КРЫЛЬЯ СМЕРТИ

Мысли Керриган мучили ужасы прошлого, наброшенные на ее хрупкое сознание, как оборванные страницы потерянного дневника. В любой момент на нее мог налететь кошмар, преследующий ее давно, режущий ее изнутри. Частичка ее души, вечно страдающая, отчаянная и разломленная, потерянная в той далекой хризалиде, оставшаяся без внимания пустая и безжизненная. Все что она хотела - это прекращение ноющей боли, бесконечно выплескивающейся и заставляющей все мышцы сжиматься и рефлексировать, подражающие ее неописуемой злости, вложенной в нее так давно и, кажется, уже навечно. Грустные думы разбуженные суровым климатом стекались в ее глазах и выплескивались оранжево-зеленым пламенем. Недостаток кислорода горько сжимал ее сосуды, туманил разум. Земля казалась заброшенной и покинутой, переломленной конфликтом былых времен. Зерги уже были здесь - они сделали это. Жажда крови в Керриган заставляла ее выполнять большинство заданий самостоятельно. Ей захотелось ненадолго отбросить все чувства и посмотреть на все трезвым умом, но лишь они - инстинкты вели ее вперед, не оставляя, а лишь пробуждая ее желание двигаться и сражаться. — Лишь ненависть. Лишь она говорит во мне! Все изменилось, стало невыносимым. Я Королева клинков - воин, вторая по значимости во всей расе, сердце моей собственной истории мести. Я должна использовать все возможности для достижения цели и я не остановлюсь ни перед чем. Здесь Я единственный дракон, который сожжет паутину и испепелит несогласных, разломает сердцевину яблока и выжрет его, вместе с зернами. Скорее уж я сама уничтожу себя, чем позволю это сделать кому бы то ни было еще. Я здесь для того, чтобы отыскать то, что тяготило меня последнее время. Эта псионная связь - я чувствую ее. Ее источник находиться на этом несчастном осколке земли, рядом с моей главной целью, и я разорву ее, уничтожу, лишь только доберусь до нее. Мираж подброшенный врагами или нечто ценное - я должна проверить это сама, даже если потребуется разобрать целый мир на гранулы - я сделаю это. Над ней блистал во всей своей красоте Айур. — Что этот мир? Лишь один из многих... Зачем он нужен?.. Взгляд Керриган пробивался сквозь едкий песочный туман и высокие холмы. Небольшой рой зергов, который она взяла для передового отряда бежал за ней. Ей показалось, что этого должно хватить. Желание принести возмездие, глубокими шрамами застывшее в самом центре ее сердца, подпитываясь неиссякаемым топливом ненависти, делало ее осанку гордой, а саму ее поднимало, будто вознося на пьедестал могущества. Сама стихия огня и крови! — Керриган! - зазвучал очень тихий, сильный голос. — Джим? - Она отвлеклась лишь на капельку мгновенья, но это мгновение пошатнуло всю стаю зергов. Все должно быть под ее контролем; никаких уступок даже своей, отчаянно сохраненной душе быть не может. Она — Королева Роя. Существо в чье власти порабощать целые планеты; существо без души или с... — неважно! Лишь статус несет значение, власть, что исходит из ее разума, ее могущество. В чем же суть этой глупой войны? Зачем она бредет вперед, как одержимая? Зачем не остановится? Почему не стряхнет с себя кошмар? Возможно ли для нее другая жизнь? Ведь она часть общества зергов, его главный представитель - все для нее сошлось в одну точку, в одну проблему, которую она не может решить самостоятельно. Она не может переступить закон природы. Ее выбор единственно возможный. Все остальные пути для нее закрыты. Ничто больше не имеет смысл, кроме хаоса что понесут несметные орды. Мысли о Джиме слегка успокаивали, но и бередили рану, или может быть сохраняли частицы ее разума так сильно сцепленные с ее чувствами, что удаление их - сделало бы ее умалишенной. Некто специально оставил эти воспоминания, сделал ее самостоятельной, но при этом и беспомощно злой. Сам мотор в ней состоит из тех чувств по силе неимоверных, как любовь и ненависть… нечто посередине, обладающее кошмарным