Carols and Cons

Тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук. Санхёк взвыл. Какого черта? Что за наказание? Стук продолжился, с каждой секундой становясь все более настойчивым. Ему это не снилось. Слишком громко, чтобы быть сном. Санхёк заставил себя приоткрыть глаза и тер их кулаком, пока зрение не прояснилось хотя бы частично. Семь утра. Семь гребаных утра. Все были на рождественских выходных, по меньшей мере половина квартир на его этаже точно пустовали, так как народ разъехался по родным домам. Какого черта и кому так срочно что от него понадобилось, что он приперся в семь утра? Хагёну? Явился отомстить Санхёку за то, что он не пришел на его вечеринку на прошлой неделе? Он валялся с гриппом! Неужели он должен был все бросить и прийти завернутым в одеяло, как буррито, с грелкой в виде Тоторо под мышкой, словно это модный аксессуар? Со стоном и невероятными усилиями он вылез из кровати и добрался до двери, в которую продолжали безостановочно колотиться. Санхёк потянул за ручку. За дверью стоял не Хагён. А некто, кого Санхёк не был уверен, что когда-либо видел прежде. Довольно высокий, пониже Санхёка, но близко к его росту, молодой человек с черными волосами, который выглядел так, будто на него стошнило Рождество. Одежда в красных и зеленых цветах, какие-то пучки листьев, судя по всему падуб, и под ними узор, похожий на снежинки. Санхёк не был уверен. В полусонном состоянии он едва мог что-то различить. – Доброе утро! – поздоровался незнакомец, и – ого – его голос прозвенел слишком оглушительно для семи утра. – Меня зовут Ли Джехван. – Ээ, – интеллектуально изрек Санхёк. Его мозг был активен процентов на 20 максимум. Ли Джехван откашлялся и запел: – Стены падубом украсьте, фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла, в эти дни приходит счастье, фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла! Он пел старательно и ОЧЕНЬ ГРОМКО, Санхёк стоял в дверях, дремлющий мозг пытался объяснить происходящее. Куда он попал? – Надевай свои наряды, фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла! – не останавливался Джехван. – Праздничные пой коляды, фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла! – Чт… Ты кто такой? – спросил Санхёк, но его или не услышали, или проигнорировали, потому что пение продолжалось на полной громкости. – Подожди, прекрати, – попросил Санхёк, повысив голос, достаточно, чтобы Джехван замолчал. – Что ты делаешь? Джехван посмотрел на него, как на дурачка. – Колядую. – В семь утра, – сказал Санхёк. Выражение лица Джехвана не изменилось. – Да, и что? – спросил тот. – И что? – повторил Санхёк, не веря своим ушам. – Кто колядует в семь утра? – Я, – ответил Джехван. – Праздник наш не за горами, фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла... – Нет, перестань, – прервал его Санхёк. – Нельзя… Тебе нельзя колядовать. – Это еще почему? – Потому что, – обессиленно выговорил Санхёк. Во всем происходящем было столько неправильного, что он буквально не знал, с чего начать, чтобы озвучить весь список. Было семь утра на часах. Он жил на четвертом этаже в многоквартирном доме. В конце концов, никто не колядовал в Сеуле. И БЫЛО СЕМЬ УТРА. – Ты должен колядовать в группе, – в итоге нашелся он. – Ли Джехвану не нужна группа! – заявил тот. – Арфу в руки – и пой с нами, фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла! Санхёк сдался. Невозможно было помешать этому Ли Джехвану петь. Оставалась лишь надежда, что песня не очень длинная. На его счастье, после еще шести или семь куплетов, Джехван замолчал и похлопал себе. Санхёк в последний миг успел присоединиться. – Превосходное пение! – отметил он. – Отличный голос. С Рождеством! Он хотел тут же