Дела любовные

— Зачем он тебя пригласил прогуляться? — спросил Тобирама, когда они уже шли к своему селению. — Ничего важного. Нужно было просто кое-что прояснить. — без утайки сказала причину куноичи, — Я ему неосторожно сказала одну вещь, когда была на территории их клана, которая вызвала у него несколько вопросов, вот и все. — Неужто вы так долго это обсуждали? — хотел вывести её на чистую воду Хаширама. — Ну, погуляли немного, поговорили о жизни, чего такого? — спросила не понимающая проблемы девушка. — Гуляли и ничего больше? — уточнил младший Сенджу. — С чего такие мысли, Тобирама? — задала вопрос чуть возмущенная Асами, — За кого ты меня принимаешь? — За влюблённую девушку, не более. Эти слова, как снег на голову. — Ты... — Да, в курсе. — сразу ответил на не озвученный вопрос беловолосый. — И я тоже. — добавил Хаширама, — Брат от меня и узнал. — Мицуки, я же просила. — глазами полными обиды и разочарования, начала блондинка. — Это была не Мицуки, не сердись на неё. — поспешил остановить подругу Хаширама, — Мне сказал Изуна. Вернее, я догадался, после его слов. Почему ты нам не сказала? — Зачем? Что бы это раньше изменило? Меня за такое могли бы обвинить в предательстве, если бы эта информация дошла не до тех людей. А после того происшествия с Изуной. — девушка явно поникла и остановилась, вынудив притормозить и всех остальных, — Я знала, что ты, Тобирама, будешь меня презирать за это или просить забыть. Ты, ведь, Учих даже сейчас терпеть не можешь. — Асами, Тобирама-сама не сделал бы так. — неожиданно для всех, и для самой себя в том числе, стала говорить Мицуки, — Может, Учихи и вызывают ненависть в его душе, но он тебя очень любит и ценит. — Так и есть. Мицуки говорит правду. — едва смягчился Сенджу и подошёл к подруге ближе, — Люблю, как сестру, ты же знаешь. — Знаю. — ее лик озарила лёгкая улыбка. — Даже, если ты полюбила, черт возьми, Мадару, я тебя только поддержу и выслушаю. Но, стоит ему хоть что-то сделать против тебя, я придушу его, Изуну и всех остальных Учих, а тебя запру дома и выпускать буду только на тренировки. — сурово предупредил Тобирама. — Это само собой, но не забывай, что главой клана пока что являюсь я. — напомнил о себе Хаширама, — Асами, я считаю тебя, Мицуки, да и весь наш клан своей семьей. Не бойся говорить о том, что на сердце. Мы всегда тебя поймём. Правда, вопросы любви это больше по женской части, благо у тебя есть Мицуки, зато Мадара, это моя специальность. — гордо заявил шатен. — Я рада, что мне есть к кому обратиться. — похихикав вместе с синеглазой подругой, сказала Асами. — К слову, — вспомнил Хаширама, когда они продолжили идти, — таким довольным, как сегодня вечером, я Мадару никогда не видел. — Хаширама, ты его больше 10 лет только на поле боя и видел, а он там довольным точно не был, — старался реально смотреть на вещи Тобирама, — не сей в её душе пустые надежды. — Не порть всю малину! Я уверен, что Асами это лучшее, что могло с ним случиться за последние года! — стоял на своём оптимистичный глава Сенджу. — Хаширама. — с усилением и благодарностью в голосе произнесла девушка. — Серьёзно, ты девушка смышленная, привлекательная, с характером. В конце-концов, ты блондинка, а в клане Учиха светленьких нет совсем. Это, своего рода, тоже изюминка, для Учих уж точно. — А ты не думал, что им могут и не нравится блондинки, Мадаре в том числе? — вновь завёл свою шарманку Тобирама. — Что ж ты такой не позитивный, Тобирама?! — был вне себя шатен, — Асами Мадаре понравилась, это ясно как день. — Но я тоже в этом сомневаюсь, Хаширама, — призналась кареглазая, — Он меня странной назвал и буйной. — Это же чудесно, Асами! Просто превосходно! — обрадовался глава клана, — С другой ему просто будет скучно, а на тебя он весь с свой вечер потратил, подумай об этом. На протяжении всего этого разговора с друзьями, Сенджу не могла не улыбаться, изредка краснея. Ей очень хотелось верить в слова Хаширамы и додумки Мицуки, ведь, это было бы прямой дорогой к её счастью. Однако Асами понимала, что так просто ничего не будет. Мадаре, на данный момент, никакие отношения не нужны, и ей нужно как-то