оттенком силы - страсть, кипящая и безумная, как весь рой, что она ощущает, естественный мотор, настоящее произведение искусства. Сам сверхразум, возможно, до конца не понял какой шедевр он создал. Но что остается у нее для себя? воспоминания? прошедшие времена? Абатур - это исчадие ада, приползшее со своими советами… - Керриган. - Королева клинков! Аррр... - Новый вид зерлингов... Ей показалось, что он смеется. “Мерзкий слизняк, — думала она, — как он позволяет себе действовать в подобном роде, роняя мой авторитет, для него я только королева, для них всех, я целое. Ярость и злоба приходят в мой разум, когда я вижу этого ненавистного жука — отвращение, полное мерзости и невыносимого смятения. Мои силы, ненависть и слабость могут меня погубить, кажется он видит их, различает, подвергает анализу, может даже предложит что-то изменить во мне сверхразуму. Я бы с удовольствие его размозжила. Надоедливый таракан, мешающий паразит, но он полезен... - только его ценность для меня спасает его бестолковую жизнь. Она двинулась вперед легкими прыжками, рассекая разряженную атмосферу. Еще одна луна с другой стороны Айура глядела полумесяцем словно улыбаясь, словно радуясь, что до нее до сих пор не добрались. Оттенки разных цветов пылали на небосводе. Могущественный взлет и свободное падением. Она продолжала свой крестовый поход, но что несла она с ним, что вело ее вперед, в чем был смысл ее войны? Она постоянно задавала себе этот вопрос. Быть может обрести покой, быть может вернуть часть себя. Тяжесть, толчки и судьба пройденная сложной кривой линией, избегающая любого покоя. И вот опять ее линия описывая дугу, направляет ее вперед, двигает ею в водовороте ее собственного хаоса, таком привычном и естественном для этого тела, таком страшном для маленькой девочки, которой она давным давно не была. Она несет всю ношу грехов своего племени, которое она за это совсем не любит. Она сделала несколько быстрых рывков, расправляя крылья, на секунду ей даже захотелось зацепиться ими за воздух, но эти кости нужны ей для совсем другого ритуала. Иногда грозно и страшно рядом звучали ультралиски, трещали зерлинги. Она вспомнила, что именно в этом хаосе она когда-то и погибла, но именно в нем она и ожила, стала той, кем является, и ей не хотелось менять себя, ей не хотелось заново погибать, даже если бы ей и представилась возможность. Предчувствуя свою судьбу задолго до всяких пророчеств и смиренной яростью принимая ее, поднимая на кончик своей цели, двигаясь вперед не страшась никаких предрассудков и морали, а лишь живя настоящим, сиюминутным. Далекий образ был на этой луне. Образ, как надоедливый звон. Все появилось внезапно, пришло, как ее собственные мысли; но вскоре она поняла, что это лишь эхо, но глухое далекое, напоминающее о былых мечтах, эхо будто бы ее будущего, которое она должна уничтожить. Даже эта небольшая стая кричала ее мощью, пылала ее разумом, падала ниц перед ее гневом, восторгалась ею. Даже в глазах мелкого зерглинга она видела часть себя, видела отражение собственной силы, своих планов и идей. И они дышат вместе, как одно единое целое, иногда кажется, что в один такт. Они спят по ее команде, дерутся и сражаются, лишь когда она им позволит. Даже их ярость перед дракой - отражение ее чувств, а не их инстинктов; они боготворят ее, потому что без нее они ничто, а с ней - все. Единый организм постоянно растущий, смешанный, но при этом живущий одной волей, одними чувствами, слитый и соединенный с ней в одно целое - отражение Королевы. Ее силы растут с новыми сражениями, она становится опытнее, она даже учиться контролировать собственный гнев, она видит в действиях своей стаи большую изощренность, больше возможностей: даже самодостаточное рациональное чувство дисциплины, которое вырастает из ее человеческой военной выправки. Она видит, что рой под ее командой обретает новую силу, и что, становясь во главе войска, она превосходит