Всё ещё будет

      Были в замке красиво и уютно убранные помещения. В них становилось тепло от самой атмосферы: приятные цвета, мягкая мебель, всюду шкафы с книгами, которые можно невозбранно читать, приветливые люди. Всё бы хорошо, но именно люди Янусу и не нравились.       Снующие туда-сюда, болтающие преувеличенно мило, покровительственно наклоняющиеся к юному принцу во время разговора. Они все думали, что Янус не так талантлив, как его прекрасная сестра. Они упивались самодовольством, считали, что достойны бессмертия, думали, что обладание магической силой — единственное, что важно в жизни. Порой так и хотелось плюнуть в чьё-нибудь улыбчивое лицо, но Янус лишь отвечал мрачным взглядом снизу вверх. Они не поймут своей ошибки даже в тот момент, когда все те, кто гнался за бесконечной жизнью и силой, настолько отдалятся от всего человеческого, что станут настоящими монстрами, повергнут себя и свои земли в хаос, пытаясь сожрать друг друга в бесконечной битве за первенство, которое ничего не решит, которое ничего не будет значить. Возможно, когда-нибудь Янус сам посмотрит сверху на этот испорченный жадностью и гордыней мир. Когда-нибудь.       А пока оставалось лишь старательно сторониться людей и выискивать для себя самые тихие и холодные места, где можно наконец остаться в одиночестве. И это было не так сложно ровно до того момента, пока в замке не появился загадочный Пророк, который тоже, казалось, предпочитал одиночество.       Пророк говорил холодно и выглядел зловеще. Янус никого не боялся, но едва только Пророк оказывался рядом, по спине мальчишки тотчас пробегала дрожь, возникал непонятный страх, словно встретить этого человека — ужасно неправильно, а разговор с ним принесёт лишь беды. И всё же, этот загадочный человек был интересен — он знал будущее. Перебарывая смутное ощущение опасности, Янус подошёл к нему.       — Господин Пророк?       Золотистые кисточки на кромке плаща качнулись, мужчина повернул голову в сторону мальчика. Капюшон скрывал его бледное лицо, видны были только подбородок, плотно сжатые губы и пряди длинных светло-голубых волос. От этого человека веяло тьмой.       Янус прижал к груди Альфадора, но кот, в отличие от своего юного хозяина, не был напуган. Мордочкой он потянулся к Пророку, внимательными тёмными глазами уставился на него.       — В чём дело, юноша? — сказал наконец мужчина. Его спокойный голос эхом отдался в зале, совершенно пустом и холодном. Тьма, исходящая от Пророка, заполняла всю пустоту вокруг, и от этого становилось только неуютнее.       И никого рядом. Наверняка, все чувствуют к Пророку то же, что и Янус. Никто не хочет оставаться с ним рядом надолго, все опасаются, стараются держаться от него на расстоянии, толком не понимая почему. Сторонятся, как и самого Януса.       — Вы и правда знаете, что произойдёт в будущем?       Пророк кивнул.       — И жизни отдельных людей вам тоже открыты?       Он кивнул снова.       Янус глубоко вдохнул, прижав Альфадора к себе ещё крепче, и выпалил на одном духу:       — Прошу, расскажите о моей судьбе!       Узкие губы Пророка тронула лёгкая полуулыбка.       — С удовольствием. Ты станешь величайшим волшебником своего времени. Все люди склонятся перед твоей мощью, в твоём подчинении будут самые свирепые монстры, а твой замок будет самым жутким и восхитительным местом во всём мире. Любой будет падать ниц и дрожать, едва услышав твоё имя. Враги будут ненавидеть, а приспешники — боготворить. Тьма станет твоей вечной спутницей. Ты сделаешь много великих дел, но ни одно из них не будет добрым.       Приступ ужаса. Ладони вспотели, колени подкосились.       Слова Пророка, убедительные и высокопарные, ни капли не похожие на успокоительную лесть, какую Янус не раз слышал от взрослых. Это именно то, что и должно быть — пророчество. Мрачное, жуткое, великое, но пугающее. Словно ироничный кошмар, злая насмешка.       — Вы говорите мне правду? — спросил Янус, запнувшись.       Пророк нагнулся к мальчику и, внезапно протянув руку, погладил кота. Альфадор замурчал.       — Конечно. Всё это непременно будет, — сказал Пророк неожиданно мягко. — Только если ты до этого доживёшь.