blossoming into you.

Чимин любил цветы. Он любил то, как свободны они были. То, как качались на ветру в танце, который могла расшифровать только сама природа. Танец шептавшего хрупкого исполнителя, который переносился с растения на растение. Чимин любил их красоту и то, как они терялись в своей правдивости и в бурлящем море сияющих красок. Он любил аромат, которым от них веяло. Как он нежно кружил вокруг его носа, одурманивая его разум, приводя в транс. Так же, как и терялись его мысли в своей полноте и целостности, когда и он сам почувствовал, что тоже стал единым целым по их уходу. Тогда, когда они его исцеляли. Тогда, когда они снова его связывали. Чимин любил их простоту. И иногда он чувствовал к мальчикам то же, что чувствовал и к цветам. Правда это было неправильно. Это увлечение было грехом, а он хотел быть примерным и хорошим сыном. Не только для своих родителей, нет, для Бога тоже. А Богу не хотелось бы, чтобы он сравнивал красоту парней с цветами. Это было просто неправильно. Мальчики должны считать красивыми девочек. Они должны сравнивать девочек с пленительным запахом цветов, а не собственный пол. А девочки, напротив, должны сравнивать мальчиков с одурманивающим запахом цветов. Но не он. Наверное, именно море из цветов было причиной того, что он позволил им расти на его собственных ногах. Они тянулись по его бёдрам и покрывали его нежную кожу. Некоторые цветы уже побледнели и были не больше, чем нежным напоминанием о болезненных воспоминаниях, пусть они всё ещё были здесь. Они были здесь и напоминали ему о его грехе. И всегда, когда он снова расточался на греховную мысль о каком-либо парне, на его ноге рос новый цветок. Красный, жгучий, полный боли. Раны кровоточили так же, как и его сердце. День за днём он молился. Он обращался к Богу, просил его о прощении и надеялся, что он его простит. И каждые выходные, когда он вместе с родителями посещал церковь, он молил Господа о том, чтобы быть нормальным. Но он его не слышал и позволял дальше думать ему о красоте своего же пола. Это было его наказанием, что Чимин уже выучил. Его наказанием за первую мысль о юноше, за которую он не исповедовался перед Господом. Он не верил, что Бог возложил на него эту боль без причины, поэтому молился, надеясь, что когда-нибудь его Господь простит его.

«There is no sweeter innocence than our gentle sin.» — Hozier [take me to church]

Была суббота, когда он впервые его увидел. Его волосы, которые были покрашены в сияющий светло-коричневый цвет, мягко падали на его лоб и прикрывали его тёмные глаза, которые следовали за каждым незначительным шагом. При этом нежная улыбка касалась его губ, которые вместе с его маленьким носом завершали его прекрасное лицо будто у кролика — милое, невинное и красивое, поэтому он быстро развернулся, когда смех этого человека разнёсся по залу. Как и каждую субботу, когда он спасался от своих родителей бегством, проводя время в этом маленьком книжном магазинчике в конце города. Он не был чем-то особенным, но зато был единственным местом, куда не совались его родители. Так много книг, которые не достойны Бога, были поставлены в ряд на полках, так что его родители не провели бы здесь и секунды, к счастью Чимина. — Ты ищешь что-то особенное? — услышал он рядом с собой. Вскоре его дыхание остановилось, глаза расширились и сам он сглотнул, прежде чем развернулся на знакомый голос, при этом качая головой словно в трансе. Как он и ожидал, сзади него стоял парень, которого он раньше сравнивал с кроликом, но теперь он заметил табличку на его рубашке. Чон Чонгук. — Какие-либо жанры, что ты предпочитаешь? Меньший вновь помахал головой, при этом впиваясь пальцами в свою сумку, которую он носил в своих руках. Молодой парень Чонгук произнёс длительное «Хмм», когда он медленно крутился по кругу, снуя взглядом от полки до полки, от книги к книге. Обычно Чимин чувствовал себя прекрасно между всеми этими книгами. Он чувствовал себя уверенным и защищённым, хотя сейчас он чувствовал, что должен сбежать. Он чувствовал себя так, будто неожиданно появившаяся теснота сейчас его раздавит, лишит его дыхания, охотясь за ним вплоть до его смерти, пытаясь забрать у него всё, что он имел. Что-то, чего у него было не так уж и много, думал он. — Думаю, что Гарри Поттера ты уже читал, — начал Чонгук, при этом наклоняясь к нижней полке, чтобы схватить тоненькую