Болезнь на двоих

- Император я, в конце концов, или кто?! - Александр хочет, чтобы его голос, от природы мягкий, звучал максимально грозно и величественно. Он подбоченивается, расправляет плечи, надеясь, что это прибавит ему внушительности и пару сантиметров роста. Неужели ради этого пустого разговора он несколько суток трясся в карете и устал едва ли меньше, чем его загнанные лошади, проскакавшие долгий путь из Петербурга в Париж по срочному донесению о болезни императора Наполеона Бонапарта. - Никак нельзя, Ваше Величество... Император приказал никого не впускать, - прежде неколебимые гвардейцы уже начинают сдавать позиции под напором упрямого русского царя. -Даже не узнал, кто к нему пришёл, а уже велит не впускать? - не унимается Александр и делает ещё несколько шагов вперёд. Гвардейцы были в полной растерянности. Впустить не могут, Его Величество Наполеон запретил - сказал, каждого, кто только сунется, мимо пройдёт, а тем более попытается вторгнуться - гнать пинками. Но как погонишь пинками самого императора Александра I? -Ну всё, довольно, господа, - царь наконец прорывается к заветной двери, - Но вы не беспокойтесь, я скажу вашему недотроге, что его мужественные и храбрые бойцы упорно сопротивлялись, а я, гнусный бесцеремонный грубиян, проигнорировал ваши убедительные просьбы и зашёл сам. Au revoir, messieurs! - он толкает дверь и скрывается в темноте, что находится за ней. Император Наполеон Бонапарт не слышал великого противостояния,происходившего у него за дверью. Последние два-три дня он вообще почти ничего не слышал, кроме собственного кашля и ударов пульса, отдающихся ноющей болью где-то в районе висков. Второй день он лежит в постели с температурой, закутавшись с головой в одеяло. Конечно же, он никого к себе не подпускает. Никогда не подпускал, боялся показаться уязвимым, проявить слабость. Ведь великий император и полководец не должен позволять себе подобного. Поэтому он лишь отмахивается со словами "само пройдёт", говорит, что просто устал, что единственное, чего он хочет - так это чтобы его оставили в покое. От внезапно ударившего ему в глаза яркого света боль в висках становится ещё сильнее и пронзительнее. Кажется, голова вот-вот разлетится на кусочки. Наполеон, нахмурив брови, жмурится, издав тихий приглушённый стон и надавив пальцами на виски. -Ну я же просил... - мямлит он и чуть приоткрывает глаза, желая узнать, кто посмел его потревожить. -Ты бы ещё баррикады там приказал возвести, - Александр тихо усмехается и прикрывает за собой дверь. -А, это ты... - на его лице мелькает едва заметная улыбка. Может быть, русский император - единственный, кого Наполеон был бы рад увидеть. Но конечно же, он в этом никогда не признается. Сейчас ещё он узнает, что Наполеону не противно его видеть, больно нужно. Обойдется! Бонапарт поскорее сгоняет улыбку, лишь бы Александр не заметил. Поэтому француз делает всё с точностью, да наоборот. -Чего приперся?, - Наполеон чуть приподнимается на кровати и кривит губы в притворном презрении. -Я? - Александр вскидывает брови и подходит ближе к кровати, - Нет, нет, ничего. Просто ещё раз напомнить, что я предупреждал тебя о том, что крайне недальновидно с твоей стороны, Ваше Императорское Величество, выходить на мороз в этой спальной сорочке,-он кидает полный пренебрежения взгляд на тонкий мундир, висевший на спинке стула. -Тебе-то какое де... - закончить фразу Наполеону мешает приступ удушающего кашля, отдающегося тихим эхом по его просторным покоям. -Замолчи - Александр подлетает к кровати, садится на её край, рядом с Наполеоном. Затем наклоняется, чуть подаётся вперёд и нежно касается губами его лба, - А ещё на совещания с температурой ходил, смотреть на тебя больно было, - он чуть отдаляется и хмурится. -Но я же император, я обязан... - хрипит ему в ответ Наполеон. -Дурак ты, а не император, - прерывает его Саша, слабо улыбаясь. Он подсаживается ещё ближе. Так близко, что ощущает на своей коже тяжёлое горячее дыхание Напа. Кладёт голову ему на плечо. -Не так близко,-Наполеон стряхивает с себя Сашу и отворачивается, - Совету нужен хотя бы один здоровый император на собрании. Он отворачивается и натягивает одеяло ещё выше. -Как хотите, сударь, - Александр резко встаёт с кровати и медленно идёт к выходу, - Если желаете знать, "чего я припёрся"..., то просто так. Спросить, не нужно ли Вам чего. Ничего больше, - чуть повысив голос, он изображает обиженный тон, нарочно растягивая слова, будто выжидая чего-то, - но теперь я прекрасно вижу, что Вы ни в чем не нуждаетесь. Значит, мне тут делать нечего. Распоряжусь прислать Вам грелок и горячего чая. Медленно, как только мог, нарочно громко стуча каблуками Александр доходит до двери. С противным скрипом поворачивается дверная ручка. -Останься...,-доносится до ушей слабый шёпот -Что говорите, мсье? Не расслышал. -Останься, - Наполеон говорит чуть громче. -Ох, мсье. В саду за Вашим окном так громко шумят деревья. Сегодня ветрено, не находите? -Останься со мной. Не уходи. -Что же с тобой делать, уговорил, - лицо русского императора расплывается в ехидной ухмылке. Конечно же, он прекрасно все расслышал, а теперь лишь растягивает удовольствие. Чуть ли не победным маршем он шествует к большой двухместной кровати, садится на тот же край, так же близко, опять склоняется над ним. Кончиками пальцев одной руки он ласково поглаживает щеку Наполеона, другой убирает с его лба сбившиеся тёмные пряди. Тот уже не прячет улыбку. Через несколько минут из комнаты доносится лишь мирное сопение Наполеона, дремавшего с холодной марлевой тканью на лбу, и мотивы старой польской колыбельной, которую покойная императрица Екатерина II иногда напевала своему любимому внуку Александру, когда тот был совсем ещё маленький. Спустя несколько дней картина повторилась, только действующие лица поменялись ролями.