закрыть дверь, но чужая нога появилась в створе и помешала ему. – А чем ты меня отблагодаришь? – спросил Джехван звонким веселым голоском. – Я же похвалил твое пение, – ответил Санхёк. Он мечтал прилечь еще десять минут назад. – Спасибо, – кивнул Джехван. – Я тут подожду, пока ты сходишь за бумажником. – Что? – не понял Санхёк. – Ну за деньгами, – прощебетал Джехван. – За мою работу. – ЧТО? – Поющим гимны принято подавать, – напомнил Джехван об очевидном. – Ничего я тебе не дам, – захлебнулся от его бесстыжего предложения Санхёк. – Ты явился на мой порог, разбудил меня, и я еще должен заплатить за это! – Нет, ты заплатишь за мой сладкий голос, – радостно поправил его Джехван. – Ты ненормальный, – выговорил Санхёк. – А я иду спать. Он снова попытался закрыть дверь, но Джехван ногой распахнул ее обратно. Тогда Санхёк использовал всю свою силу и навалился на полотно, преисполненный решимости закрыть дверь во что бы то ни стало. – Ты отказываешься платить за мои услуги! – заверещал Джехван, пытаясь помешать ему. – Это незаконно! – Ты пытаешься обчистить меня, ВОТ ЧТО НЕЗАКОННО! – крикнул в ответ Санхёк. – Я лишь пытаюсь получить свое пожертвование! – Вся суть пожертвования в том, что оно добровольное! – пропыхтел Санхёк, сражаясь с дверью. Черт, Джехван был сильным. – И я не доброволец! Проваливай уже по-хорошему, жулик. Наконец, с еще одним приложенным усилием ему удалось захлопнуть дверь. Она сотряслась разок, а после из-за нее раздался вопль Джехвана: – Ты! – крик разнесся по всему коридору. – Ты еще пожалеешь! Я получу свое пожертвование. Санхёк подождал немного, переживая, что крики продолжатся, но наступила тишина. Немного посомневавшись, он приоткрыл дверь, посмотрел влево-вправо, там было пусто. Выдохнув с облегчением, он заперся снова. Слава богу все закончилось. – Вести ангельской внемли: Царь родился всей земли! Санхёк распахнул глаза. НЕТ. Часы возле кровати показывали 6:56 утра. Он опустил ноги на пол, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Пение продолжилось. В коридоре было слышно особенно хорошо. Он открыл дверь, уже зная, что за ней увидит. Джехван замолчал, когда заметил его. – Доброе утро! – жизнерадостно поздоровался тот. – Зачем? – спросил Санхёк. – Жду твоего пожертвования, – сообщил Джехван с цветущим и пахнущим видом. – Решил зайти и напомнить тебе о нем. – Милость, мир Он всем дарит, грешных с Богом примирит. – Ты совсем спятил, – сказал Санхёк, хотя ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать чужое пение. – Ты реально собрался портить мне каждое утро, пока я тебе не заплачу? – Я благословляю каждое твое утро, – возразил Джехван. – Все народы вознеситесь, c ангелами съединитесь. Санхёк просто стоял и смотрел, не веря в происходящее. Джехван был все так же похож на рождественское украшение, но этим утром Санхёк чувствовал себя чуть более выспавшимся и отчетливо видел, что тот был весьма симпатичным. Если не сказать красивым. У него был изящный длинный нос, темные глаза под черной челкой и чувственные полные губы. Даже обидно. – Значит, ты не перестанешь? – спросил Санхёк. – Пока я не заплачу тебе, ты будешь будить меня? Джехван просиял. – Желаю удачи, – сказал Санхёк и захлопнул дверь, пока тот не успел среагировать. Он переживет это. У Санхёка было море терпения. Пережил же он хагёнское бесконечное "должен ли я позвать Чон Тэгуна на свидание", которое длилось несколько месяцев. Несколько дней пения – фигня по сравнению с этим. Насколько этого Джехвана хватит в любом случае? Подумаешь, пара минут ближайшие три дня максимум. – Спасибо за пожелание! – прокричал Джехван из-за двери. – В этой песне 30 строчек, и я даже не напрягаюсь, когда пою ее. Удачи тебе