Я хотел бы.

Наверное, мне стоило быть сообразительней. И быстрее. И - да, конечно, - сильнее. В конце концов, может быть я бы и смог вырваться из этого адского круга, обладая этими качествами. Но, увы, звезда, под которой я был рожден, по всей видимости, была уже трижды мертвой. Скорее всего, да. Я, может быть, хотел бы быть как все остальные люди. Таким же серым, но, черт подери, здоровым и живым. Живым, а не влачащим свое жалкое существование в вечном предобморочном состоянии. Я хотел бы не носить на шее перевернутый крест, а ходить в церковь, как любой другой нормальный человек. Я хотел бы иметь оба здоровых глаза, а не один, тогда как другой, невидящий, вечно скрыт седой челкой. И, да, я точно не хочу быть полуседым в свои семнадцать. Но кто же меня спрашивает? Судьбе плевать на меня, измученного тощего паренька, у которого не осталось еще той кости, которая не была бы сломана. Собственно, и я хотел на нее плевать. Я выберусь, я заставлю себя жить. Хотя бы еще немного. Я кинут всеми, и завишу только от одного человека. Да, я зависим. Я не смогу без него жить, хотя и с ним уже невмоготу. Так или иначе, смерть всегда маячит где-то на горизонте. И мне остается только гадать: приму я смерть от руки своего мучителя или все же тихо сдохну от передозировки в каком-нибудь грязном и пропахшем помоями переулке? Мне уже все равно. Мне нечего вспоминать, кроме встречи с Ним. Любовь такая жестокая тварь, не правда ли? Что бы ни говорили романтики, а любовь – это всегда страдания. Душевные, а в моем случае еще и физические. Но, думаю, не попадись на моем дрянном жизненном пути Он, я бы был уже давно том свете. Откинул бы коньки еще в семь, когда отчаяние захлестывало меня с головой, когда я не мог засыпать без мысли о грядущей боли. Боль – мой вечный спутник. Кажется, она преследует меня с самого рождения. Но я должен быть ей благодарен, ведь без нее я не мог бы быть точно уверен в том, что я, черт возьми, еще живой. Пусть пальцы опять сломаны, пусть из носа на и без того разбитые губы стекает вязкая и густая кровь. Но я все еще живой! Живой и безнадежно влюбленный. Я знаю, что Он никогда на меня не посмотрит так, как смотрят одержимые любовью. Или посмотрит, но объектом его страсти точно буду не я. Однако я знаю, что это выражение ненадолго задержится в его светло-карих глазах. Ведь я убью любого, кто осмелится посягнуть на его любовь, на мою любовь. Да, я убийца и не отрицаю этого. А еще я алкоголик, наркоман и мои легкие наверняка напоминают угли своей чернотой. Что ж. I love you! I kill you! Хэй, мне отвратительно видеть свое разбитое лицо в зеркале. Меня тошнит от вида кровоподтеков на бледной, как мел, коже. Мне попросту обидно ощущать резкую боль в сломанных ребрах. В чем я провинился перед тобой, Чхве Тэян? В чем я, Фокс Мирославски, семнадцати лет отроду и поляк по-национальности, виновен? Я на коленях перед тобой молю прощения за свою любовь. И мне хочется хохотать тебе прямо в безупречное лицо. Я хочу любить тебя, защищать и оберегать, мое сокровище. И одновременно руки тянутся к недлинному флагштоку, чтобы вонзить его тебе прямо в сердце. Но все же, больше всего я хотел бы наложить на себя руки и раствориться в вечной тьме загробного мира…