Сбудемся

      Хижина Чудес помимо экспонатов, склеенных из подручных средств, хранила в себе множество тайн. Одну из них Диппер уже не первый год пытался разгадать: как они до этого докатились? Но каждый раз условия усложнялись все больше, а объяснений находилось все меньше.       На кухне было шумно. Вообще шумно было везде: внизу, в выставочном зале, толпились туристы, в подвале чем-то отчаянно гремел дядя Форд, по коридорам слонялся Зус и прибивал к стенам все, что лежало, по его мнению, не на месте. Каждый уже с утра нашел себе занятие, которым можно было успокоить надрывно воющую совесть, упрекающую в бессмысленной трате времени. Кроме Диппера. Он мог успокоить себя только в случае, если удавалось раскрыть какую-то тайну, внести уже в собственный дневник что-то полезное, завершить какое-нибудь исследование… А так он не спал ночами, не выходил на контакт с близкими и знакомыми, зачастую просто убегал в подвал к Форду и запирался в одном из кабинетов, забывая и про еду тоже. Он мог слоняться по лесу ночью, влипать в различные неприятности, а потом переживать приступы, но упорно заверять всех, что все в порядке. Послушно закидывался нейролептиками, прописанными врачом, к которому его во время последнего приезда в город отвели обеспокоенные родители. Иногда организм все же принудительно отправлял его спать, хотя сон урывками не мог убрать серо-синие мешки под глазами и вернуть подростку здоровый вид, который тот потерял еще в детстве.       Да, Гравити Фолз давал ему смысл. Но, со слов Мейбл, отбирал все остальное. Ее брат одержим, и она видела это. Видела, как он потихоньку отдаляется ото всех, будто не замечая губительного примера Форда, видела, как с каждым разом приступы проходят все тяжелее и тяжелее. Но в городе ему было еще хуже, поэтому родители согласились оставить его здесь, так сказать на свежем воздухе. Диппер сопротивлялся чему-то, боялся спать и отказывался говорить об этом, раз за разом повторяя, что проблемы нет. А потом порог их дома переступил Билл Сайфер, и все поняли, что пазл уже никогда не сложится в единую четкую картинку.       Диппер с опаской приближался к кухне, из которой слышался веселый щебет Мейбл и непринужденный смех Билла, и Диппер замер, желая слиться со стеной.       — Я просто чего-то не понимаю. И никто не считает нужным мне об этом сказать. И я правда не понимаю, чего я не понимаю, понимаешь? И открой окно, а то глаза от дыма режет уже, — Мейбл прокашлялась и загремела посудой, а Диппер уже из коридора почувствовал запах панкейков.       — Что ж, я бы, может, и объяснил тебе то, что ты так искренне стремишься понять, но только если ты спросишь меня что-то конкретное, не абстрактное, — послышался стук раскрываемой створки окна и скрип стула.       — Что с моим братом? Ты знаешь. И ты связан с этим. Что происходит, Билл?       Молчание прервал тихий смех, и Дипперу он показался немного неловким, но, наверное, только потому что он хотел так думать.       — Звездочка, ты и без меня прекрасно знаешь ответ как минимум на первый вопрос. Он сопротивляется. Никому не верит. Мудрая, кстати, тактика, но губительная для подростка, только начавшего свою осознанную жизнь и уже загнавшего себя в жесткие рамки. Даже Шестопал, вечный затворник, свихнулся, что говорить про твоего брата. И я мог бы ему помочь. Но я, видишь ли, плохая кандидатура для проявления доверия, и он это знает. Между нами…пробежала искра, — нервно усмехнулся Сайфер, — и спалила все мосты к чертям. Я ответил на твои вопросы?       — Да, я…могу ему как-то помочь?       — Тебе очень хочется снять с себя ответственность, и знаешь, имеешь на это полное право.       Дипперу хотелось подойти к Мейбл и заткнуть ей уши, попросить не слушать демона и увести с кухни. Сайфер умалчивал, что буквально изводил его кошмарами, хотя отрицал свою причастность, не давал Дипперу и глаз сомкнуть. И Диппер боялся. Принимал препараты и щедро заливал их кофе, изводя себя. Сайфер шантажировал его, угрожал, а иногда показывал наглядный контраст, становясь покладистым и мирным. Диппер не понимал, как Билл еще не сорвался. Не признающий никаких рамок и правил, вел тихое неспешное существование рядом с теми, кого пару лет назад пытался прикончить. Диппер проводил исследования, пытался понять, каким образом Сайферу удалось внушить к себе доверие даже дяде Форду, у которого в черепе стояла металлическая пластина. Диппер не понимал, почему. Не понимал и не спрашивал, потому что знал — эту загадку он разгадает сам.       — Но я не могу его бросить. Он мой брат.       — И ты не несешь за его жизнь никакой ответственности, расслабься. У нас с тобой, конечно, в корне разное мнение по этому поводу, но.       Диппер все не решался войти.       — Ты… уверен, что ему не станет хуже?       Диппер сжал кулаки.       — Нет. Я, к сожалению или к счастью, не вижу будущее. Но я в какой-то степени фаталист.       Диппер прошел на кухню, кивнул сестре, не удостоив Сайфера и взгляда, взял бластеры с таблетками и столь же поспешно покинул помещение.       — И чего ты так раздраженно его таблетки гипнотизировал? — Мейбл снова загремела посудой.       — С трипами, которые он ловит с этих колес, он хотя бы разговаривает, а вот со мной — нет, — Сайфер снова неловко, как показалось Дипперу, засмеялся.       Очередной приступ.