Night talk

— Хен, что у вас произошло? — обеспокоенно спрашивает парень. Чонгук буквально вылетает из такси, сразу же подрываясь к шатающемуся Ким Сокджину, который ждал его на ступеньках кабака. Старший пытается ответить, но слова даются с трудом, а когда Чон берет его за плечи и, не жалея сил, потряхивает, вовсе мутить начинает. — Да в тебе и клетки трезвой нет! Где Юнги?! — Ой, Гук-и, тут такое дело, — начинает, запинаясь, — у меня же час к-ко-к-, — Ким смешно вытягивает губы, пытаясь выговорить сложное для данного состояния слово. — Комендантский, — приходит на помощь Гук, торопясь. Будь у него время, Чонгук бы всю эту красоту заснял, позже найдя применение, но сейчас необходимо найти Юнги. — Вот! — восторженно соглашается Джин, тыкая указательным пальцем в грудь младшего. — Меня Хоби домой не пустит, если опоздаю, так что Юнни на тебе. Мы же с тобой похожи, ставлю сотку, он даже не поймет, что это ты, а не я, — пьяно смеется Ким, довольный своей гениальностью. — Хосок-хен тебя в любом случае дальше коврика за дверью не пустит, пока не протрезвеешь. — Справедливо, — задумавшись, все же соглашается, стараясь выглядеть максимально умно, а младший закатывает глаза. — Идем, найдем твоего собутыльника. Зачем вы вообще во вторник нажрались так? — не прекращает ворчать Чон. — Будешь в моем возрасте — поймешь! Юнни внутри. Найти Мин Юнги не составляет большого труда. Старшие часто любят приходить в этот кабак, каким-то волшебным образом, несмотря на нетрезвых людей вечерами, он все равно не теряет своего уюта. Никто не пристает и не вторгается в личное пространство, должно быть здесь сыграло роль также и то, что это место предпочитают взрослые дядечки. Ну и его глупые хены. Получив сообщение от Сокджина: «Мв на нагем ме те вметте с юни. Гу – ки спаси», Чонгук сразу же подорвался, зная, где искать две пьяные тушки. Возможно, он бы волновался меньше, если бы не знал, каким торнадо может быть под алкоголем его обычно холодная любовь. Но, к его счастью, кажется, сегодня Юнги не планировал бушевать, и просто задремал, положив голову на кулачок согнутый в локте. Видимо сегодня они с Джин-хеном решили перепрыгнуть самих себя. — Хэй, Юнги! Хен! — аккуратно кладет руку на плечо, пытаясь разбудить. — Пора уходить, просыпайся. — Эти дети! — вопит Ким. — Из меня ты чуть всю душу не вытряс, а Юнни как самый сладкий пончик обхаживаешь! — Помолчи, хен, ты сейчас право голоса не имеешь. — О, вы, — медленно разлепляет глаза сидящий напротив Мин, — почему здесь два Джин-и? — Что я говорил, — гаденько хихикает старший. — Схожу-ка я в туалет, — и удаляется, чудом не сбив маленькую вазу на столе. — Джин-и, — заговорщически приближается к младшему Мин, — что тут делает малыш Гук-и? Ты зачем его позвал? Чонгуку кажется, что он на мгновенье выпал из реальности. Правда, не понятно по какой причине: потому что хен его впервые так ласково назвал или из-за непонимания происходящего. — Что, за идиота меня держишь? — возмущается Юнги, по-своему растолковав молчание. — Запомни, ни один алкоголь в мире не сможет помутить мой разум. Конечно, я понял, что это Гук-и был, второго Джина мир прокормить не сможет, — и смеется, довольный своей шуткой. Он их перепутал. Чонгук наблюдает за веселящимся парнем с непроницаемым выражением лица. Завтра он действительно скажет это, без всяких объяснений, просто подойдет и скажет в лицо короткое: «Юнги-хен, ты идиот». — Нельзя столько пить, — в итоге все-таки выдает, вздыхая, Чон, — так и Муза упорхнуть может, что тогда делать будешь? — Моя точно не упорхнет, — расплывается в улыбке, как Чешир, Мин, — а знаешь почему? — Почему же? — Потому что у моего Гук-и нет крыльев! — сообщает, восторженно хлопая в ладоши. — Я такой везучиий! Закуска, которую младший решил стащить с их стола, мгновенно падает из рук. Сушенные