Пожелтевшие воспоминания

Останься со мной, моя кровь, не убегай.

      Тишина помогала Шерил Уэйн сосредоточиться. Отсутствие всего постороннего порождало спокойствие, в чем так она нуждалась. Будь то занятие по стрельбе из лука, проект по рисованию или вскрытие трупа для учебных целей, тишина была единственным запросом. Красота обстановки или новейшие технологии для использования – все это не имело ни малейшего значения, ибо она могла построить это все сама. Главное – спокойствие и полная изоляция для свободы мыслей и идей. Возможно, родственные связи сыграли в этом желании не последнюю роль.       Девушка посмотрела на часы. Половина третьего ночи. Особняк Уэйнов окутала желанная тишина. Неоткуда взяться тут живой души, чтобы нарушить пелену ночного спокойствия. Уэйн чувствовала себя особенно одиноко в такие моменты, но именно они помогали прочистить голову и немного подумать. Переосмыслить. Вспомнить то, что она обещала никогда не вспоминать и, в то же время, хранить в памяти вечно.       Шерил сидела на полу рядом с кроватью. Перед ней лежал сундук с фотографиями. Странно хранить снимки в позолоченном пуленепробиваемом сундуке, но это – подарок Брюса. Девушка отчетливо запомнила, как он на её девятый день рождение брат протянул ей розовую подарочную коробку. Она, конечно, ожидала увидеть котенка, новый набор карандашей или книгу, но ожидания не оправдались. Шерил увидела там кое-что более ценное.       «Храни там что-то важное. Я хочу, чтобы этот сундук стал для тебя важным».       И он действительно стал. Щелкнул замок, и Уэйн достала снимок мальчишки на фоне особняка. Рыжий, худой, он обнимал такую же маленькую девочку и улыбался. Малышка, тоже рыжая и весёлая, была его одногодкой, но гораздо ниже. Кузены сияли счастьем. Казалось, сама фотография была теплой, как рука любимого человека.       – Джейсону тут пять. Как и тебе.       – Иногда я начинаю думать, что ты, братишка, владеешь навыком телепортации и тщательно его от меня скрываешь, – хмыкнула Шерил, поднимая глаза. В дверном проеме стоял Брюс. Он скрестил руки на груди и немного устало смотрел на фотографию в руках девушки. Шерил удивлялась, как даже в таком состоянии он умудрялся источать сосредоточенность и серьезность. Произойди что-нибудь прямо сейчас – Брюс был бы первым, кто начнет работать над проблемой с абсолютно непоколебимой уверенностью в глазах.       – Ты говорила, что никогда не будешь больше доставать эти фотографии.       – Что ж, – Шерил вздохнула и, отложив снимок, потянулась к следующему, – я соврала. Со мной такое часто, мог бы уже привыкнуть.       Вторая фотография была качество похуже. Пожелтевшая, немного обугленная, она была хрупкой, словно старинное писание. На ней улыбались двое, мужчина и женщина. Оба молоды и счастливы. Мужчина нежно обнимал женщину, она склонила голову на его плечо. В левом нижнем углу кривоватым почерком было выведено:       «Марта и Томас Уэйны, 19…»       – Жаль, что год стерся. Сгорел. Альфред не помнит, в каком году было сделано фото. Или просто делает вид. Вероятнее всего, второе.       Брюс молчал. Спокойный, несколько ироничный тон Шерил скрывал под собой боль и тоску. Она привыкла тщательно прятать эмоции, когда смотрела на фото родителей. Ни одной слезинки не должно пролиться из глаз Шерил Уэйн на людях: незачем всем остальным знать, что у наследников-миллиардеров тоже есть чувства. Но Брюс – брат, перед которым правда сама по себе вырывается наружу.       – Я не знаю, я… каждый раз достаю эти фотографии и каждый раз уповаю на то, что они живы. Все они. Что Джейсон и его родители вот-вот улыбнуться прямо со снимка или позвонят. Что мама с папой… – Её голос дрогнул, пальцы перестали слушаться. Она пыталась взять себя в руки, но все было тщетно. – Что они просто живы. Странно, прошло уже почти десять лет, а я все равно по ним тоскую так, будто это произошло вчера.       Шерил подняла голову. Брюс продолжал молчать. Он просто слушал. Понимал, что сестре нужно выговориться, рассказать кому-то о том, что происходит на душе. И он – единственное, что у неё осталось. Семья – то, за что Уэйны готовы бороться всегда. Костьми лечь, лишь бы слышать голос родных. И меньшее, что Брюс может сделать для сестры – просто выслушать. И девушка была ему за это благодарна.       – Я иногда задумываюсь: нам вообще суждено быть счастливыми?       – Мы – Уэйны, – едва заметно усмехнулся Брюс. – Счастье явно не записано в нашей линии жизни.       Шерил грустно ему улыбнулась.