книжку, которая отсвечивала прекрасным голубым цветом, — так что могу посоветовать тебе только другую работу из этой вселенной. Вчера был завоз сказок. Я имею в виду, это, конечно, не настолько особенное, как сам оригинал, но всё же это продолжение, благодаря которому в мире Роулинг можно остаться подольше, а он мне очень нравится. Надеюсь, тебе тоже. — Я никогда не читал Гарри Поттера, — признался Чимин. — Это нормально. В конце концов, можно довольствоваться одним лишь фильмом. — Но я также никогда не смотрел Гарри Поттера, — кроме первых тридцати минут третей части, которые ему удалось подсмотреть, когда его класс смотрел фильм на занятии. — Как, ты никогда не видел Гарри Поттера? — спросил продавец немного шокировано, его взгляд отражал его голос, если Чимин мог так сказать. Он пожал плечами. Его родители никогда не хотели, чтобы он читал или смотрел Гарри Поттера, или вообще думал об этом. Магии не существует, она нереальна, поэтому не может существовать. Это то, с чем нельзя связываться, говорил его отец, только для того, чтобы потом снова вернуться к чтению Библии, которая была такой же пленительной, как и Гарри Поттер. Но несмотря на то, что он хотел, он не мог сказать это незнакомцу. — До этого момента…у меня не было возможности для этого, — избегал он правды. Ложь была ещё одним грехом, но не до конца сказанная правда всё ещё остается правдой. — Тогда подожди секунду! — почти крикнул парень, отдаляясь от Чимина и через несколько секунд снова оказываясь возле Чимина с первой частью книги в руках. — Я хочу, чтобы ты, когда ты будешь готов, скорее пришёл ко мне и сказал, что тебя зацепило в этой истории. Если ты не сделаешь этого, то я позабочусь о том, чтобы ты пришёл. Чимин медленно кивнул. — Я приду. Он быстро купил книгу, уложив её на дно своей сумки, и направился домой после того, как Чонгук его провёл. Он скрыл своё посещение книжной лавки от родителей и сказал им, что был в парке. Конечно, это была маленькая ложь, которой он позволил случиться, хотя отчасти это было правдой, когда он шёл в книжный и из книжного, он время от времени останавливался, чтобы насладиться природой. Как и каждый раз он оставался там стоять из-за цветов, позволяя своим рукам скользить по яркому морю цветов, и не уходил оттуда до тех пор, пока не начинал сравнивать красоту цветов с красотой парня из книжной лавки. В этот вечер на ноге Чимина выросли четыре новых цветка, жгучая боль от которых напоминала Чимину о книге под кроватью. \ Чонгук увидел его неделю спустя. Были каникулы и, вообще-то, у Чимина было больше чем достаточно времени, чтобы прочитать первую часть саги, но из-за страха быть пойманным его родителями он не мог сделать этого. Каждый вечер он ждал, пока свет в его доме потухнет и тьма займёт место теплоты. Это было время, когда он мог закрыть свои глаза и погрузиться в свободу мечтаний. Только потом он вынимал книгу, которая приводила его в мир, полный магии, злых волшебников и мир дружбы, которая совершенно не возможна в реальном мире. — Ну и как, тебе понравилось? — нетерпеливо спросил продавец, его глаза светились. Как и цветы на солнце. — В начале…мне показалось, что это на любителя? — начал он, и лицо другого многновенно изменилось. — Но также я не считаю, что это было чем-то плохим. Это было просто так…по-другому. Я никогда не читал чего-то подобного в этом жанре, поэтому был удивлён всеми этими вещами. — Я засчитаю это, — говорил Чонгук, при этом довольно улыбаясь ему. И Чимин растаял перед этой улыбкой. Он растаял перед его взглядом и чувствовал себя грязным оттого, что думал о парне. Затем он взял себя в руки и прокашлялся, прежде чем он отвёл свой взгляд. — Здесь же есть вторая часть, не так ли? — Конечно, есть, — крикнул он, как и в прошлый раз, и прыгнул мимо Чимина, который, несмотря на своё подавленное настроение, тихо рассмеялся. В эту ночь к пылающему морю присоединились ещё два цветка. \ Чимин больше не знал, как часто он прокрадывался в книжную лавку во время каникул. Почти каждый полдень он проводил вместе с Чонгуком, пусть это и было неподобающим. Потом он умолял Бога о прощении, точно так же, как он делал это каждый вечер, когда искал у него помощи. Он надеялся, что Он поймёт то, что он видит в Чонгуке только друга и пытается подавить всякие недостойные желания. С каждой встречей цветов на его ногах становилось всё больше, ткань его брюк