eternity.

За окном светит апрельское солнце. В крохотной комнате в старом лондонском доме по-уютному тихо, и лишь часы неизменно отстукивают свой отточенный ритм. Тик-так. Тик-так. Тик. Так. По съемной квартире разносится душистый дым от пары кружек с фруктовым чаем – кажется, со вкусом груши и апельсина. На маленькой софе в углу сидят двое, держа в руках обжигающие напитки и смотря то в заляпанное окно, то друг на друга. Когда сталкиваются взглядами, то после – две минуты наблюдения за серо-голубым небом. Когда пейзаж наскучивает, возвращаются проверить – здесь ли тёмно-ореховые глаза; здесь ли этот штиль, разлившийся в светло-голубых?.. – Давай уедем. Роджер вздрагивает и в который раз переводит взгляд с грязного стекла на лицо напротив. – И куда же, дурашка? На секунду Брайану кажется, что идея была провальной изначально. С того самого момента, как он, ложась в кровать однажды зимним вечером, был неожиданно пронзён ей. С того момента как он, не способный заснуть уже пятый час, вынашивал мысли о новых городах, странах, местах, которые хотел бы посетить. Которые нужно посетить. С Роджером. Он мог бы понять, если бы Тейлор отказался. У него здесь работа – вроде прибыльная, как для двадцатитрёхлетнего дантиста, только выпустившегося из университета и подрабатывающего не по специальности в магазине одежды. Иногда тот сбегал к соседке, снимавшей небольшую комнату поблизости под свою парикмахерскую, и подрабатывал там – уже для своего развлечения, ну и, конечно же, для дополнительных денег. Брайан сам много раз видел, как зеленые купюры, с трудом заработанные за рабочую неделю, исчезают в розовой забавной свинке-копилке – ребячество, как считал он. Но деньги-то настоящие. За несколько недель до прихода апреля Мэй начал замечать то, что с помощью машины Роджер стал передвигаться меньше – лишь по срочным ситуациям. Брайан помнил только несколько случаев, когда в последние месяцы Тейлор заводил её – один, когда Брайану потребовалось гнать на всех парах на совещание – "эту работу не так-то просто получить, Родж, так что заводи свою тачку уже и гони!" – и, кажется еще пара, связанных с работой или близкими. Брайан подозревал, что это экономия бензина, но совершенно не подозревал, для чего. Хотя, когда он нашёл листовку с изображением какого-то памятника и гор на фоне – дикая склейка из нескольких мест, находившихся, кажется, даже в разных городах – паззл медленно начал складываться. В тот день, видимо, наткнувшись на золотую жилу, он с упоением рассматривал такие знакомые книги с полок их общей квартиры, которые были полны туристических брошюр, листовок и просто каких-то бумажек с полезными контактами или заметками. Брайан спрашивал много раз – подходя с разных сторон, говоря напрямую, пытаясь вычислить самостоятельно. Тейлор не раскалывался. Но каждую неделю Роджер продолжал регулярно запихивать в копилку пару купюр, проверять бензин в баке своей машины, и пытаться спрятать от любопытного соседа по комнате брошюры Брайан приоткрывает рот, чтобы ответить что-то сумбурное, на самом деле, совершенно не связанное с вопросом, но, подумав, закрывает его. Думает еще. – Куда хочешь, – и смотрит прямо в небесные глаза напротив. Вспоминает. – А может, Исландия?.. – и как картинка с брошюры перед глазами – голубое небо, с крапинками сероватых тяжелых облаков. – Слышал, там весной и летом холодно, да и дождливо сильно, но нам-то не привыкать. Блеск в глазах и рвущаяся наружу улыбка выдают Роджера с головой. Брайан это видит. Брайан не хочет останавливаться. – Ну, там не Лондон, там настоящие водопады, а не с крыш промозглая вода... – Мэй говорит, не отрываясь взглядом от чистых, как сама водная гладь, радужек. А может, и не нужна она, Исландия?.. – Раз не нужна, после водопадов можем махнуть сразу и по всей Европе, – Роджер улыбается еще шире, а Брайан не понимает, когда он окончательно утонул в этом омуте. Кажется, он все же в сопливом романе для девочек-подростков, где главная героиня не может сдержать свои мысли в голове. – Франция, Бельгия, Нидерланды, и так до самой Польши. – И почему же до Польши? – Брайану смутно припоминается один из наибольших, по сравнению с остальными, буклетов – кажется, "Польша от А до Я". Мэй улыбается уголком рта, стараясь не испортить столь важный разговор своими не во время пришедшими хихиканьями. – Ну, знаешь, там природа классная... Сосны, море, замки еще красивые. И кофе дешёвый. Брайан все же открыто улыбается, и, почесав нос, спрашивает: – А потом? Роджер молчит, от силы, тридцать секунд. Потом резко встаёт с софы и, недолго потягиваясь, открывает нараспашку хлипкое окно. Под гул машин и разговоры людей, мгновенно затопивших комнату, он поворачивается к Мэю, и, смотря прямо в коньячные глаза, восклицает, всплеснув руками так, что чуть не роняет вазу с причудливыми засушенными цветами. – А потом – весь мир. Потом – вечность!

***

За окном светит майское солнце. В крохотной комнате в старом лондонском доме тихо, и лишь часы неизменно отстукивают свой отточенный ритм. Тик-так. Тик-так. Сухие бутоны из вазы рядом с окном медленно опадают на пол, а на небольшой софе лежит опрометчиво забытый, открытый во весь свой размер, старый, потрёпанный временем путеводитель. На полу, прямо у деревянной ножки, лежит ярко-розовый осколок копилки, незамеченный при спешной уборке. Книги с полок лежат на полу неаккуратными стопками, а постоянно занятое парковочное место под окнами пустует. Вечность не ждёт, вечность идёт на встречу с распростертыми объятьями.