всех церебралов. Возможно это устаревший механизм и ей стоит подумать о новой системе управления более вольной, похожей на нее саму, но пока стоит сосредоточиться на текущей проблеме, решить ее и вернуться обратно к рою. Смотря, сквозь ветер наполненный песком она видит вдалеке базу терранов. Она приближается к ним, скоро их настигнет та же судьба, что и всех. Она готова вновь решить нависшую над ней проблему, отринуть всю накопившуюся панику, достичь победы, на этот раз легко и грациозно. Так ей это представляется, но все же это бывает не всегда. Словно предчувствие, какое-то неукоснительное, застрявшее в ее разуме говорит ей, что ей не понравится то, что будет дальше, но она откидывает эту мысль, как непрошенную. Она разберется со всем что мешает достичь цели. В эту секунду ее сознание словно обжигает холодом упорная решимость. Перед ней большие орудия, которые она разбивает сама, достигнув их легкими прыжками, разламывая их костяными крыльями, ощущая переполняющую ее мощь. Все в ней кипит, когда она двигается в грациозном танце войны, каждое ее движение - смерть, быстрая... в основном. Но иногда словно играя она оставляет человека наслаждаться его собственной кончиной, с глазами полными ужаса, слез. Вся техника разлетается перед ней, песок вздымается вихрем, как сама стихия неимоверным воплями и рыком; и она рвется вперед, сметая все окружающее, разрезая на части подвернувшийся транспорт, потроша его кабины вместе с людьми на кусочки, выбрасывая их, как ненужные отходы. Оранжевый вихрь в ее волосах кричит, ее глаза пылают и даже ее ненависть убивает людей, которых она еще не коснулась. Ее мышцы, ноющие во время отдыха, оживают, когда все вокруг превращается в мелодию войны. Ее сердце отбивает грозный ритм, суставы наполнены приятной энергией. Крики, вопли и стоны, ломают, низвергают все реальное в пустоту, срываясь с кончиков ее ногтей, как порошок потерянной судьбы, наполняющий ее душу волнением и смятением. Все ее мысли были величественны, но они бежали, они кричали рвущим огнем, плененные всей силой волны чувств. Кожа напряглась и отростки, когти будто бы старались вылезти больше, чешуя становилась плотнее, сжимая и защищая органы. Только здесь на поле боя она оживала, только здесь она чувствовала себя уютно. Весь ее организм был заточен на невозможные удары. Легко выдерживая их один за другим, преодолевала потоки сильных чувств, разрозненно кричащих в ней, колышущихся пленительно долгими оттенками, журчащие грязной желчью; ей хотелось вылезти наружу из этих раскаленных осколков ее тела и при этом она была счастлива. Разрезая все вокруг, разламывая и уничтожая любую нечаянно подставившуюся вражескую единицу. А ее крик уже бежал вперед, предупреждая всех о пришествии свиты. В резком всклоченном движении, в вопле всей ее силы, в вопле, что шипит в ней, как змея, а затем превращается в грандиозный рев, когда созревший ядовитый плод наконец собрал все отравляющие соки и падает на землю, готовясь разлететься бесчисленными брызгами. С каждой секундой воспаряя на ветру, как отчаянная хищная птица, нанося смертельные удары, заставляя своих врагов преклонять пред ней колени, моля о быстрой смерти. Подобно самым глухим отголоскам хаоса и пустоты, ревущая, блуждающая смерть, невыносимая жажда, прекрасная в своем утолении в одном мгновении, пропавшая из всех пространств разломленных и болезненных, связанная множеством цепей - она потянет их все за собой. Ее клинки ранили, хлестали, рвали хрупкую плоть людей, и огромные куски разлетались в разные стороны, и она забывала обо всех положительных чувствах, впадая в бесконечный раш желаний, забывая обо всем лишь ощущая дробь сердец. Она ворвалась на саму базу терранов, не дожидаясь пока рой догонит ее. Ей хотелось быть впереди, пьяная от собственной мощи, получая удовольствие от каждого изысканного движения и пируэта, приносящего смерть. Барьер защищал ее от любых