тоже, заноза! Джехван продолжил пение, и Санхёк подумал, может, он ошибся с расчетами. Сколько рождественских гимнов мог знать Джехван? Шесть дней. Шесть дней подряд. На шестой день Санхёк проснулся раньше, чем Джехван запел. Его тело почувствовало неизбежное. Сперва он попытался проигнорировать его. Он засунул голову под подушку. Потом надел наушники и включил TVXQ на полной громкости. Бесполезно. Голос Джехвана, как копье, проникал везде и всюду. Тогда он решил перекричать его, нашел старые колонки и врубил на максимуме. Напрасные усилия. Джехван даже пел-то не плохо. На самом деле, у него был очень красивый голос. Но это было слишком рано и СЛИШКОМ ГРОМКО. – Много было в небе звезд теплой ночью ясной. Тихо спал Иисус Христос на соломе в яслях. – Сегодня суббота, – прокричал Санхёк. – Разве у тебя нет других дел? – Нет! Дева-Мать, склонясь над Ним, нежно напевала. – Просто уходи, – отчаянно возопил Санхёк. Он не хотел просыпаться в семь утра. Он не хотел, чтобы его тело привыкало просыпаться в семь утра! – Заплати мне, и я уйду! – в ответ крикнул Джехван. – Ночь мерцала золотым звездным покрывалом. – Шиш тебе, – возразил Санхёк. В принципе, он не отрицал, что усилия Джехвана заслуживали оплаты, но как он мог позволить этому жулику переиграть его. Он тоже мог быть упрямым при желании. – Ну как хочешь! – отозвался Джехван. – Пели ангелы Христу, славили Рожденье, в мир принес Он красоту, веру во Спасенье! Санхёк сжал руками голову. – О чем вообще ты поешь? – Об ангелах! – выкрикнул Джехван. – Открой дверь и увидишь одного из них! Это была уже наглость. Санхёк не стерпел и выглянул за дверь. – Ты серьезно? – спросил он. – Ты пытаешься стрясти с меня денег, но ты ангел? Он ожидал громких возражений или того, что Джехван снова запоет, но тот сложил руки под подбородком, надул щеки и склонил голову набок. Санхёк завис на миг, а потом не смог сдержаться и рассмеялся. Он поспешно прикрыл ладонью рот, но было поздно. Джехван, похоже, удивился его реакции не меньше. Его глаза расширились, и он замер. Они стояли так некоторое время и таращились друг на друга, пока Санхёк не выдавил свое блестящее: "Ээ". Джехван тут же пришел в себя. – Повезло тебе, я вспомнил об одном неотложном деле, – проверещал тот, но почему-то прозвучало это не так уверенно, как обычно. – Мне нужно идти. А ты… Я вернусь завтра. Джехван развернулся на пятках и поспешил вниз по коридору. Санхёк с приоткрытым ртом проводил его взглядом. Что это было? Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от этого странного наваждения, и вернулся в квартиру. Семь утра, а Джехван не появился. Санхёк посмотрел на часы, прислушался. Где он ходил? Почему не явился доставать его как всегда? Хагён позвал его позавтракать с ним, буквально выбив согласие Санхёка. ("Представь, ранний рождественский завтрак!" – "Никто не устраивает ранние рождественские завтраки, хён". – "Приходи, или я убью тебя"). А это значило, что ему предстояло выйти из дома самое позднее в 7:30. Он не хотел, чтобы Джехван пришел и пел пустой квартире. Что-то было в этом неправильное. Поэтому он решил подождать еще, но Джехвана след простыл. Санхёк начал волноваться. Что, если с ним что-то случилось? Раньше он не опаздывал. Наконец, около 7:15 Санхёк сдался и пошел в душ. Квартира его была крошечной и не видавшей ремонта, но хоть горячую воду давали без перебоев. Быстро ополоснувшись, он встал на кафельный пол и потянулся за одеждой, и тогда услышал: – Но отчего-то в стаде был наш Рудольф нелюбим, в игры его не брали, и смеялись все над ним. Санхёк знал эту песню. И это был не первый куплет, а третий. Джехван действительно спел целых два куплета по сути пустой квартире. Он бросился вон из ванной