Заветное желание

– Нюнчик, выходи! – Сириус азартно прищурился, держа палочку наготове. – Давай, Нюниус, не дрейфь! Или что, в штаны наложил? – Джеймс Поттер, держась плечом к плечу с другом, медленно крался по пустому коридору. – Давай, ты же не детсадовец! Или Крошка-Снейп боится выйти и сразиться по-мужски?! Снейп боялся. Гриффиндорцы его поддразнивали, смеялись над ним, с каждым шагом загоняя в ловушку. А Снейп боялся. – Нюниус, тебе некуда бежать! Сдавайся! Раньше выйдешь – быстрее свое получишь и побежишь к мамочке! Бежать ему некуда – это правда. Северус прятался за статуей Одноглазой Ведьмы, стоя к ней так близко, что казалось, еще чуть-чуть и он начнет смешиваться с камнем на молекулярном уровне. Бежать некуда. Некуда бежать. От страха тошнота подкатывала к горлу, и глаза сами собой закрывались. Хотелось уснуть, оказаться где-нибудь не здесь. Где угодно. Но нужно выйти и принять унижение от этих ублюдков. Он отомстит! Отомстит! Нет. Северус знал, что не сможет. Никогда не сможет победить. Никогда. Ни-ко-гда! Сопливус Снейп! Нюниус! Неудачник! Слабак! Шорох шагов раздался совсем рядом. Ну вот. Опять. – Нюниус… – елейно пропел Джеймс Поттер. Снейп открыл глаза и увидел дверь. Прямо перед собой. Только протяни руку… – Иди к папочке! – Алохомора! Выскочившие из-за угла гриффиндорцы не нашли ничего кроме пустоты за статуей и голого камня стены. Северус, тяжело дыша, привалился к закрытой двери. Сердце стучало в груди гулко и больно. Пережитый ужас перехватил горло тугой удавкой, перед глазами плыли цветные круги, а по щеке пробежала горячая слезинка. Когда же это закончится. Снейп ненавидел их. Этих мажоров из Гриффиндора. И двух их прихвостней. Ну конечно, цари без свиты не могут. Ненавидел. И боялся. И этот страх парализовывал его, пока ненависть выжигала его изнутри. Он мечтал, как заставит мародеров умыться кровью, как они будут лизать ему ботинки, о да-а-а! Он заставит их просить пощады! Но пощады не будет! Но каждый раз… Каждый чертов раз, когда он видел направленные на себя палочки, что-то глубоко внутри сжималось и просило бежать. А если бежать нельзя, то хотя бы заснуть. Это же чувство, только гораздо сильнее, он испытывал, когда слышал звон пряжки отцовского ремня. Это чувство появлялось перед болью. Жгучей, разрывающей болью, заставляющей спину выгибаться, а руки укрывать голову. Это был страх. И Северус ненавидел себя за него. Снейп наконец-то смог перевести дух и отнял руки от лица. Он оказался в заброшенной классной комнате. Совершенно пустой, если не считать стоящего в дальнем углу большого пыльного зеркала. Юноша откашлялся и подошел поближе. По верхушке готической позолоченной рамы вились причудливые буквы «Е И Н А Л Е Ж». Снейп с любопытством заглянул в мутное зеркало и увидел нескладного подростка в слишком короткой для него мантии и с черными сальными волосами, которые придавали ему совсем уж недружелюбный вид. Длинные волосы ему не шли, но с короткими из зеркала на него смотрел отец, и тогда жизнь становилась чуть более невыносимой. Поэтому Северус отпускал волосы до тех пор, пока они не начинали загораться от пламени котлов. Так он и стригся. Да, жалкое зрелище. Северусу вдруг отчаянно захотелось себе нравиться. В порыве какого-то несвойственного ему кокетства он откинул волосы с лица, а когда опустил руки, из зеркала на него смотрел кто-то совсем другой. Этот кто-то был выше ростом и определенно больше ел, у него была чистая, новая одежда по размеру, а чистые черные волосы аккуратно убраны в низкий хвост. Но это еще не все. Рядом с этим кем-то стояла улыбающаяся Эйлин Снейп в новом платье и без синяков на руках и скулах, а по краям зеркала стояли совсем уж незнакомые мальчишки и девчонки, и все они тепло