снарядов, а также укреплял силу ее ударов, делал ее крылья в разы мощнее, во много раз сильнее, и каждый из ударов, проникая сквозь тяжелую броню, достигал сердец теранов, разил и дробил их на кусочки, создавая, как помешанный скульптор обрубки манекенов, которые невозможно было слепить заново, в одной единой картине агонии. Все в ней было плодом наслаждения силой, убийством своих страхов и победой страхов врага. Она была тем самым воплощением забытой смертной тени. На секунду и привлекая своей неизмеримой мощью здесь она завораживала врагов, медленно прокалывая их шеи, как последнее шоу их жизни. “Безумие кошмар” — кричали одни, другие невольно преклоняли колени, но все были поражены, сломлены ее неимоверной силой, пляской кос-крыльев. Слухи, которые они слышали и которым не предали значения обрели свою явь, показали себя вылепленным броским реальным антуражем жизни. Сейчас. Для них это был удар, который ломал их сосуды, поднимал их давление, заливал кровью их зрение, убивал их разум, еще только видя ее краем глаза - они уже были в ее власти, разобщенный и сломленный сброд, сброд которым повелевает страх. Она очень часто теперь это видела и очень часто она признавала, что ей это нравится. В какой-то момент она убивала уже на автомате, совершенно не обращая внимания на вопли обращенных к ней людей, на подступающую и разбегающуюся по коридорам стаю, несущую полное уничтожение всему живому. Она иногда думала в такие моменты, что будет хорошо, если сверхразум полностью возьмет ее волю в свои объятья, чтобы она видела лишь сны, далекие и красивые, а эта оболочка убивала бы, разрушала делала все то, что должна была делать. Это нужно было ей, чтобы объяснить это прелестное наслаждение, которое никак не вязалось с частицей ее истории, отбивалось от нее, заставляло погрузиться в себя и ломало. Она шла вперед, самостоятельно двигая свою фигуру. Величественная королева! Власть данная ей искала выход, давала ей невероятные возможности. Что она желала получить - то она получала, наслаждаясь собой, как особенным чрезвычайно точным прекрасным инструментом, инкрустированным острыми орудиями для лишения жизни. Она пришла сюда по собственной воле. Она пришла, чтобы уничтожить то, что ей нужно, то что она должна… на секунду ей показалось, что сомнения в ее голосе удвоились, что произошло нечто к чему она не была готова, но как только она прекратила размышлять и оторвала очередному терану его курчавую молодую голову и, легко играя ею, поманила ближайшего зерглинга своим крылышком, смотря как он прыгает за ней словно собачонка; то тут же поймала себя на мысли, что это она приказывает ему это делать, и желание зерглинга исчезло... Она дошла до одного из главных помещений. Секунду она подготавливалась к бою, затем к ней пришло осознание, что нечто внутри не представляет для нее угрозы, и оно скорее одержимое, чем готовое к войне. Вонзив в дверь свои крылья, заряженные неимоверной мощью ее разума, она начала раскручивать сверхпрочный космический сплав, как простую жестяную банку, с каким-то приятным удовольствием, чувствуя как тяжелый металл начинает все охотнее ей поддаваться, разламывается, как крылья бабочки пред прикосновениями паука. Сам металл хоть и не был живым, но это ощущения проникновения доставляло ей чрезвычайное удовольствие; любое противоборство было для нее восхищением, а для ее мышц отдыхом. С приятным для ее ушей звуком искореженной стали, внутренние крепления разлетаются перед ней с искрами и дымом. Она входит внутрь, легко ступая своими ступнями, частично похожими на элегантные каблуки, хоть и являющиеся отростками врезанными в ее пятки пружинами: декоративная условность… ведь основной удар в такие моменты прилагается на ее ментальную силу, но ей нравится и этот пустяк. Однако взрыв двери и звонкий цокающий звук и всеобщая тревога не обратили на себя внимания человека внутри. В белом халате безумец сидел за своим