натирала горящую раздражённую кожу и напоминала ему о том, что он не должен думать так о нём. — Знаешь, — сказал Чонгук однажды, — сначала я думал, что ты правильный странный религиозный мальчишка, который всегда слушает своих родителей. Я сразу заметил крестик на твоей шее, но не хотел ничего говорить об этом. И…ну я рад, что ты оказался другим, а не тем, кого я себе представил? Чимин принял это за комплимент. Он знал, что в действительности он правильный религиозный странный мальчишка, который всегда слушает своих родителей. Но Чонгук не должен был этого знать. \ — Каникулы скоро закончатся. Чимин кивнул, при этом скользя взглядом по продавцу возле него. Сейчас у него был перерыв и он пригласил младшего на обед с сухим ломтём хлеба и сыра на нём — предложение, от которого Чимин не мог отказаться. Он бы не смог отказаться от любого предложения старшего. Да и всё равно он был голоден, так что ломоть хлеба был тоже вполне годен для обеда. — Мне вообще не хочется идти в школу, — простонал Чонгук, откидываясь назад. Он сидел с Чимином на полу в кладовой, театрально вытянув ноги. Чимин сидел с прямыми словно ножницы ногами, при этом медленно жуя хлеб. — Ты…всё ещё ходишь в школу? — спросил Чимин после того, как проглотил кусок. Это был очередной странный вопрос, но это всё равно не значило, что его юношеская внешность обязывала его посещать школу. — Да. Последний год. — Правда? Я тоже. Как так получилось, что я ещё ни разу тебя не видел? — Я впервые здесь на каникулах у своего дяди. Просто моему отцу нужно было уехать заграницу, а я хотел остаться. Чимин кивнул. — Тогда, возможно, ты будешь учиться в моём классе. — Да, возможно. Было бы круто. Чимин снова кивнул. Его взгляд всё ещё был направлен на Чонгука, который мечтательно смотрел вдаль. Чонгук был прекрасен. Мысль, которая не редко проникала в голову Чимина. Мысль, которая с ним случалась, когда он принимался считать цветы, которые ночами увековечивались на его ногах. Но он не мог ничего с этим поделать. Каждый раз, когда он его видел, он начинал сиять так, будто смотрел на свой любимый цветок. Его кожа сияла такой же мягкостью, как и лепесток цветка, так же светло, будто она сияла под солнечными лучами. Его черты были столь же мягки и хрупки, как дуновение ветра, который заставлял их танцевать, а глаза были столь же темны, как нутро каждого живого существа. И его волосы…они выглядели невероятно мягкими. — Хм, тебе нравится то, что ты видишь? — услышал он голос Чонгука и окаменел. Это было Божьим наказанием. Это было за все его грехи. За его мысли, за его действия. Это было наказанием за его бытие. Чимин ничего не ответил, видя, как продавец медленно к нему приближается, оставляя между их лицами всего несколько сантиметров. — Знаешь, я уже давно задавался вопросом как это. "Как что?" хотел спросить Чимин, но он не мог. Не потому что он не хотел, а потому что ощущал губы Чонгука на своих. Он ощущал то, насколько мягкими они были. Но и ощущал то, насколько неправильно это всё было. Это ощущалось, как грех, как болезненный грех. Это и было грехом. Он мгновенно отстранился от Чонгука, хватая свою сумку и мчась на улицу, игнорируя крик Чонгука. Чимин больше не знал, сколько цветов выросло на его ногах за этот вечер. Он знал только то, как сильно они болели, пылая и кровоточа. Это должно быть болезненным. Это должно отвлекать от мыслей о Чонгуке. И тогда он резал глубже. \ Последние дни каникул он провёл в молитвах. Он молил Господа, чтобы тот забрал у него эти чувства. Бог должен отобрать у него эту болезнь и запереть её. Чимин ничего так не хотел, как окончания его страданий. Он ничего так не хотел, как наконец-то не чувствовать себя неправильным. Он хотел, чтобы всё было правильно. Его родители воспитали его безупречно. Хорошим сыном, верным Богу. Так почему же он всех разочаровал? \ Его не удивило то, что Чонгук пришёл в его класс. Также его не удивило то, что он сидел прямо возле него. Будто это было самой естественной вещью на планете, будто он ничего другого в своей жизни и не делал, кроме как был рядом с Чимин всю свою жизнь. — Чимин? — спросил он однажды нежным шёпотом. — Чимин, я хочу извиниться, — начал он, при этом теребя низ своей кофты, как заметил Чимин боковым зрением. — Я знаю, что ты совершенно религиозен и всякое такое. Я не должен был этого делать и не буду впредь. Но ты должен знать, что