Багряный Лес

      Глава 7.              Тихо и мирно Наото отпраздновал свой восьмой день рождения.Скромный праздник удачно выпал на выходной, что позволило провести его с дедом. Сам мальчик не помнил точную дату своего рождения и, с его согласия и по негласной традиции переселенцев, особенно из сельской местности, новой датой рождения стал день, когда они с дедом вошли в Коноху. За годы своего существования Коноха приняла под своё крыло огромное количество людей, многие из которых либо не знали, когда родились, либо прописывали другие даты по различным причинам, в том числе и скрываясь от преследования. Но по самой главной версии подобная традиция ставить новую дату рождения пошла от бывших крестьян, таким образом ритуально рвавших с прошлым, рождаясь в их понимании заново. И вот уже прошло два года с того момента, когда они перешагнули через порог нового дома.Только очередной ливень, что пришел с океана, разрушал праздничное настроение сыростью и влагой. Стекающие по стеклу окна капли навевали только леность и скуку.Время романтиков и мыслителей, время, когда люди вспоминают свое прошлое.       Бой с бандитами и долгое пребывание деда Дзиро в больнице серьезно повлияли на жизнь Наото. Невозможно и передать его чувства, когда господин Шимуро, войдя в положение его семьи, помог оплатить лечение дедушки. Почти на месяц мальчик остался один в пустой квартире и только визиты в Госпиталь скрашивали это одиночество.Он постоянно просыпался по ночам в пустой квартире, боясь, что все вокруг заросло неконтролируемым лесом, что убивает людей. Общаться с другими людьми стало сложнее из боязни случайно отрастить что-то и покалечить окружающих. Первоначальный страх убить кого-то по неосторожности со временем прошел, но повлиял на характер. Вообще события того праздничного дня больше ожесточили его, заставив задуматься о том, на что бы он пошел ради защиты себя и своих близких. В конце концов, смирившись с тем, что в подобной ситуации сейчас он поступит также, как и тогда, он ещё больше погрузился в учебу. Время лечит многое.       Выходя из задумчивости, Наото встряхнул головой, гоня дурные мысли. В день собственного рождения думать о подобном смешно. Ещё смешнее было бы тренироваться. Ага, в собственный день рождения. Хотя, если бы это увидел его наставник, то он наверняка был бы горд тем, что у него удалось привить такое трудолюбие. Если бы это было трудолюбие… С постижением искусства шиноби и постоянными медитациями, Наото на протяжении последних месяцев активно работал со своей чакросистемой. Стандартные упражнения на ускорение скорости и укрепление потоков вкупе с общим наблюдением удивили его странным открытием — у него был не один очаг чакры. О подобном ни на общих уроках, ни сам сенсей не говорили и даже вскользь не упоминали о подобной возможности. Картина в его животе представляла собой сложнейший клубок каналов чакры и двух очагов её выработки. Наблюдая внешне, возникало ощущение, что каждый из очагов вырабатывает чакру отдельно, передавая её в чакроканалы, но при этом ещё и обмениваясь между собой. Понять больше просто не было возможности, а лезть и исправлять эту мешанину было страшно — картины с тем “что” случилось с теми, кто решил, что он самый умный и навредил своей СЧЦ, будущим шиноби показывали довольно часто. Несколько раз ещё и на живых примерах, заставляя некоторых и проблеваться от разного вида калек. Лучшим решением в этом случае было, как обычно, обратиться за разъяснениями к наставнику. На то он и наставник.       — Ты уже научился чувствовать свою чакру и направлять её по своему телу. Используя чакру таким способом, ты можешь усилить свои мышцы, стать быстрее и сильнее. Вопрос, с которым ты сейчас подошел ко мне, мы рассматриваем несколько позже. Я думаю,что лучше я расскажу тебе об этом, когда придет время по учебному плану,— покивал Такахаси-сенсей в ответ на вопрос своего ученика. Тот день, когда он собирался поговорить со своим учеником о его особенностях, по плану, согласованному с Главой Корня, был примерно через полгода. Рассказать сейчас, чтобы у него не возникло проблем с постижением новых техник? Это было вполне возможно, но все ещё было необходимо понять первоначальное мнение мальчика. — Я не думаю, что это может сейчас повлиять на обучение, — продолжил он, наблюдая за реакцией мальчика.       — Мне действительно важно узнать это, — отказался Наото. — Я боюсь использовать большее количество чакры, не зная как это отразится на мне, из-за этих особенностей. Я понимаю, что проблем до этого не возникало, но теперь я просто опасаюсь.       — Это действительно сложный вопрос, Наото. Я ознакомлен с твоим делом и, скажем, с особенностями твоего с дедом прибытия в Коноху. Ты же не думаешь, что те шиноби, что спасли вас из плена, не сдали об этом происшествии отчет? Я и господин Шимуро нашли эту информацию и там очень много неясного. С уверенностью могу лишь сказать, что ты был объектом для экспериментов. Подобное запрещено почти по всему миру, в том числе и в Конохе, но некоторые личности проводят эти эксперименты незаконно. И в этом и кроется ответ на твой вопрос: именно из-за этих экспериментов у тебя в теле находится два очага чакры. Я не знаю, было ли это неким побочным эффектом, неким последствием от опытов или даже их результатом. Увы, но этого не знает никто, — тяжело вздохнул его сенсей. — Я не хотел это говорить, чтобы не заставлять тебя вспоминать то время. А вот по поводу использования чакры можешь не беспокоиться — в бумагах, что описывают строение твой СЦЧ, ирьенины указали, что эти два ядра синхронизированы и проблем от них не возникнет. Можешь тренироваться, как и раньше. Кончено не перегружая СЦЧ. Все строго по технике безопасности.       — Я все делаю так, как вы меня научили на наших занятиях, сенсей, — поклонился ему Наото. — Я не подведу вас. Только ещё один вопрос… А кто те люди, что ставили надо мной опыты? Если только это не секретно.       — Это секретно, Наото, и я не могу говорить на эту тему, — сурово посмотрел на него Такахаси-сенсей. — Я могу сказать тебе только одно — если кто-то назовет тебе имя Орочимару, беги от этого человека. Ты меня понял?       — Я по-о-онял, сенсей — протянул Наото. “— Значит, человек по имени Орочимару. Я запомню.”       — Отлично. А теперь поговорим о твоей печати. Ложись, будем проверять её состояние.       — Ч-ч-что? — отпрыгнул в сторону Наото. — Какая печать? Вы о чём?       — Ну я же тебе рассказал сейчас, что в ходе экспериментов у тебя появилось второе ядро? Вот, собственно, из-за них в твоем теле ещё находится довольно сильный ёкай. На его счет можешь не беспокоиться — он заточен в мощной печати. Так что ложись, а я сейчас её заодно проверю.       — Так вы с самого начала знали об этом?       — Конечно, — сухо улыбнулся сенсей. — Я — шиноби, а ты стал моим личным учеником, пусть и по указанию. Естественно, мне предоставили всю возможную информацию.       — Всё так сложно осознать… А этот ёкай, он случаем не похож на человекоподобного монстра, будто собранного из растений? — уже раздевшись, переспросил Наото.       — Обычно ёкаи слабы и не имеют определенной формы. Жрецы в храмах справляются с ними, оберегая покой обычных жителей. Этот ёкай сильнее, потому его и не смогли изгнать, а запечатали в тебе. Я знаю о нем только то, что он связан с растениями, поэтому то, что ты описал похоже на правду. Не скажешь, где это увидел?       — Когда я был там, в плену. Я плохо это помню, но мне постоянно снились кошмары, в том числе и потом, после прибытия в Коноху, о монстре, что гонится за мной по лесу. А потом этот древесный монстр меня словил и запихнул в ствол дерева. И эти кошмары мне раньше постоянно приходили во сне.       — Это похоже на остаточное влияние ёкая. Ну а теперь не шевелись, пока я буду проверять печать на его темнице. И запомни, что больше он тебе проблем не доставит.       ***       Человек привыкает почти ко всему — это факт. Боль от того, что сквозь меня постоянно проходила чакра, стоило только Наото использовать стихию Дерева за проведенное здесь время стала настолько привычной, что уже воспринималась на уровне неприятных ощущений, а не пытки, как в самом начале. Примерно, как если бы ты не мог дотянуться до зудящего места и расчесать его. Продолжает бесить также, но пережить вполне возможно.       