лабораторным столом и что-то изучал в микроскоп, иногда делая пометки. Его глаза горели, но огонь был вполне человечный. Это блеск в глазах, их особое выражение, когда занят собственным любимым делом - работой, на которую он тратит большую часть своего времени, работой на которой он думает по ночам. У него была собственная цель, казалось отбитая от всего мироздания и привязанная лишь к его столу, цель всплывшая в его жизни, оставшаяся единственной. Он не безумен, он лишь жаждет воссоздать свою мечту… но что это? Слегка повернув голову, Керриган ударила его крылом в бок и легонько провернула приветливо улыбнувшись. “Совершенна!” - говорит он, падая на пол, не в силах оторвать свой взор от нее через большие линзы, выглядящий так беззащитно, так странно, так нелепо. Переступая через него, она была полна невыносимой тревоги и ее чувства слегка путались. Волнение, разлетевшееся по всей ее нервной системе, обрамляющее сознание резаными образами, подобно глухим помехам, далеким воспоминаниям. Этот маленький барьер замедлил движение ее неописуемо обалденных ног, а в ее сознании звучала невыносимая воля, что будто бы напирала каждый раз все новым звучанием волн человеческих мыслей отдаленных и глухих, связанных пустотой. Давя внутри себя вопль, уже отчаяния, всегда с притворным удовольствием, она открыла следующую дверь, используя код из остатков угасающего разума ученого, разрывая на части ближайших солдат. Однако они уже успели включить контроль дверей, и дальше виднелся люк, идущий вниз, напоминающий скважины для межконтинентальных баллистических ракет. Долговато ей придется возиться самой. Она призвала рой взрывающихся зерлингов, что неслись к ней полные опасной смеси. Голос в ее голове вернулся и теперь он звучал совсем близким криком ее собственных воспоминаний, большой ношей, что продолжала тяжелым грузом давить на нее. Каждый следующий труп увеличивал ее грехи, да и были ли они, когда обладаешь всей властью, когда померкнут закон, когда все отстранено в пустоту тьмы. Она невольно вспомнил черного тамплиера и того белого Тассадара, который овладел тьмой, отринул связь и часть своих же законов ради силы, ради того, чтобы сражаться. В войне нет законов. Побеждает тот кто сильнее, опасней, хитрее. Этот крик мог быть ловушкой, мог быть чем угодно, но она должна понять что он означает, ее собственное естество тянулось к нему, словно огонь к мотыльку. “Быстрее” — торопила она, подходящий отряд самоубийц преданных королеве, взрывающихся по ее приказанию. Лишь целое важно… Лишь общее… теперь она часть общего… лишь ее особа представляет ценность - все остальное можно выбросить. Зерглинги взорвались, распадаясь и разламывая большие куски стали, разнося все в перемешку с собственной кислотой. Этого достаточно, чтобы она могла пробить люк одним быстрым ударом. Ее тело взметнулось и резко ударило крыльями со всей силой, хищно-зеленым пламенем раздробив перегородку. Она плавно снизошла. Впереди был темный туннель. В далеке блистали отголоски искусственного света. Она пошла вперед, поскребывая по металлу своими когтями-крыльями, что издавали в этом помещении чрезвычайно неприятный звук. Она услышала эхо подобного, но оттенок не звучал силой, лишь подражал. На секунду остановилась, пытаясь прорваться мысленно в эту комнату, понять, что это значит. Она вошла внутрь. В одном месте была полностью разорванная камера, в другом на одном из компьютерных кресел она заметила фигуру похожую на себя. Та же самая порода, окрас, образ, лишь слегка броня незнакомки отличалась более зеленым оттенком. Легкий смех, словно кто-то хочет сделать сюрприз. “Обернись…” - произнесла Керриган, голосом будто бы вырезанным из древнего холодного мрамора, но он сорвался. Она понимала, что ее ждет… нечто оборачивалось… нечто похожее на нее. Такое же ухмыляющееся, также старающееся гордо выпрямиться, но не в силах. Движение было прервано кашлем. Это существо смотрит