салли провернул голову и взглянул кареглазому незнакомцу в лицо. — Слушай, я понятия не имею, что ты от меня хочешь, но давай просто разойдемся, хорошо? — Ну почему ты так говоришь? Сал в недоумении взглянул на патлатого. На его лице отобразилось разочарование, крайне неуместное в данное мгновение. — Пойми, просто мне не все равно. На тебя и на мир вокруг. Вот, приятный голос девушки осведомил о прибытии на цокольный этаж. Все еще неизвестный парень вывел голубоволосого за руку из лифта. В голове все как в тумане. Перед глазами мелькает входная дверь, цветок в гостиной, клетчатый кафель на кухне, табличка на двери «Keep out». Очнулся он лишь уже закутанный в плед и с кружкой зеленого чая в руках. — Начинай. — Что начинать? За окном выл ветер. Как быстро, однако, началась гроза. А даже не заметны были тучи, ведь стоя там, на краю бездны, отделяющей тебя от бесконечной пустоты, было совсем не до каких-то туч, что вот-вот готовы были пролить на тебя тяжелые капли дождя. — Рассказывай. Можешь сказать все, что на душе тянет. — Зачем вот тебе все это, а? Почему ты решил помочь какому-то левому человеку. — Могу повторить, мне не сложно. Вдруг он присел и положил руку на плечо Салли, заглядывая ему в глаза. — Для начала — мне далеко не все равно. Ну, а еще ты классный. Ты необычный, а твои шрамы только тебя украшают. Знаешь, хех, я ведь считаю тебя крутым отчасти. Ты ведь даже не стесняешься их, не боишься осуждения. Сал трясущимися руками ощупал лицо. Да, протез остался на крыше. А он, во всей «красе», стоит перед незнакомцем. Столь закопавшись в собственные проблемы он и вовсе позабыл о своем лице, что способно было обеспечить кошмарами на пару дней любого. Он резко закрывает руками свое «лицо». Слезы сами катятся бурным потоком по изуродованным щекам. — Хэй, ты чего? — Ты не отвернулся. Патлатый резко притянул к себе голубоволосого. Недопитая кружка чая оказалась на полу. А Сал уткнулся лицом в футболку неизвестного человека и ревел будто малое дитя. Ревел, выпуская всю дурь из себя, из души. Прошло немало времени, Салливан уже успокоился. Они говорили долго. Несколько минут? Час? Быть может, два? Они так и сидели — Сал что-то бурчал, а патлатый, неизвестный парень прижимал его к себе и зарывался рукой в голубые волосы. Они болтали обо всем. Холодные капли стучали в окно, но вот пробила полночь и наступило время прощаться. Когда голубоволосый выходит из комнаты, на минутку останавливается и опять смотрит в лицо патлатому.— Меня зовут Салли Фишер. — Я Ларри Джонсон.