За проведенное время удалось разобраться в том механизме, что сейчас представляла СЧЦ моего носителя. Родное ядро Наото вырабатывало чакру, что потом частично переходило во второе ядро, которое находилось непосредственно в моем теле (древесное образование у него под диафрагмой), где и преобразовывалось, как в том “черном ящике” уже в чакру другого типа, что и позволяла использовать стихию Дерева. Только имплант в моем лице позволял ему проводить подобные операции. Уже после запечатывание произошло слияние Наото и моего мира ещё более увеличившее его силы. С моей стороны не осталось ничего, и на этот момент я представлял не более чем батарейку для него. К моему счастью проходящая сквозь печать моя чакра не полностью уходила из-под контроля и несколько капель оставались.       Периодически в печати проводили изменения, большей частью ещё в то время, пока Наото не прибыл в Коноху. Затем они сократились примерно до одной проверки в месяц. Проведенные изменения в печати также не особо мне навредили, пусть и отодвигали каждый раз мои возможности вне её. Накопление этих крох позволяло наблюдать за тюремщиком, а потом и присутствовать в его внутреннем мире, бывшем ранее моим средоточием силы. Пусть такое слабое присутствие и было несравнимо с прошлым, когда я чувствовал себя сердцем этого места, это все равно было лучше вечного гниения в клетке.       Долгое время, проведенное в этом вечном бдении, утомляло. Главное желание было уже не столько вырваться на свободу, сколько найти уединенное место, чтобы вода, солнце, чернозем да людей не было. И вот остаться бы там, да раскинуть руки-ветви, ловя лучи солнца, да отрастить корни, забурившись поглубже. Бытие в подобном виде все же накладывает отпечаток на сознание. Чувство гнева и ненависть хорошо ободряют в такие моменты меланхолии, жаль только, что ненадолго. В этом существовании уже не столько часы и дни, уже недели сливаются друг с другом. Однотонное проталкивание чакры сквозь печать только для того, чтобы увеличить ту небольшую подконтрольную мне часть снаружи, убивает мысли, превращая меня в подобие автомата.       Уже полгода, как мои силы вне печати увеличились до такой степени, что теперь я мог почти постоянно и без перерывов наблюдать за жизнью моего тюремщика, а также частично контролировать выход чакры от себя, пусть это и было адски больно. В отличие от прошлого, сейчас эта клетка не позволяла воздействовать на него, а моё присутствие в его внутреннем мире, каким-то образом, слившимся с моим прошлым местом обитания, было ограничено. С самого начала я не собирался связываться с ним, опасаясь раскрытия перед более опасными чем этот ребенок людьми, но одиночество слишком долго меня пожирало изнутри. Я все ещё, как и все люди остаюсь существом социальным, завися от некоторой формы общения. Ко всему прочему сейчас у меня появился план, который может помочь мне продвинуться ещё на ступеньку ближе к своей свободе.       ***       Кто-то толкнул его в бок, заставляя проснуться. Это не мог быть дед, так тот всегда будил его голосом. И это не был Такахаси-сенсей. Он четко помнил, как заснул, а отключился во время тренировки. Слабый толчок повторился снова. Открыв глаза, он осмотрелся, рассматривая голый холм вокруг бескрайнего леса и могучее древо в корнях которого он сейчас лежал. Все верно, это его внутренний мир, в который он уже несколько раз попадал раньше, медитируя. И сенсей подтвердил это позже, призвав не погружать в него слишком глубоко. Так кто его толкал?       — Привет, — раздался за спиной могучий рокочущий голос, даже скорее глас, и его снова ткнули в бок. — Так и будешь молчать?       — Ааааа! — с визгом подскочил он, оборачиваясь за спину. Помотав головой, Наото ещё раз осмотрел окружение, всё ещё никого не наблюдая.       — Я здесь. Голову опусти и увидишь, — снова этот голос, только звучащий прямо из-под ног. — Протри глаза или сядь, дылда.       Присмотревшись, он рассмотрел рядом с лежанкой из корней новый, только что проросший побег. Странный побег,который, сейчас изменяясь, вылезал из земли, неторопливо превращаясь в крохотную фигурку.       — Ты кто? — удивленно воззрился на него Наото. Это его внутренний мир, а значит тут никого быть не может. А если кто-то и появится, то это наверняка вражеский шиноби, во всяком случае так ему сказал сенсей. Но чтобы вражеский шиноби был деревянной фигуркой не больше его ладони? Как такое может быть?       Для достоверности, пока этот маленький человечек ещё не вылез полностью, он измерил его относительно ладони и действительно, он был меньше!       — Руку убери, — из малыша выстрелила зеленая нить, кольнувшая его в ладонь, заставляя отпрянуть. — Я с тобой поговорить хотел, но руки совать не разрешал.       — Так кто ты и что хочешь мне сказать? — посасывая слегка покрасневшее место сел перед мелким Наото. Место удара сейчас немного жгло и припекало, хотя он и был нанесен очень слабо. — Только сначала скажи, что ты тут делаешь.       — Ты уже знаешь все обо мне, — развело руками порождение леса. — Я тот, кто сейчас запечатан в тебе.       — Ты тот, кто во мне запечатан… — протянул эту фразу мальчик. — И это ты издевался надо мной два года назад насылая кошмары. А потом ещё преследовал меня во сне. О да, а ещё ты запихал меня в дерево, заткнув мне рот какой-то вонючей гадостью и оставив замурованным в нем. Я очень много ночей провел там. Хех, а ты знаешь ёкай, тогда ты был как-то побольше, — злорадно он ухмыльнулся, разводя руками в стороны, словно показывая размеры. — Что-то случилось? Ой, бедняжка, тебя ведь запечатали! Вот ведь неудача, да?       — Ты тоже не лучше, — фыркнула деревянная куколка, сплетенная из тонких веточек. Полностью поднявшись, она сделала несколько махов руками, а затем и ногами. — Вот так-то лучше. А то я устал уже неподвижно висеть.       — Висеть, где?       — Там, — указала под ноги кукла, а потом обвела окрестности рукой. — Видишь этот овраг и этого исполина? Вот прямо отсюда меня твои знакомые и вырвали. Неприятно было, знаешь. А теперь в сердце моего леса спишь ты. Так что можешь считать, что поквитались мы.       — Не хватало мне ещё верить на слово ёкаю, — снова сел переплетение корней исполина Наото. — Сейчас возьму, да и зашибу тебя. На щепочки,— процедил ребенок.       — Погоди-погоди, — тот даже отошел немного от такой ненависти, что сейчас лилась из слов ребенка. — Я же пришел договориться.       — Ёкай пришел договориться. Так почему ты не договаривался со мной тогда? Ах, мы ведь были такими сильными… зачем мне вообще слушать тебя? Меня все устраивает, и я не собираюсь ни о чем говорить с тобой. Так что исчезни, — взмахнул мальчик рукой, управляя окружающим его миром. Волна ветра пробежала по верхушкам деревьев, пригибая их, и вздрогнули корни, оплетающие лежбище молодого хозяина этого места.       — Но, мы… — с хрустом разлетелся на куски,так и не договорив, древесный голем от удара живого кнута. Тонкая гибкая, но такая крепкая лиана обвилась вокруг своего хозяина, словно ластясь к нему и выпрашивая награду.       — А вот ещё там почеши… о даа! — возможность вырастить дополнительную конечность в некоторые моменты крайне ценна. Появление ослабевшего монстра в этом месте пусть и встревожило его, но кто ещё, кроме него, может сказать, что говорил с настоящим ёкаем, а потом вышвырнул его как тряпку? Да никто! Это чрезвычайно тешило его самолюбие. Великий шиноби, а ещё и укротитель духов— вот кем он станет в будущем.       Крепко выспавшись, отправляясь с ясной головой в новый трудовой день он продолжал прокручивать вчерашний разговор с ёкаем. Конечно, он в любом случае отверг бы его предложение, но ведь он даже не узнал, что ему было от него нужно. Что ёкай хотел предложить? Этот ёкай вполне мог знать о том, кто тогда убил его родителей и как он оказался объектом экспериментов. Да даже если опустить этот момент, то древний дух мог знать и техники шиноби! В течение дня желание спросить совета у Такахаси-сенсей, что, казалось, знал ответы на все вопросы в этом мире, всё нарастало и нарастало. Только помня о том, что сенсей наверняка может в случае этого вопроса открыться своей мрачной стороной старого шиноби, Наото отгонял от себя эти мысли. Оказаться в застенках уже своей собственной деревни он не хотел.       — Ничего не хочешь мне сказать? — спросил его сенсей, давно заметивший некоторое смущение своего подопечного.       — Нет, сенсей, я просто подумал о том, что вы говорили, что мы можем отправиться скоро на первую миссию, — отказался Наото, переводя разговор. Сенсей действительно недавно упоминал о подобном для самых лучших учеников. Пусть это и будет легкое задание, но ведь это точно выход за пределы Конохи! Небывалое событие для любого подростка. И в тоже время его грыз червячок сомнений — сказать или нет о том разговоре с ёкаем? Ведь уже больше двух лет он был запечатан и не подавал признаков жизни, а вот вчера попытался поговорить. Если попытался, то ведь все два года не мог или ему действительно что-то было так необходимо? Он помнил предупреждения сенсея насчет печати, посчитав их обычной перестраховкой, но после ночного разговора ему уже так не казалось. Память услужливо подкинула воспоминания о том, как он убегал от намного большего древесного голема, обитающего в его внутреннем мире тогда два года назад. А потом о моментах, когда ёкай забирал его тело. Повторять этот опыт сейчас не было никакого желания, даже зная, что ёкай сейчас крайне слаб и не может причинить ему вред.       — Миссия значит? — задумался Такахаси. — Ты слишком мал для этого, но вот если ты сможешь выучить одну интересную технику, тогда шанс для тебя есть. Но эта техника намного сложнее всего того, что я давал тебе до этого. Это будет на настолько легко.       — Я все равно хотел бы попробовать. А если не получится, вернемся к ней, когда я дорасту.       — Пока не думай об этом. Сначала я узнаю у руководства школы. Отправлять неподготовленного ученика никто будет в любом случае.       Спустя неделю сенсей все же дал своё согласие в том случае, если Наото освоит выданную ему технику. При разговоре присутствовал и господин Шимуро, который подтвердил разрешение отправить его на настоящую миссию. Оставалось только выучить необходимую технику в течение месяца, чем и занялся Наото, сначала отрабатывая печати на совместных с сенсеем тренировках, а потом отдельно на полигоне. Только показ специфических печатей сенсеем уже поверг его в пропасть уныния. Техника стихии Дерева: Подавление чакры оказалась намного сложнее предыдущих. Воздействуя в отличие от прошлых техник этой стихии уже не на физический мир, а на саму чакру в области её применения, она могла неимоверно ослаблять попавших в неё шиноби. Новая техника просто своей сложностью ставила крест на первой миссии. Изучить подобное так быстро было невозможно.       ***       — Ничего не выходит. Снова, — опустил он ноющие руки. До конца отведенного ему срока на изучение новой техники осталась ровно неделя. Сегодня чакра словно превратилась в текучий кисель, настолько сложно было её использовать. Он мог напитывать ею тело, техники Дерева также удавались, но при этом не отпускало чувство общей заторможенности. Тренировка новой сложной техники стихии Дерева, которую он рассчитывал изучить также легко и быстро как прочие, в конечном итоге закончилась даже не начавшись. — Да что такое? Может я заболел чем-то, раз я даже чакру к печатям подать правильно не могу?       “— Привет,”— раздался в голове знакомый рокочущий голос. “— Ой, а почему у нас ничего не получается?Как нехорошо, теперь нас не возьмут на задание. Мы ведь уже похвалились дедушке, что же теперь делать? Ой-ой,”— почти повторил ёкай его слова, когда он изгалялся о слабости монстра.       — С-с-сволочь, — прошипела малолетняя заготовка под шиноби. — Если ты сейчас не прекратишь мешать мне, я пойду и расскажу о тебе Такахаси-сенсею. Посмотрим, как ты будешь пытаться с ним договариваться.       “— Иди к этому старику, я не возражаю,”— снова раздался в голове смех ёкая. “— Но тогда и тебе следует очень надолго позабыть о настоящих миссиях. Кто же тебя отпустит, если ты с мной разговариваешь?”       — Так чего ты хочешь, скажи уже прямо? Но учти, эта миссия для меня не так важна, чтобы ради неё рисковать. Я могу отказаться и сказать о тебе сенсею. Пусть я и не выйду из Конохи, но тебя я точно перестану слышать. Так-то!       “— Мне не нужно от тебя ничего,”— ответил обжигающим шепотом, от которого тело бросило в пот и дрожь, ёкай. “— Я просто хочу, чтобы ты помнил, что ты зависишь от меня также, как и я от тебя. Помни это, мальчик.Всегда.”       — Сволочь, — выплюнул ругательство Наото. Лицо горело от унижения, через которое он прошел. Желание прямо сейчас пойти и рассказать о монстре полыхало в душе. Выйдя с полигона, он рванул к зданию школы со всей возможной скоростью. Но с каждым новым шагом он замедлялся и замедлялся, до тех пор, пока не остановился в проулке совсем рядом от своей цели. Зайти и рассказать, а после уже знающие люди помогут ему. Ему помогут так, что он больше не выйдет из этого здания, затерявшись в многочисленных переходах. Никто не выпустит ёкая наружу, особенно, если печать работает неправильно. Так и не зайдя внутрь, он развернулся, возвращаясь на полигон. Сквозь чувство гнева возвращалось прежнее нормальное ощущение чакры и слышался смех ёкая на задворках разума.До конца отведенного ему времени на изучение новой техники оставалась ровно неделя. Безупречно отработанные ручные печати легли на помощь ёкая в освоении техники, и она была изучена за два дня до истечения срока. Пусть он выполнял её очень медленно и в более чем половине случаев она срывалась, но Такахаси-сенсей и господин Шимуро остались довольны даже таким результатом.       ***       В один день жизнь напомнила, что она имеет не только светлые полосы — с миссии не вернулся отец одного из уличных друзей Наото. Уже потерявший несколько лет назад мать, которая тоже была шиноби и тоже погибла на задании, заплаканный ребенок провожал пустой гроб своего отца. Его многочисленная дальняя родня, не смущаясь присутствия сироты, едва ли не по время похорон делила немногочисленное наследство погибшего чунина. Судьбу ребенка они решили даже не задумываясь, передав его на воспитание администрации Конохи. Мальчик стал сиротой. Его друзья мало чем могли помочь ему, но почти все обещали продолжить общение и дружбу. Обещали не бросать его и навещать в приюте. Эти обещания… они даются в порыве чувств, а когда доходит дело до действия, то вечно возникают отговорки. Сирота просто растаял в детских воспоминаниях, будто его и не существовало. И сам Наото, первое время порывавшийся проведать приятеля, вечно откладывал это, отговариваясь сам от себя нелепыми причинами. А ещё, где-то в глубине души крылся страх того места, куда он наверняка мог попасть, если бы дед Дзиро не согласился приютить его. Только через месяц, твердо помня о словах сенсея про силу воли, он набрался сил для похода в приют. В словах сенсея слова о силе воли приобретали едва ли не сакральный смысл.       “— Стой и не двигайся.”— внезапно раздался в голове голос ёкая, когда Наото почти подошел к зданию приюта. “— Где ты сейчас находишься?”       — Кажется я уже сказал тебе сидеть тихо и не мешать мне, монстр. Зачем мне тебе вообще хоть что-то отвечать? — продолжил он движение, шепотом возмущаясь появлением ёкая.       “— Куда бы ты сейчас не шел, тебе следует уходить оттуда. Немедленно,”— пришел ответ от пленника. “— И сейчас я беспокоюсь за себя, а не за тебя.”       — Просто заткнись, — оборвал его мальчик, заходя через незапертые ворота во внутренний двор приюта. Оглядевшись, он заметил только одного работника приюта — молодую девушку, что сейчас стояла у стены, выглядывая за угол с явно взволнованным видом. Из-за здания приюта доносился чей-то детский плач и несколько голосов взрослых. Подойдя ближе и также заглянув за угол,Наото увидел там ещё нескольких женщин, ругающихся друг с другом и маленького ребенка с разбитой коленкой. Из двери рядом выскочила пожилая бабуля и, всплеснув от волнения руками, бросилась к плачущему малышу, оттолкнув при этом в сторону ругающихся бездельниц. Ласково взъерошив лохмы ребенка, тем самым успокаивая его, она села рядом, начиная обрабатывать кровоточащую ссадину. Увидев это, обе спорщицы развернулись, возвращаясь в здание, из окон которого уже выглядывали дети, пытаясь рассмотреть, что же там произошло снаружи.       “— Ты чувствуешь это? Теперь разворачивайся и уходи,”— снова вернулся голос ёкая, пытаясь растормошить мальчика, неподвижно замершего, глядя на ребенка. Странное чувство, пронизывало каждую клеточку тела, не позволяя сдвинуться с места. Словно завороженный он посмотрел на капли крови, россыпью блестящие на траве рядом со светловолосым ребенком. Эта мирная картина, когда пожилая женщина, уже промывшая ранку, размеренными движениями лепит пластырь на колено улыбающемуся ей ребенку. В тишине, будто он сейчас погрузился под воду. Кажется, что вокруг нет никаких звуков и движения. Только эти два человека были раскрашены жизнью в этом месте. Все чувства сейчас кричали бежать, спасаться от этого ужаса, что сейчас беспричинно охватил его. А потом ребенок отвел взгляд от воспитательницы, переводя его на нового человека.       “— БЕГИ!”— рык в голове и ноги сами собой отбросили Наото в сторону, туда, где его не достанет взгляд ребенка. Бездонные словно светящиеся изнутри голубые глаза, обращенные на женщину, за мгновение сменились кроваво-красным взором вытянутых зрачков животного. Зверь, который сейчас разглядывал свою законную добычу перед тем, как сделать к ней рывок, был сейчас совсем рядом, уже обдавая тяжелым дыханием его затылок.       Рывок к воротам за несколько секунд, уворачиваясь в сторону от всё ещё стоящей рядом девушки-работницы. Неистовый бег уже за воротами приюта по улицам Конохи только для того, чтобы забившись в подворотню остановиться обессилев. Рухнув, словно из него вытащили невидимый стержень, Наото прислонился к стене, пытаясь восстановить дыхание после побега. Барабаном молотящее в грудной клетке сердце даже не собиралось приостанавливаться, а коктейль из гормонов, сейчас гуляющий в крови, требовал не останавливаться и бежать дальше от хищника. С трудом подняв перед собой руки, он с удивлением увидел, как сильно они трясутся. Кровавые глаза, вытянутые зрачки которых намертво отпечатались ему в память, заставляли снова подняться и продолжить свой бег. Бежать хотя бы до тех пор, пока он не дойдет до дома, а потом, закрыв за собой хлипкую деревянную дверь на все замки, не попытается представить, что он в безопасности. И больше никогда не ходить туда. Даже близко не подходить к той бездне, что смотрела на него из этих глаз.Ах, ещё и сразу же, просто немедленно попросить сенсея проверить целостность тюрьмы ёкая. Говорить о том, что он с ним общается сейчас не обязательно, но проверить свою защиту следует точно.       Где-то в приюте, счастливо улыбаясь, трехлетний светловолосый карапуз сидел на коленях у той единственной воспитательницы, что по-доброму относилась к нему. Он даже и не заметил, что от него кто-то убегал.       ***       Проведя ещё раз едва светящейся ладонью над линиями фуин на его животе, наставник знаком указал подниматься.       — Все в порядке, — ответил Такахаси-сенсей на невысказанный вопрос в его глазах. — Я понимаю, что ты волнуешься, но твоя печать работает нормально.       — Спасибо за проверку и за потраченное время, сенсей, — глубокий поклон, когда в голове царил сумбур. Приготовившись к худшему, он уже был готов к какому-то наказанию или ещё чему-то, но уж никак к подобным словам. — А теперь давайте перейдем к тренировке.       — Правильный настрой для будущего шиноби.       — Хай, — поднял вверх кулак Наото. Скоро его ждет выход в мир за безопасными стенами родного дома и никакой ёкай его не остановит.       “— Теперь тебя возьмут на эту миссию,”— возвратился в мысли старый рокот голоса ёкая, когда Наото вышел после занятий на улицу. “— Ты должен быть сейчас доволен.”       — Я и доволен. И как ты говоришь сейчас со мной, если сенсей проверил печать? — спросил мальчик то, что мучило его с проверки на протяжении сего занятия. Он ведь решился, пусть и частично, сдать этого ёкая, но сенсей все равно не нашел ничего необычного в печати. А ведь монстр все ещё говорит с ним, словно учитель и не увидел его!       “— У всех должны быть свои секреты. Зачем мне раскрывать свои тебе?”— вполне логично ответил пленник. Сам Наото наверняка поступил бы также на его месте. У каждого есть свои секреты.