в этом нет ничего плохого. — В чём? Идти против желания Господа? Он услышал тихий вздох. — Возможно, ты поймёшь это позже. Нет, Чимин не поймёт этого позже. Потому что он уже понял. В последнее время он слишком много над этим думал, бодрствовал по ночам в постели и пытался утихомирить его внутренний шторм. С одной стороны он понимал, что нет ничего плохого в том, чтобы кого-то любить. Любовь была любовью. Бог поддерживает любовь. Но с другой стороны это было неправильным и в глазах Господа. Он не мог утихомирить свой внутренний шторм. Но по крайней мере, он мог забыть Чонгука. — Не хочешь пройтись на перемене со мной по школе, в конце концов, ты должен мне многое показать, — допытывался Чонгук. А Чимин улыбался, это случалось всегда, когда Чонгук что-то говорил. — Она уродлива, это всё, что я могу тебе сказать. — Всё так плохо? Он медленно покачал головой. — Нет, всё равно нет ничего страшнее, чем ты весь с слизи. Чонгук мгновенно повернул своё лицо в сторону Чимина. — Я же просил больше не напоминать об этом! И затем Чимин засмеялся. Громко и от всего сердца — это был настоящий смех. Такой звук давно уже не вырывался из его губ, поэтому в этот вечер он не позволил ещё одному цветку вырасти на его ногах. — И в заключение, это двор, где мы проводим перемены. Бывает, конечно, и получше, но это хотя бы что-то, что мы можем называть частичкой природы. — А мне он кажется довольно красивым. Намного красивее, чем мой старый школьный двор. У нас была только куча бетона вокруг, и не было даже парочки деревьев. Несколько секунд тишины, прежде чем Чимин повернул голову в направлении одного дерева. — Пойдём, — сказал Чимин тихо, — я покажу тебе своё любимое место, — и с этими словами он сдвинулся с места, его ноги уже на автомате вели его к небольшой группке деревьев и вместе с Чонгуком он протиснулся между ветвей, сразу же позволяя себе упасть. — Я знаю, что здесь ничего особенного, но я чувствую себя здесь спокойно и могу даже много времени провести в молитвах. С тихим плюханьем Чонгук сел рядом с тёмноволосым, вытягивая свои ноги. — Так…спокойно. Совершенно не слышно, что происходит за пределами этого места. — Из-за этого я и люблю здесь бывать. Они оба прислонились к стволу дерева, закрывая глаза и наслаждаясь тишиной. Они наслаждались своим пребыванием около друг друга. Их встречи в книжном магазинчике уже давно перестали быть простым времяпрепровождением. Это было чем-то большим. Но вопрос какое больше всё ещё висел в воздухе. По крайней мере, так думал Чимин. — Ты снова пялишься, — сказал Чонгук довольным шёпотом. — Прекрати, иначе я снова поцелую тебя. На этих словах Чимин снова застыл. Чонгук сразу же начал извиняться, говоря, что это была просто шутка, ведь он не хотел снова ранить Чимина, хотя тот всё-таки чувствовал себя словно пойманным. Но в этот раз Чимин пошёл против собственной же воли. Он в тот же момент прислонился к Чонгуку и коснулся своими губами его. Поцелуй был быстрым, необычным и немного странным, ведь оба точно не знали, что они должны делать. Они сжимали губы друг друга и, конечно же, это было немного комично, но всё же чувствовалось верно. Прошло несколько секунд, прежде чем Чонгук взял инициативу на себя и положил свои руки на шею Чимину, вскоре расслабляясь и тихо вздыхая, когда их губы нежно касались друг друга. Чимин обнял долговязую фигуру парня, слегка прижимая его к своему телу и тая в его руках. А то, что школьный звонок уже давно прозвенел, игнорировали оба. \ После этого поцелуя они стали чаще видеться, обмениваясь скрытыми взглядами и краснея от них. Было всё равно, где они встретятся: у Чонгука или в книжной лавке, ведь они пытались проводить с друг другом столько времени, сколько возможно. Чонгук также принимал то, что они не могут пойти к Чимину, ведь, впрочем, Чимин и сам этого не хотел. К счастью, дядя Чонгука и его жена приняли нового «друга» племянника с распростёртыми объятьями, которые готовили вместе, рассказывали плохие шутки и смущающие истории о друг друге. Чимин в мгновение почувствовал себя прекрасно. Он чувствовал себя заново рождённым и окружённым заботой. Тем, чего уже давно не получал от собственных родителей. — Мы идём наверх сейчас, — сказал Чонгук спустя время, беря при этом Чимина за руку. — Жаль, история как раз становится всё интересней. — Ага, только потому, что ты любишь видеть, как я страдаю. Это