кальмары рассыпались по всему столу, но кого это волнует? Чонгук не видит, но чувствует, как его щеки становятся в цвет алого интерьера заведения. — Твоего Гук-и? — осторожно переспрашивает, а получив утвердительный кивок, полностью развязывает себе руки, решая не упускать возможность. — Но он ведь не твой, вы даже не встречаетесь. — И что? — брови Мина сразу же съезжают к переносице. — Я надеру задницу любому, кто будет подкатывать к нему – это главное. Чонгук понимает, что еще капля, и он не сможет сдержать своих бабочек, тем самым раскрыв себя. Но злить Юнги оказывается на удивление полезно, так что он сильнее сжимает кулачки, останавливая себя, и продолжает. — Тогда.. Музыка или Чонгук? — Это одно и то же, — пожимает плечами Мин. — Но ведь твое любимое занятие – это писать песни, — не сбавляет напор. — Ддэнг, — миленько складывает крестик из указательных пальцев, имитируя звук ошибки, — Мое любимое занятие – это держаться за ручки с Гук-и, — пьяно хихикает, снова укладывая голову на свою ладошку. — Ох, правда? — умиляется младший, наблюдая, как глаза любимого закрываются. — Они у него такие мяягкие и тепленькиее, — тянет практически провалившийся в сон Мин. — Только шшшш, — вытягивает розовые губки трубочкой, — не говори об этом Гук-и. Сокджин возвращается спустя пару минут, и Чонгук увозит два не соображающих тела к себе домой. Одного из них он в принципе от себя больше не отпустит, а второго жалко, как ни крути, а видеть, как друг бомжует у порога собственной квартиры, что делит с соседом, не хочется. А разговаривать со злым Хосоком тем более. Утро для каждого начинается по-разному, и чтобы уверовать в эту истину, достаточно посмотреть на троицу, делившую одну крышу этой ночью. Чонгук просыпается полный сил, несмотря на поздний отбой; Юнги мучает сушняк и немного голова болит, но в целом он никогда сильно не страдал от алкоголя; а Сокджин как познакомился с унитазом, так там и уснул. Юнги не знает, какой по счету это стакан воды, но практически роняет его, стоит чужой руке переплести пальцы с его. Он резко разворачивает голову, но сразу жалеет об этом. Во-первых, в висок снова отдает выстрелом, во-вторых, рядом стоит никто иной, как его давний объект воздыхания. — Ты чего делаешь? — хрипло спрашивает, даже не стараясь выдернуть руку. В конце концов, он же болен, не соображает, у него похмелье, миллион причин, так что ему сейчас все можно. В том числе и не отказывать себе в удовольствии ощущать ладонь Чонгука в своей. — Юнги-хен, ты идиот, — выполняет свою вчерашнюю идею младший, а Мин ему даже возразить не может, потому что большой палец Чона начинает медленно поглаживать его, — но все равно мне нравишься, — добавляет после секундной тишины. — Чонгук-и, ты не проснулся? — осторожно переспрашивает, не веря своим ушам. — Я не хочу больше скрывать свои чувства, хен, это правда, — приближается на опасное расстояние, которые они раньше не допускали, — можешь верить мне, я ведь никогда не врал тебе. — Знаю, просто.. Неожиданно, — опускает взгляд, прикусив губу, чтобы сдержать улыбку. — У меня даже голова болеть перестала, представляешь? — Это значит, таблетки больше не нужны? — Это значит, что ты мне тоже нравишься, балбес, — все-таки улыбается во всю ширь, заглядывая в полные счастья глаза напротив. Чонгук эмоции свои сдержать не может, до безумия эту сладкую улыбку поцеловать хочет, так давно мечтает об этом, но.. — Страшно рад за вас, но если сейчас же не спасете своего друга, то перестанете уже мне нравиться, — ворчит усевшийся Сокджин, разложив свою верхнюю часть туловища на столе. Парни оборачиваются к нему, но переглянувшись и снова встретившись взглядом, начинают одновременно смеяться, все еще держась за руки. Сокджин искренне не понимает, они находятся под одной крышей, но почему страдать должен именно он?