улыбались, глядя на этого нового Северуса Снейпа. Северус задохнулся. Что это за зеркало? Оно показывает будущее? Но как? Как стольким людям может нравиться он, Северус Снейп? Северус простоял у странного зеркала весь день. Он пытался проверить его на все известные чары, но зеркало волшебным образом показывало свое, и как бы Северус не перемещался по комнате, улыбающаяся мать и незнакомцы следили за ним с улыбкой и приветливо помахивали, стоило ему приблизиться. Северус приходил в странную комнату каждый день. И каждый день в зеркале его приветствовала улыбающаяся Эйлин в новом наряде и толпа друзей. – Сев, что с тобой происходит? – однажды перед зимними каникулами спросила Лили, – Ты так изменился. Ты не заболел? – Я? Да нет, Лил, все в порядке. Я просто… думаю кое о чем… – О чем? Сев, я волнуюсь за тебя. Ты же знаешь, все эти слухи… Ну… Сам-знаешь-о-ком… – Что?! Лил, ты чего? – Я ничего! Но ты так изменился! Сев! – она всплеснула руками и глядела на него встревоженно и недоверчиво. – Я же говорю: я занят. – Да, но чем? Чем ты занят третий месяц подряд?! – Лили, ну хочешь, я… – О, Сопливус! Ты чего это тут? – Джеймс Поттер стоял, вальяжно прислонившись к стене. – Зажимаешь нашу Эванс по углам, грязный извращенец! – Джеймс! – Лили мгновенно залилась краской. – Уткнись, Поттер! – Палочка сама появилась в руке. Все получится. Все получится! Все должно получится! – Остолбеней! В тот день ему назначили отработок на целый месяц. А в зеркале рядом с ним впервые появилась Лили Эванс. Прошел почти год. Но ничего из волшебного зеркала так и не стало правдой, и в тот день, когда они сдавали С.О.В. по трансфигурации, Северус пообещал себе, что больше никогда не придет в ту комнату. На следующий день в зеркале рядом с ним была только Эванс. Она обнимала его так, будто те слова у озера никогда не были сказаны. «Мне не нужна помощь паршивой грязнокровки». Мне не нужна помощь Паршивой Грязнокровки Мне не нужна помощь. Мне нужна ты, Лили. В зеркале Северус видел ту жизнь, которая никогда не станет по-настоящему его. В ночь, когда он увидел свою руку чистой от метки, он лег в ванну, взял бритву и срезал всю кожу на левом предплечье. Когда рука зажила, черная метка проступила снова. Он видел в зеркале, как заставляет Джеймса Поттера корчится от боли. И свою свадьбу с Лили. И живую Лили. И мертвого себя. Когда он впервые увидел в этой комнате младшего Поттера, он хотел наказать мальчишку. Но тогда пришлось бы объяснять Дамблдору, что он забыл в том пустующем коридоре. А потом Северус заставал мальчишку у зеркала каждую ночь. – Паршивец! Ленивый, самодовольный, тщеславный Поттер! На занятиях он, видите ли, вечно спит, зато все ночи напролет любуется своей персоной! Когда прошел почти месяц, Снейп рассказал Дамблдору. – А что ты делал в той комнате, Северус? – спросил Альбус. – Патрулировал коридор и увидел приоткрытую дверь. – И что же сам с ним не разобрался? – Альбус обмакнул лимонную дольку в чай. – Это не простое зеркало, директор. – Действительно. – … Ты, Гарри, никогда не знал своей семьи… – спокойно говорил Альбус Поттеру. Так вот, что он там видит… – … Поэтому завтра зеркало унесут… Когда директор и мальчик ушли, Северус сбросил с себя дезилюминационные чары и долго-долго стоял в своем углу, не решаясь подойти к зеркалу. Он видел в этом зеркале столько, что и не перечесть. Он видел, как сложилась бы его жизнь, не будь в ней страха и ненависти. Он видел живую, счастливую Лили. Он видел Гарри, как если бы тот был его сыном. Он видел в нем столько всего, чего никогда не увидит в жизни. Но теперь он знал, чего хочет на самом деле. Он знал свое заветное желание. Из зеркала на него смотрел и улыбался счастливый Гарри Поттер. И Снейп улыбался ему в ответ.