может быть правдой. — Итак, что мы будем сейчас делать? — спросил Чимин, уже точно зная, что сейчас произойдёт. — Хм, я даже не знаю, — пробормотал Чонгук, медленными шагами подходя к своему другу и обвивая руками его тело. Их губы не покинуло ни единое слово, когда их лица оказались близко друг к другу, чтобы позже их губы слились в нежном поцелуе. Как будто они были единым целым и двигались одинаково, при этом не делая совершенно ничего другого. С тихим вздохом Чимин обвил руками шею Чонгука, во время того, как Чон медленно опускал его на кровать. Чимину было плевать на то, что сейчас произойдёт. Он был согласен на всё. Он чувствовал себя полноценным, когда тело Чонгука принадлежало ему. Они двигались соответственно, скоординированно, не давая ни одному слову слететь с их губ. И Чимин наслаждался этим. Чимин наслаждался его руками, наслаждался, как кончики его пальцев забирались под ткань его футболки, танцуя на его коже. Он чувствовал себя любимым и желанным, отчего один стон сорвался с его губ, когда Чонгук укусил зубами его кожу. Он сразу же напрягся, но и ничего не предпринимал против шума, просто наслаждаясь чужими руками на своём теле. Они ещё никогда не заходили так далеко, но, в любом случае, он знал, что сегодня был хороший день. Он уже долгое время не вспоминал о забытых верованиях и наслаждался каждой секундой с его другом Чонгуком. — Всё хорошо, Чимин? — спросил Чонгук, касаясь пальцами ширинки его штанов. Чимин немедленно кивнул, впиваясь пальцами в кровать под ним и приподнимая бёдра. Чонгук сразу же стянул ткань, позже шелестя тканью своих штанов тоже, но всё прервал шокированный вдох воздуха, пробуждая его от транса, вызванного желанием. Он мгновенно пожалел о всех своих мыслях и потянулся за одеялом, чтобы прикрыть себя. Цветы. Как он мог о них забыть? В его глазах в тот же момент застыли слёзы, и он спрятал лицо в ладонях. Он стыдился изувеченного себя, за свои уродливые рубцы, которые напоминали ему о минувших днях. Он пытался отпугнуть собственных демонов, но они продолжали шептать ему о том, что он должен уйти, ведь эти цветы — вина только Чонгука. Если бы не Чонгук, он бы не стал грешником. Чимин резко почувствовал, как вздрогнул его живот и он сорвался, побежав в ванную, прежде чем его вырвало. Он вырвал всё. Его вину и чувство любви к Чонгуку. У него исчезло абсолютно всё. — Чимин… — услышал он возле себя, развернувшись, он увидел своего друга, который нежно укрыл его плечи одеялом. — Ты не можешь со мной больше разговаривать, но…ты можешь на меня положиться. И это было всем, что Чимину требовалось. \ Его мать плакала, когда он вернулся. Нет, не потому что она за ним скучала, определённо нет, а потому что она узнала, что её сын влюблён в другого парня. Потому что он был в отношениях с человеком своего же пола. Его отец кричал на него, говоря, что ему нужно исчезнуть. Что он не должен себе позволить попасться на глаза, что он должен гореть в аду. Он кричал на него, говоря, что всё, что он делал — неправильно. Что он грешник. Что такая любовь должна быть запрещена. Если бы они только знали, насколько сильно они были неправы. И всё же, в тот же вечер на его ноге выросли ещё два цветка, когда он почувствовал, как вина пронизывает его. \ Последние цветы, которые присоединились к его морю тонких белых линий, появились после первого раза. Это было прекрасно — Чимин никогда этого не забудет, Чимин хочет никогда этого не забывать — но всё же он снова был в душе, пока его кровь мешалась с водой и исчезала в канализации. Тогда он вспоминал то, как Чонгук пришёл в ванную, обнаруживая его в душевой и беря на руки. Он снова заговаривал с ним и плакал точно так же, как плакал Чимин, потому что он разочаровал его. В этот вечер они долго говорили и Чимин рассказал всё. Начиная от их первой встречи, от церкви и от Бога. От боли цветов и о их появлении. А Чонгук рассказывал ему о том, насколько он прекрасен. \ — Можешь ли ты поверить, что мы познакомились только из-за Гарри Поттера? — спросил Чонгук однажды, сортируя при этом как раз полную полку книг. Чимин смеялся в мыслях. Да, он мог поверить. Действительно магия, несуществовавшая в реальности, однако снова отразившаяся в любви. Гарри Поттеру было суждено передать эту магию им обоим. Он был полон решимости привести их обоих к любви. И как бы это странно не звучало, позволяя книге руководить.