на Королеву… — Ну здравствуйте ваше величество… — Что ты такое? — Я то что осталось от вас в хризалиде… я это вы доношенные мыслью одного безумца… Керриган резко ударила когтями прямо по ней, но та увернулась… достаточно проворно, хоть было видно, что силы ее совсем невелики, что она, лишь небольшая оболочка времени в котором она может жить. Затем существо умрет само… Без дополнительной помощи, что поддерживает ее, она разложится — плоть зергов пожрет тело человека, переварит, а затем сожрет и себя. Существо смотрело на нее безумным взором на дне которого виднелись искры печального понимания. — Знаешь я долго тебя ждала… долго терпела… Они долго возились надо мной. — Всего лишь неудавшаяся попытка клонирования... — А ты не думаешь, что ты могла бы быть такой же попыткой? Настолько же разорванной и поломанной и сбитой с толку, настолько же изувеченной, полной самообмана и порабощенная агонией. Тебе не кажется, что ты лишь то же самое вылупившееся из пробирки ничто, переполненное собственной гордыней и направленная чужой волей в одном русле из которого не можешь выбраться, даже если захочешь. Я могу сожрать тебя и твою эссенцию… самой стать Королевой Клинков… У существа изо рта полетела кислота, кровь, куски внутренностей. Затем ее вырвало на пол… расползшаяся, разорванная, полностью разрушенная и униженная кошмарная субстанция. Она почувствовала ее боль рвущую ноющую невыносимую. Ее крылья не были очерченными когтями, а скорее щупальцами, хватающимися за столы, сметающими лишь пробирки, отталкивающими пол под ней еле-еле. Они не слушались ее, не были ее защитой. Показалось что это лишь мутант присосавшийся к ней, как мерзкий слизняк разодранный и гнилой, пахнущий падалью, отвратительный по своей структуре. В ее тканях не было синтеза - она вся была испещрена злокачественной опухолью. Она не чувствовала рой. Она была скована, сломлена, падая, она кряхтела, стонала и бросала на Керриган хищный болезненный взгляд. Тело королевы клинков слегка дрогнуло. Чувство единства слегка померкло, ощущения от этого существа были невыносимые, как от опасной субстанции дерущейся с собственными слоями. Ее бил пот, но она старалась встать, старалась подняться, но даже ее воля ослабла и была настолько сильно сломлена, что Керриган чувствовала нечто невыносимое по отношению к ней — жалость или желание убить? Нет, лишь пустоту, что сжирает все чувства, лишь боль, что съедает ее пополам, что сбрасывает все эмоции и не первый раз отбрасывает укоры жизни. Она не могла ни подойти, ни убить ее: лишь созерцать падающее создание поломанное бесконечными трудами и разорванное в клочья свободой, как непереносимое страдание, которым невозможно пренебречь, которое нельзя залечить - бремя лежащее на ее душе. Пустотелое существо безвольно упавшее, слабое… Огонь в глазах Керриган не надолго потух. Все в ней вдруг стало меньше, даже сердце стало биться слабее. На экране появилось лицо Менгска. Оно улыбалось и глядело прямо на нее, под ним шли цифры… Все в нем раздражало, даже букву “г” она произносила с нескрываемой ненавистью, как неудобоваримую пищу. Мерзавец негодяй лучше бы он убил ее! 3...2… 1… Оглушительный взрыв начал свое движение, огромным цунами смятая этаж за этажом, разрушая, и сдавливая все проходы и все коридоры огромной лаборатории. В своих невероятных рефлексах она видела, как расползается волна огня, удивительно яркого, белого изнутри. Вспышка. Невыносимый жар становится все ощутимее. Она полностью оцепенела, почти не реагировала, а лишь старалась острее разглядеть происходящее. Все разлеталось в этом вечном аду не бытия и чувств, что так невыносимо кричали в ней, схватывая все ее естество и ломая ее разум, расщепляя окружающее на молекулы. Искры адского пламени уже приближались к ее коже, пробивали барьер, достигали тела, ее глаз, ее расширяющихся зрачков, запомнивших это существо уже полностью охваченное огнем. Она проснулась.