быстрей к двери, открыв ее нараспашку. Джехван чуть подскочил от неожиданности, увидев его, глаза округлились, как плошки. – Ты опоздал, – сказал Санхёк. Когда Джехван не ответил, он добавил: – Ты должен был явиться двадцать минут назад. Что случилось? И вновь никакой реакции, только ошарашенный взгляд. Санхёк нахмурился, недоумевая, почему Джехван застыл на месте, как заржавевший робот, пока легкий сквозняк не заставил его поежиться. И тогда он вспомнил. Душ. Одежда. Точнее ее отсутствие. – Черт, прости, прости, – протараторил он и поспешил к себе за вещами. Надо же он правда выскочил в коридор в одном полотенце. Что за придурок?! Надев первое, что попалось под руку, он вернулся к двери, которую оставил приоткрытой. Джехван все так же стоял там, глядел в потолок и бормотал что-то себе под нос. – Я очень извиняюсь, – сказал Санхёк. – Я мылся, когда услышал тебя, и… вот. Прости. – Да ничего страшного, – отозвался Джехван, его уши немного покраснели. Они, кстати, торчали у него из-под шапки Санты, как у настоящего эльфа. Санхёк не понимал, почему не заметил их раньше. Они выглядели очень мило. – Почему ты опоздал? – спросил Санхёк. – Я думал, ты придешь до того, как я пойду в душ. – Проспал, – ответил Джехван. – Соскучился по мне? – Он хитро улыбнулся, но уши остались красными. – Я беспокоился, – честно признался Санхёк. Джехвана это застало врасплох. – Правда? – Ты никогда не опаздывал, – сказал Санхёк. – Я подумал, вдруг что-нибудь случилось. – Нет, ничего не случилось, – заметно тише, чем обычно, выговорил Джехван. Санхёк все не мог оторвать глаз от его ушей, настолько был очарован их розовыми кончиками, руки тянулись взять и потеребить их. – Рад слышать. Только знаешь, – вспомнил Санхёк. – Мне нужно срочно идти, ты приходи завтра, хорошо? Нет смысла петь пустой квартире, да ведь? – Да, – согласился Джехван, но он все еще выглядел немного сбитым с толку. – Ты прав. Ладно. Увидимся завтра, заноза. Санхёк рассмеялся. – Увидимся, жулик. Джехван еще задержался на минуту, разглядывая Санхёка, затем развернулся и поспешил к лестнице. Санхёк хихикнул себе под нос и захлопнул дверь. – Лучше не балуйся и не канючь... Санхёк распахнул дверь. – Доброе утро. Продолжение строчки застряло у Джехвана в горле, он подавился и закашлялся. Санхёк, прислонившись к косяку, подождал, пока пройдет приступ. – Любишь шоколад? – спросил он, как только Джехван пришел в себя. – Что? – спросил тот, явно растерявшись, если, конечно, люди, подобные Джехвану, способны растеряться. – Я вчера с другом встречался, и он подарил мне, наверное, тонну шоколадного печенья, – ответил Санхёк. – Будешь? – Буду, – согласился Джехван и улыбнулся. Эта улыбка не была дерзкой или одной из его жуликовского арсенала, она была теплой и искренней настолько, что Санхёк почувствовал себя стоящим под ярким летним солнцем. Он вынес заготовленную тарелку и предложил ее Джехвану. Тот взял одно печенье. Санхёк решил, что тоже съест одно. – Очень вкусно, – с набитым ртом пробормотал Джехван. – Твой друг их испек? Санхёк фыркнул. Хагён? Испек? Испек что-то съедобное? – Нет, их испек его парень, – объяснил он. Джехван кивнул, жуя в задумчивой тишине. – Повезло ему, – сказал тот. – Встречать Рождество с парнем? – ухмыльнулся Санхёк. – Не пробовал, не знаю. – Нет, иметь рядом того, кто испечет печенье, когда тебе захочется, – сузив глаза, ответил Джехван. – Зачем вообще что-то печь? – возразил с усмешкой Санхёк. – Я могу сходить купить в любое время, если приспичит. – Домашнее и покупное печенье – две большие разницы, – воскликнул Джехван, словно Санхёк лично оскорбил его своим предложением. – Ну тогда схожу к Тэгуну-хёну в любое время, если приспичит, – сказал Санхёк, сдерживая