изменить его ошибочное мнение о любви между мужчиной и женщиной, вернее, показать, что она действительно есть. В конце-концов, Изуну спасли не столько техники Асами, сколько её любовь к Мадаре и решимость. Так как дом Мицуки был ближе, сначала решили проводить её. — Вот и ты, милая, — сказала её мать (которую звали Рейра), сидящая на крыльце, — я уже заждалась. Добрый вечер, Хаширама-сама, Тобирама-сама, Асами, — поприветствовала их белокурая женщина. — Здравствуйте, Рейра. — ответили ей юноши. Асами же пожелала ей доброго вечера, используя при обращении суффикс «-сама». — Прости, что задержалась. Слушай, — поднявшись к ней по двум маленьким ступенькам, решила спросить девушка, — а можно мне сегодня остаться у Асами? Нам нужно кое-что обсудить. — Конечно, если Такуми-сама и Акира-сама не против. — Они всегда рады видеть Мицуки в нашем доме, Рейра-сама, — сказала ей Асами. — Хорошо, идите. Только не забудь, что завтра с миссии возвращается Тоши, — речь шла о старшем брате Мицуки, — вернись домой пораньше. — Обязательно. — поцеловав матушку в щеку, произнесла Сенджу, после чего попрощалась и пошла с друзьями дальше. — Что ж, это был чудесный день, — произнесла Асами, когда они оказались возле дома её семьи, — знаменательный. — В том, что он настал, есть и твоя заслуга. — сказал Хаширама. — Мир подписали вы с Мадарой, а не я. — И все же. Друзья крепко обнялись на прощание, после чего Асами подошла к Тобираме и сделала то же самое. Сейчас, она уже с трудом верила, что эти люди могли быть выдуманны и просто кем-то нарисованы. — Мицуки, а ты чего стоишь? — спросил Хаширама, видя её неловкость, — Иди сюда. Глава клана заключил её в свои объятия и получил робкие обнимашки в ответ. Обнять её не посчитал лишним и Тобирама, от чего Сенджу чуть не упала в обморок. — Доброй ночи, Мицуки. — спокойным голосом пожелал альбинос. — Д-доброй, Тобирама-сама. — пропищала пунцовая синеглазка и поспешила убежать в дом, вызвав непонимание в душе младшего принца клана и улыбки на лицах Асами и Хаширамы. Переодевшись и умывшись, под покровом ночи подружки сидели в комнате Асами. У них были невероятно важные темы для обсуждения. Можно сказать, вселенского масштаба. Их возлюбленные тугодумы. — Ты явно не все рассказала, Асами, — была уверена Мицуки, — рассказывай, какой он? Что было? — жаждала знать девушка и приготовилась внимательно слушать, удобно устроившись на футоне, обняв одной рукой подушку, а другой подперев голову. — Какой он... Невооброзимый, Мицуки, — произнесла Асами, медленно проводя гребнем по своим волнистым волосам, сидя на соседнем футоне. — Он куда веселее и добрее, чем я могла себе представить. — Веселее? — Мицуки было странно слышать такое о главе клана Учиха. — Да, он так смеётся. Мне самой улыбаться хотелось. Это было так искренне и радостно, — с счастьем на сердце вспоминала кареглазая, глядя в никуда. — Смеётся значит. — удивлённо произнесла Мицуки, смотря на Асами. — У него такие мягкие губы. — Так, стоп! — вскочила девушка и села вплотную к подруге, — Вы целовались что ли? — Что? — вышла из своих восторженных мыслей Асами. — Нет, мы же даже не друзья, какие поцелуи? — Откуда тогда ты это знаешь? — с прищуром спросила Мицуки. — Ну, я их трогала. Так просто получилось, не спрашивай, — быстро отмахнулась Сенджу. — Ну ладно, — поверив Асами, сказала Мицуки, — что у вас вообще там было? — Мы говорили о любви. — вздохнула куноичи. — Он сказал, что не верит в любовь женщины к мужчине и наоборот. Что может быть лишь страсть, не более. — Ну, это он пока не знает о твоих чувствах. Знал бы, думал иначе. — убеждена была синеглазая. — Что бы это изменило? — не совсем понимала девушка. — Ему бы, как минимум, стало стыдно за такие слова! Знай он то, что знаю и вижу я, он быстро изменил свое мнение. — Если бы, — посмеялась Асами, — Может, я и понравилась ему как собеседница, но до моих чувств ему пока нет дела. Я сказала ему, что влюблена, не говоря, естественно, в кого. Но он не расценивает это как что-то серьёзное. — Так вам надо ещё больше сближаться, чтобы ты стала ему дорога. — Я этого и хочу, Мицуки. Но торопиться