Маленькое недоразумение

— И всё же, я настаиваю, мой принц, — на лице Фандрала появляется еле заметная из под светлых усов улыбка. Ладонь в привычном жесте ложится на рукоять неизменного оружия - тонкой элегантной шпаги. Локи не остаётся больше ничего, кроме как закатить глаза в ответ на его «настаивание», но завуалировать и преподнести это всё шуткой.       Было очевидно, что такой дамский угодник, как этот воин, рано или поздно засмотрится и на младшего принца, который, в свою очередь, каждый год хорошеет, как вино. Становится всё более жилистым, тонким, всё более манерным и хитрым. От этого и интерес к его персоне растёт, не правда ли? — А я настаиваю на том, чтобы ты покинул мои покои. Темно уже, — в голосе брюнета привычные нотки власти. На последней фразе он морщит нос, в чём явно можно было бы прочесть признак того, насколько же ему хочется закончить этот разговор и остаться наедине с собой. Но упёртый шпажник не хочет замечать ничего, кроме чужих тонких губ, по которым иногда скользит шершавый язык, кроме чужих пальцев, листающих странички какой-то там старой книженции, до которой ему нет никакого дела, и волос, струящихся вниз по спине. — Может я... — Несколько растеряно говорит ему светловолосый, и даже уже выставляет свою ладонь вперёд, чтобы продолжить фразу, но его прерывает очередное приказное, почти шипящее, но всё ещё мягкое: — Фандрал. — ... Посторожу покои своего принца, чтобы ночью никто не смог потревожить его сон? — Весело продолжает тот, даже несмотря на то, что Лафейсон уже открыто выражает своё недовольство. Лофт всегда такой. Острый на язык, постоянно бубнящий, чем-то недовольный. Все уже давно к этому привыкли, и Фандрал не исключение. Но ведь он знает, он знает, что за этой маской вечного недовольства и холода скрывается что-то мягкое и податливое. То, что хочется забрать первым и то, что будет теперь твоим. Для него это не более, чем игра - заполучить Локи первее всех, как трофей. Хоть они и находятся в достаточно тёплых отношениях уже кто знает сколько.       Принц знает, что шпажник от него ни в коем случае не отстанет и предложит ещё целую кучу способов показать себя. — Хорошо, — вот так просто отвечает ему зеленоглазый, поднимается со своего стула и тихо захлопывает книгу. А светловолосый даже и не ожидал, что тот пойдёт ему навстречу и согласится вот так скоро, потому что настроился стоять тут до последнего. — Ты доволен? — Процедив столько издёвки, сколько надо, Локи поворачивается к нему лицом, вскидывая вверх тёмные брови. А Фандрал проглатывает в себя глупое «Ага», кивает головой и, кокетливо отсалютовав, пожелав сладких снов, закрывает за собой тяжелую дубовую дверь.        Лафейсон же громко вздыхает. Но не успевает даже дух перевести, как из балкона выруливает массивная фигура, а что-то очень тяжелое падает на пол. Стоит Локи только голову повернуть в сторону, как в него врезаются тысячи смертоносных молний, нематериальных, но вполне осязаемых. — Маленькое недоразумение. — Я тебе покажу маленькое недоразумение, — отвечает ему Одинсон и, постепенно ускоряя шаг, ступает к ускользающей в сторону стены фигуры.       Магу остаётся быстро перебирать ногами, пока тот не врезается спиной в стену, а сверху на него не заваливается мускулистое тело сводного брата, который припечатывает так, что чувствуется дрожь постройки. Подливая масла в огонь, с нижних полок упало несколько книг, на что Локи просто не мог не возмутиться, вытягивая своё лицо ещё сильнее. Но Тор не даёт сказать ни слова, а сразу же затыкает приоткрытые, готовые к возмущению губы, поцелуем. Мозолистые ладони, доселе держащие Мьелнир, шарят по худым бёдрам и ищут себе опору для того, чтобы закинуть ноги младшего на свою поясницу. А тот трепыхается, как птичка в клетке, мычит и отпихивается руками в грудь, за что получает укус за нижнюю губу, который плута на место все равно не ставит. — Именно. Недоразумение, — выдыхает где-то в поцелуе Лофт, тихо шипит из-за боли в прокушенной губе и закидывает голову назад, чтобы улизнуть от очередного поцелуя, — Кто виноват, что он оказался в ненужное время в ненужном месте? — Ты, — зубы громовержца клацают практически около чужой шеи, когда не находят там поганого рта, из-за чего руки вздымаются вверх, по-хозяйски вздёргивая камзол младшего, чтобы найти ремешки от его одеяний. В ответ на грубое тыканье Локи усмехается, ядовито и по-злобному, будто бы гордясь этим фактом. «Смотри, Тор, я его соблазнил и он хочет меня» - вот какие слова вертятся в голове возбуждённого Одинсона, когда он сам прижимается губами к беззащитной шее, пока кожаный камзол падает вниз вместе со злостью Тора, которая начинает невыносимо пульсировать в паху и упираться в бедро младшего.       