смех. – А как же я? – возмутился Джехван. – Мне печенье нужнее! – Приходи ко мне, я буду тебя угощать, – простодушно предложил Санхёк. Джехван ничего не ответил, только взял другое печенье и сунул в рот. Он смотрел в пол, но Санхёк видел, что тот улыбается. Он выглядел мило и немного застенчиво. Санхёк не мог отвести взгляд. – Почему ты приходишь ко мне? – спросил он, не успев себя остановить. Джехван поднял глаза, кончик языка высунулся слизать крошки с нижней губы. – Мм? – Почему ты пришел именно ко мне? – перефразировал Санхёк, собравшись с мыслями. – В смысле, в первый раз? Когда ты колядовал. – Я ходил по квартирам, – пожал плечами Джехван. – Все остальные на этаже стоят пустые, ты один был дома. Потому и стал моей жертвой, – подмигнул он. – Ясно, – улыбнулся Санхёк. – А почему ты искал жертву? – Ради рождественского подарка, – сразу ответил Джехван. – Мой друг Воншик приезжает из Штатов, чтобы встретить Рождество со мной, я хотел подарить ему что-то особенное. – Оу, – выдохнул Санхёк, закусив губу. – Твой друг? Или? Джехван моргнул, не понимая, пока до него не дошло с легким запозданием. – Мой друг, – подчеркнул он. – Мой единственный лучший друг. Ничего такого. Чисто друг. – О, ясно, – сказал Санхёк. Он не объяснил, почему уточнил, а Джехван не поинтересовался, лишь взял следующее печенье с широкой улыбкой. Перед уходом Санхёк собрал ему целый пакет, который специально или нет купил для него по случаю. Джехван улыбался своей солнечной летней улыбкой, пока не ушел, не спеша в этот раз, неторопливо, напевая под нос песенку, которую Санхёк не узнал, но с удовольствием послушал бы в его исполнении. – На первый день Рождества мой любимый прислал мне куропатку на грушевом дереве. Джехван не пропел следующую строчку, он ждал. Через стенку Санхёк усмехнулся себе под нос и открыл дверь. – Доброе утро, – сказал он с улыбкой, прислоняясь к косяку. – Доброе утро, – не менее широко и тепло улыбаясь, поздоровался Джехван. – Осталось еще печенье для меня? – Нет, у меня предложение получше, – выговорил Санхёк. – Я сдаюсь. Я расплачусь с тобой за колядки, а ты перестанешь приходить ко мне каждый день в семь утра. У Джехвана вытянулось лицо. – О, – только и выдохнул тот. – Сколько я тебе должен за… получается, девять дней? Десять? – спросил Санхёк. – Я не знаю, – ответил Джехван. Он выглядел растерянным и потускневшим. – Ох, знаешь, у меня нет при себе столько денег, – сообщил Санхёк. – Может, взамен я свожу тебя на ужин? Джехван уставился на него и моргнул раз, другой. – Что? – Я приглашаю тебя поужинать со мной, Джехван, – хихикнул Санхёк. – Ты согласен? Прошла, наверное, минута, пока Джехван пытался осознать услышанное, наконец, он улыбнулся широкой солнечной улыбкой, которая будто осветила каждую черточку его лица, и кивнул. – Великолепно, – сказал Санхёк, все его внутренности заполнил этот свет от чужой улыбки. – Подожди, – быстро пробормотал Джехван. – Хочу кое-что узнать сперва. – Конечно, спрашивай. – Ээ… как тебя зовут? Санхёк уставился на него, затем громко рассмеялся. – Санхёк, – ответил он, когда снова обрел возможность говорить. – Я Хан Санхёк. – Отлично, Санхёк, – улыбнулся Джехван. Его имя звучало офигенно в исполнении Джехвана. – Я поужинаю с тобой. Раз ты, очевидно, мечтаешь о моем обществе. Санхёк кивнул со смехом. Джехван тоже улыбнулся ему летней улыбкой посреди зимы. – И как много народу заплатило тебе за пение до меня? – Хм… может, квартир одиннадцать? – Одиннадцать? Да ты настоящий жулик! – А ты заноза. – Ну и ладно. Я хотя бы не прогнал тебя, а ведь ты был ужасно назойливым. – Но ты принадлежишь мне теперь, так что я выиграл, в итоге. – Выходит выиграл. А теперь иди сюда, я тебя поцелую.