нельзя, а то оступлюсь и моё сердце разобьют. А сейчас, скажи мне, когда ты перестанешь так стесняться Тобираму? — перевела стрелки Асами, отложив гребень. — Оно само получается, я не виновата! Он просто весь такой невозмутимый и мужественный, так в глаза смотрит, что я теряюсь, — говорила Мицуки, сминая край подушки. — Это же просто Тобирама, он тебя не съест. — Я знаю, но ничего с собой не могу поделать, — тяжко вздохнула куноичи, — Он, наверное, думает, что я очень пугливая. — А Мадара думает, что я вздорная девушка, но это же не так. Мужчинам свойственно ошибаться и видеть все слишком буквально, — успокоила её Асами. — Но Мадара же прав, — внезапно выдала Мицуки. — То есть, я правда вздорная? — не ожидала такого Асами. — Иногда да. Это не плохо, но и не всегда хорошо, — честно ответила Мицуки, получив удар подушкой по голове, который развязал ожесточенную бойню. — Мадаре с тобой будет весело, — устало упав на постель, сказала Мицуки. — Тобираме с тобой ещё больше, — думала Асами, лежащая рядом. — Посмотрим. — улыбчиво сказала синеглазая, мечтая о счастливом будущем с любимым человеком. — Посмотрим. — те же мысли были в голове у Асами, которая была серьёзно настроена создать свое счастье. Свое счастье с Мадарой. А думал ли о своем счастье и будущем сам Мадара? Думал, но он не видел всего этого в семейной жизни, не мечтал о любимой жене. Эта ночь не стала исключением. Он провел её не один. Как только они вернулись в свое селение, Мадара сразу позвал Норико к себе. И ей не нужно было объяснять зачем, она и так знала. Знала и жила этими ночами, хоть после них и было невыносимо больно. Томное дыхание, сдержанные стоны, редкое шипение или рычание — большего они друг от друга и не ждали. Не было долгих любовных поцелуев, которых с надеждой ждала Норико каждый раз. Мадара вообще не касался её губ, не считая это нужным. Он зовёт её к себе не для поцелуев или прелюдий, а непосредственно для близости. Норико ублажала его, делала то, что, прежде всего, нравится ему. А он наслаждался её телом, таким стройным, фигуристым и натренерованным. Мадара мог быть резким, порой причиняя боль, грубо оттягивая её волосы, сильно впиваясь пальцами в бедра или царапая бледную кожу любовницы, которая никогда не говорила о дискомфорте. Норико отдавалась ему вся, без остатка, запоминая каждую долю секунды, в которую его руки гуляли по её телу, а движения дарили блаженство. И снова они доходят до пика, упиваясь короткими мгновениями наслаждения, после чего обмякают, часто дыша. Мадара сползает с девушки и ложиться рядом, накрывшись одеялом и уставившись в потолок, о чем-то задумавшись. — Можешь идти. — без единой эмоции говорит ей Мадара. Снова. И с тяжестью на сердце, не отражающейся внешне, куноичи поправила свои взлохмаченные длинные локоны, надела свое кимоно и покинула дом того, кем всю жизнь восхищается. — Самой не надоело? — спросил её Изуна, все это время сидящий на крыльце и читающий какие-то свитки. Он прекрасно знал, что Норико сама себя унижает этой бессмысленной связью с Мадарой. — Моя жизнь тебя не касается, — холодно бросила ему девушка. — Касается до тех пор, пока в ней есть мой брат. Норико, против тебя я ничего не имею, но эти ваши ночи ни к чему не приведут. Ты сама себе делаешь больно, — ясно видел юноша. Куноичи слушала все это, смотря куда-то в сторону. — Мы оба знаем, что ты его любишь, — поднявшись, сказал Учиха, — и мы оба знаем, что он тебя никогда не полюбит. Как только ему все это надоест, тебе будет хуже всего. Мадара найдёт себе девушку, с которой ему интересно, а ты будешь сидеть с разбитым сердцем. Прекрати это все сама, пока не поздно, — посоветовал ей Изуна. — Ты умная и очень красивая девушка, самая сильная куноичи в клане. Ты достойна большего, чем быть чьей-то подстилкой. В глубине души Норико понимала, что Изуна говорить правду, но все равно ей противилась. — Я сама разберусь со своей жизнью. — сказала брюнетка и стремительно двинулась в сторону своего дома, вынудив шиноби бессильно вздохнуть. Видимо, в любовных делах, что ждут его, Мадару и всех остальных будет все куда запутанней, чем было в эпоху войны.