Уже через несколько минут возбуждение становится таким сильным, что блондин чуть ли не через силу заставляет себя оторваться от вожделенного, уже полностью обнаженного белого тела. Он подхватывает плута на свои руки, отрывает от прохладной стены и несёт в сторону противоположной, в сторону двери, за которой стоит Фандрал. — Рехнулся? — Шипит трикстер так, что этому шипению позавидует любая змея. — Я напомню тебе, гадёныш, с кем ты должен проводить ночи, — с громким «бух» прижимая тело уже к другой стене, Одинсон ведёт носом вверх по бледной коже, громко дышит и продолжает на ушко, — А этому самодовольному болвану покажу, что проводишь ты их явно не один.       О-х уж этот собственник Тор. Усмешка от лица йотуна превращается в тихий протяжный стон, когда блондин грубо сдавливает ягодицы, и плут понимает, что уже проиграл. Фандрала настораживает то, что творится сейчас в покоях принца. Слышится странный грохот и шпажник, поддавшись инстинктам, кладёт ладонь в перчатке на рукоять лезвия, поворачивается в сторону двери, внимательно её осматривая. Может быть, Локи просто случайно уронил какие-то причуды, валяющиеся на его загроможденном столе? Именно так бы и подумал воин, если бы не повторяющийся грохот. — Всё хорошо? — Чуть повысив тон своего голоса, чтобы его точно услышали, он понадеялся, что ему ответят хотя бы неразборчивым криком. Но в ответ лишь мёртвая тишина.        Лафейсон закидывает руки на шею сводного, чтобы чувствовать себя увереннее на весу, хоть тот и продолжает яростно вжимать. Пальцы грубо исследуют чужую мягкую кожу, оставляя на ней пока что еле заметные фиолетовые следы. Тору приходится упереться коленом в стену и посадить на него зеленоглазого, чтобы стянуть с себя штаны. Локи реагирует на это остро, закидывает голову назад и почти скулит, чувствуя, как колено сдавливает поджавшиеся яички и как хочется заерзать, принося себе хоть толику удовольствия. Хитро блеснув глазами вниз, на то, как копошится пальцами громовержец, брюнет дотрагивается до пола самыми кончиками пальцев и начинает ёрзать, двигая бёдрами вперёд-назад. Чистой воды провокация, Тор сразу это замечает и, непроизвольно простонав от такого зрелища, поглаживает себя через ткань, но не забывает о том, что всё же наказывает плута. Поэтому, покрепче подхватив его за поясницу, переворачивает лицом к стене, ставя на ноги. — Трахну. Насухо, — будто бы угрожает, но Лофт точно знает, что брат ему боли не причинит.       В следующую же секунду со столика пропадает бутылёк масла, которое Одинсон уже щедро вылил на свою ладонь, пустил тёплые маслянистые капли бежать вниз по позвоночнику брата, до самой ложбинки. Блондин жадно ловит мурашки на спине трикстера, пока тот продолжает сдерживаться и кусать покрасневшие губы. Язык скользит по острым лопаткам вверх, чувствует дрожь, приходится по изгибу податливо подставленной шеи, а зубы впиваются в плоть, срывая с истерзанных уст ещё один проигрышный стон. На загривке появляется яркая алая метка. Его метка. На его Локи. Крупная ладонь ныряет в расщелину ягодиц и несколько несуразно нащупывает там маленькую, судорожно сжимающуюся дырочку, покрытую тонким слоем масла. Палец обводит сфинктер по кругу, чуть надавливает, ныряя внутрь лишь на одну фалангу, но это заставляет плута податливо поддаться назад. В такие моменты Локи становился настолько блядушным, настолько развратным, горячим и жадным, что крышу сносит просто на ура. А этот взгляд за спину через спутавшиеся волосы, выражающий только язвительное: «Ну и?»... Как он обожает эту маленькую тварь.       Нещадно, два пальца сразу ныряют внутрь на всю длину. Размазывают по шёлковым стеночкам смазку, тщательно и очень медленно, превращая обычную подготовку в сладкую пытку. Колючая светлая борода скользит вверх-вниз, царапая нежную кожу. Это неприятно, но Тор это не понимает. Лафейсон дёргается в сторону, упирается одним коленом в стену и будто бы снова хочет выскользнуть, но не тут-то было. — Что, уже не терпится? — Да, Громовержец тоже способен язвить. Лофт одобрительно растягивает свои пересохшие губы в улыбке, по котором скользит юркий язычок, и просто ждёт. Ждёт, пока налитая кровью головка прикоснется к раскрытой дырочке и член полностью заполнит его внутри, вырывая крик наслаждения. Локи кричит. Воин не будет считаться воином, если не защитит члена царской семьи от любой опасности. И, наплевав на вежливость, Фандрал открывает тяжёлую дверь в покои Локи, в панике осматривается вокруг и кричит «Мой принц!», пока не встречается своим взглядом со злыми, искрящимися и яркими глазами Тора. По покоям проносится звук падающего на пол тонкого металла.