***
«Нариэль, всеблагая богиня эльфов, прошу, позволь мне пойти вслед за моей возлюбленной!» - сил на слова уже не осталось. Я вновь и вновь взываю к Нариэль в надежде, что она уведет меня из этого мира в другой. Словно из ниоткуда пред мутным взором возникает силуэт. «Я иду за тобой, Стелла, любовь моя…» - протягиваю навстречу руки, вымученно улыбаясь своей судьбе. Синий, как магическое пламя, плащ развивается на ветру, черные волосы, подобные шелку, рассыпаются по широким плечам, росчерк пронзительно-желтых глаз, казалось, заглядывает прямиком в душу. «Это не Нариэль, это…» - руки бессильными плетями устремляются к земле. Но пальцы не успевают зарыться в густую траву – чужие руки ледяной хваткой вцепляются в запястья. Я хочу вырваться, но истощенное до предела тело не желает слушаться. - Прошу, оставь меня, - с трудом выдавливаю эти слова, и не узнаю собственного голоса - настолько он слаб и безжизненен. Скай склоняется надо мной и, обхватив сильными руками мои поникшие плечи, встряхивает, не отводя взгляда. - Ну уж нет, мой ученик, - с усмешкой произносит он, с легкостью подхватывая меня на руки, - Твой тернистый путь еще не пройден. В лицо ударяет стылый ветер магии перевоплощения, и вот я уже в лапах синего дракона. А потом все вертится, кружится – и наступает тьма.***
На самом севере Ксентарона обитало племя диких варваров. Хоть другие народы считали их отсталыми, но это было не совсем так. Отставая в одном, преуспеваешь в другом. Так, племя, живущее охотой и собирательством, знало строение человеческой души. Своими ритуалами и обрядами они могли не только направлять и исцелять, но даже возвращать души усопших. Туда-то и направлялся Скай, бережно сжимая в когтистой лапе слабое тело повелителя Ксентарона. - Клади его на алтарь, - скрипучим голосом произнесла Экстера, верховная шаманка племени. Скай, уже в образе человека, кивнул и, опустив безвольное тело на каменный алтарь, вышел за пределы магического круга. Экстера подошла к алтарю, где уже хозяйничали младшие шаманы – избавляли Дельвиэта от мешавшей одежды. Запустив руку в карман, шаманка извлекла четыре обсидиановых кольца-когтя. Надев их на указательный и средний пальцы обеих рук, она встала у изголовья алтаря. - Начинается обряд твоего преображения, - шипящий голос дракона прорвал установившуюся тишину.***
Пред глазами одно за другим проносятся воспоминания, и сердце мое сжимается всякий раз, как вижу ее ясные зеленые глаза. Я не в силах это терпеть! Смотреть, как она танцует под луной, но всякий раз ее светлый образ уносит прочь стылый ветер. Видеть в золотых волосах лилии, посаженные на ее могилу. Обнимать ее жаркое тело, но ощущать лишь мертвенный хлад. Целовать ее, но чувствовать на губах не мёд - пепел. И снова, и снова порочный круг счастливых гнетущих воспоминаний. Не сбежать, не скрыться – лишь смотреть и сходить с ума. Я не в силах! - Прошу, позволь мне все забыть! - кричу я в лицо возлюбленной, а она кружит вокруг меня в замысловатом танце и звонко смеется. - Сотри эти воспоминания, если есть в тебе хоть толика сострадания! – от собственного крика закладывает уши.***
Ужасающее пение Экстеры под топот ног и ритмичные удары барабанов. Резкие движения колец-когтей, оставляющих кровавые узоры на бледной коже. Горячие губы, приникающие к сомкнутым устам и вливающие в них терпкие пахучие снадобья. Взгляд драконьих глаз, смотрящий с жадностью и любопытством. Резко выгнутая спина, сорвавшийся с губ безмолвный крик, распахнутые в ужасе голубые глаза…***
Внезапно - синий всполох, росчерк пронзительно-желтых глаз, прикосновение к горячей коже холодной чешуи, а затем – нестерпимый жар, и все объято магическим пламенем. Я бросаюсь к ней, но когтистая лапа, перехватившая поперек груди, держит слишком крепко. Стелла продолжает танцевать на обугленной земле, сожженной драконьим дыханием, а затем вспыхивает и медленно плавится, подобно восковой свече. Я уже не могу различить ее лица; худые плечи и руки стекают по туловищу и бедрам и красным сургучом капают наземь. Всего несколько мгновений, и любовь всей жизни растекается лужицей у моих ног. А магический огонь продолжает бушевать, и вот уже догорает и осыпается пеплом ткань мироздания. - Завершается обряд твоего преображения, - раздается за моей спиной. Хватка исчезает, и я падаю в непроглядную тьму.***
- Ты отныне – Деймос, а прошлое забудь! – возвестила Экстера и вонзила кольца-когти в распахнутые голубые глаза. Все стихло. Грудь повелителя Ксентарона перестала вздыматься. Кожа его приобрела серый оттенок, и кровавые узоры вспыхнули, будто объятые пламенем. Верховная шаманка усмехнулась уголком губ, наблюдая, как Скай нервно ходил взад-вперед, боясь, однако, переступить черту магического круга. Тишину нарушил хриплый судорожный вдох. Деймос открыл глаза, и все увидели клубящийся в них мрак. Экстера подала ему руку, желая помочь подняться, но Деймос одним взглядом заставил ее отшатнуться. Повелитель Ксентарона встал на ноги и, смерив шаманов презрительным взглядом, твердой походкой направился к Скаю. - Это ты или кто-то другой? – с усмешкой произнес дракон, собственническим жестом набрасывая на плечи ученика черный плащ. Деймос взглянул дракону прямо в глаза. Пронзительно-желтый встретился с тьмой, нырнул в нее, желая достичь дна, но увяз в клубах черного дыма. И отступил дракон на шаг, и преклонил колени пред своим Владыкой.