Неожиданность

      Сегодня, насколько могла судить вся Тёмная Лига Справедливости, их бесспорный лидер, Эшли Константин, была, что называется, абсолютно не в духе. Не то, чтобы у неё частенько бывали проблески хорошего настроения, но сегодня туча стала ещё мрачнее, чем обычно, и доподлинно, в чём дело, не знал никто.       Даже виновник её дерьмового настроения Кларион Блик.       — Кларион! — яростный рык Эшли грозным эхом разнёсся по всему Дому Тайн, пока она, негодующе скрестив руки под грудью, ждала появления этого засранца и, по совместительству, её гражданского мужа. В отличие от готэмских подруг, Константин не видела ничего значимого в штампе в паспорте и лишней траты средств на столь глупое торжество, как свадьба, когда вполне себе можно жить вместе, наслаждаясь феерическим сексом и попутно отправляясь на рисковые миссии по спасению мультивселенных от особо безумных божеств. Поэтому, несмотря на возраст под тридцать, Эшли и Кларион до сих пор не были расписаны, но жили вполне счастливо, живя исключительно в собственное удовольствие.       До этого момента.       Мимо неё промчался, держа сосиску в зубах, кот-фамильяр Тикл, которую он явно успел стащить из холодильника. Более того, Эшли могла поклясться, что он упёр последнюю сосиску, а остальные уничтожил на месте. Стоило кончику хвоста прощально мелькнуть (Тикл направился в холл дома), как из кухни вышел, как обычно, при параде сам Кларион.       — Здесь я, — недовольно буркнул Ведьмак, усаживаясь в одно из мягких дорогих кресел гостиной и складывая ногу на ногу. — И да, это не я выпил твои запасы «JackDaniel’s» пятилетней выдержки…       — Что?! — практически забыв об изначальной теме разговора, шокированно рявкнула Константин, из-за чего Блик недоуменно подскочил.       — Так… — растерянно выдохнул он, испуганно, во все глаза, таращась на помрачневшую подругу, — Ты… не из-за этого…       — Нет, — гневно сверкнула голубыми глазами Эш, раздражённо поджав губы, — Но, поверь, это тоже не сойдёт тебе с рук. И да, касательно выпивки: я совершенно не злюсь на истреблённые запасы алкоголя, потому что теперь я не буду пить!       Голос Эшли так и сочился фамильным сарказмом наравне с присущим исключительно ей фонтанирующим раздражением, выражавшимся во всём: в колючем взгляде, недовольно скривлённой мине и резких, рваных жестах. Кларион, нервно потея, — отчего-то галстук стал особо сильно жать, словно верёвочная петля — попытался улыбнуться, дабы раздобрить подругу, однако, судя по её настроению, все его попытки разрядить атмосферу будут абсолютно тщетны (но попытка не пытка, верно?).       — Погоди, — недоверчиво сощурился Блик, окончательно переварив поступившую информацию, — Ты точно Эшли Константин? Моя Эш никогда добровольно не прекратит пить! Куда ты дела настоящую Константин, зожница чёртова?!       — Оборжаться, Кларион, — насупившись, пророкотала девушка, продолжая буравить парня ненавидящим взором. — И кто сказал, что я добровольно отказываюсь пить? Милый, я вынуждена прекратить бухать, и за это мне стоит сказать «спасибо» именно тебе!       Ведьмак мог поклясться, что никогда в жизни не запрещал подруге употреблять спиртное, хотя не совсем одобрял имевшиеся у неё вредные привычки. Время от времени он, конечно, мог выпить вместе с ней, но исключительно по какому-либо особому поводу, а не жить в беспробудном пьянстве, как она и её покойный батя. Хотя, отдать должное, из-за необычного происхождения Эшли та доза спиртного, от которой у смертных будет целая неделя пренеприятнейшего похмелья, для неё была ни о чём.       Тем не менее, в стрессовых ситуациях — а именно взбесившаяся на ровном месте жёнушка, способная призвать половину скандинавского ада мановением руки! — Кларион туго соображал, что было ему совершенно не на руку. Поэтому он понятия не имел, к чему клонит Константин.       — Я… я не понимаю…       Беспомощный лепет Витчбоя Эшли жёстко и молча обрубила, швырнув на кофейный столик перед ним странную штуку, которую он не сразу признал, а сама без единого слова присела в соседнее кресло, продолжая буравить парня острым испепеляющим взглядом. Когда же Блик осознал, что произошло, то готов был со страху сбежать на другой конец вселенной, однако вовремя взял себя в руки — только ошеломлённо откинулся на спинку кресла и хрипло выдохнул:       — Невозможно…       — Как видишь, возможно, — ухмыльнулась Эшли нарочито убийственно-спокойным тоном, хотя, Кларион мог поклясться Тиклом, она в ярости из-за случившегося. Но тщательно подавляет желание задушить мужа его же атласным чёрным галстуком, и он даже отчасти завидовал её хладнокровию и выдержке. — Учти, надумаешь бежать в другой конец мультивселенных, я всё расскажу родителям. Уверена, мой отец будет очень счастлив новости, что станет дедушкой, а ещё узнать, что отец его внука удачно слинял ещё до его рождения.       Ведьмак глухо сглотнул, хотя в глотке, словно опухоль, застрял ком страха и растерянности. Он побелел, как полотно, в полной мере осознав, что с ним сделает Джон, узнай он о случившемся, и даже границы жизни и смерти не помешают ему прикончить «любимого» зятя. Откровенно говоря, он готов был провалиться сквозь землю со стыда из-за случившегося.       — С чего ты взяла, что я надумал бежать? — обессиленно выдохнул он, затравленно смотря, как безумный, перед собой, на что Эшли пожала острыми плечами:       — По твоей наглой морде вижу. И да, хоть я и любитель шуток, но сегодня не первое апреля, чтобы так шутить, поэтому, предупреждаю сразу: я действительно беременна.       — Кто-нибудь ещё знает?       — Я говорила с Зи, когда обо всём догадалась, — Эшли отвела потяжелевший взгляд, нервно кусая губы. Кларион внезапно осознал: она пытается за яростью скрыть страх. Только чего она боится? Что он её бросит в таком положении? Или той неизвестности, которая разверзлась перед ними?       Также он понял, почему она в первую очередь побежала к Затанне — она была подругой её отца, тем не менее, всегда и во всём поддерживала Эш, зачастую заменяя ей мать и становясь близкой старшей подругой.       — Так вот почему она весь день мечет в меня молнии, — мрачно буркнул он, на что полубогиня задумчиво приподняла тонкую бровь, — Да взглядом, взглядом! Но, знаешь, это жутковатое зрелище.       — Жутковатое зрелище? — Эшли, как ужаленная, подскочила с места, нервно сжимая кулаки, будто хотела как следует отдубасить Клариона. — Это ты называешь жутковатым зрелищем?! Теперь из-за того, что кое-кто не любит пользоваться простой, мать её, резинкой, и мне приходилось травиться противозачаточными таблетками, которые на сей раз неудачно подвели, я теперь ношу твоего ребёнка, Блик, Сурт бы тебя побрал!       Он нашароханно вжался в кресло, словно тщетно пытался и надеялся стать меньше, но буря негодования, которую Эш копила долго и упорно, определённо его не минует. Полубогиня нервно мерила, невзирая на усилившуюся хромоту в левой ноге, семимильными шагами гостиную, в свете от огня камина её тень на стене казалась в разы больше и ужасней.       Внезапно Константин замерла посередине комнаты, прижав ладони к лицу — пыталась успокоиться. Только сейчас Кларион заметил, как она мелко-мелко дрожит, из последних сил сдерживая остатками самообладания нарастающую истерику.       — Может, миры и выдержали пиздец в моём лице, — размеренно, более-менее успокоившись, произнесла Константин, отнимая руки от снова беспристрастного, но уставшего и измученного лица, — Но этот ребёнок послужит катастрофой большего масштаба.       Кларион фактически ловит её, когда от усталости у Эшли подкашиваются ноги, и она обессиленно оседает; ловит и снова усаживает в кресло, куда полубогиня камнем падает — ужасно бледная и замученная. Он крепко, до боли, сжимает холодную ладонь в своей, садясь перед ней на корточки.       — Ты хотя бы знаешь, что меня ждёт? — по щекам девушки молча текут слёзы страха и отчаяния, после чего она прикрывает глаза в бессильной надежде, что сейчас проснётся от этого жуткого кошмара. Она боялась. Боялась до смерти.       Как и сам Кларион.       — Нет, — честно признался он дрогнувшим голосом.       Кларион происходил из далёкого параллельного мира Лимбо-Тауна и был не совсем человеком, хоть и выглядел, как смертный, за исключением неестественно-синей кожи, которую он умел скрывать при помощи магии иллюзий. В его мире магию боготворили, она текла по венам вместо крови каждого жителя Лимбо-Тауна, заменяла горожанам религию. Но также там фанатично, люто ненавидели всё, что так или иначе связано с миром людей — Клариона едва не сожгли на костре за ересь, когда он вернулся из этого мира, чтобы предупредить своих о надвигающейся опасности.       Поэтому покинул родной дом, как бы ни любил мать и старшую сестру, — потому что находил людей удивительными существами. И потому что нашёл здесь смысл своей жизни, то, ради чего он каждое утро просыпается, и это «что-то» каждое утро сладко спит у него под боком — Эшли. Их любовь помогла Клариону понять, что на самом деле важно.       Поэтому если, упасите боги, в Лимбо-Тауне узнают о том, что Эшли носит ребёнка от подобного им, их обоих казнят на костре. Случай такой беременности единичный и вряд ли когда-то бывал из-за убеждений народа Клариона.       Но и в обычную больницу им пусть закрыт — если их ребёнок унаследует внешность отца, люди не поймут, да и лишний раз светиться в обществе, когда магия того и гляди раскроет себя перед смертными, категорически опасно.       Просить кого-либо из Лимбо-Тауна принять роды тоже рискованно — старейшины города могли заподозрить неладное и выйти на след его новой семьи. Хотя его мать и Бэла вряд ли отказали бы им в помощи, тем более, Эшли тоже не совсем человек и живёт магией.       Он понятия не имел, что им делать и как быть — не знал и боялся, чем данное обстоятельство обернётся для них и переживёт ли Эшли беременность и последующие роды, учитывая адскую смесь кровей. Но точно знал одно.       Витчбой присел на подлокотник кресла и крепко приобнял жену за плечи, поцеловав в макушку и с особой враждебностью и злостью прошипев:       — Но я клянусь, что не позволю никому причинить вам вреда — ни тебе, ни нашей дочери.       Ведьмак готов был до последнего вздоха, до последней капли крови, до рваных ран, до выбитых зубов защищать то, что ему дорого — его новая семья, навсегда занявшая всё место в его чёрством сердце. Он попросту не простит себе, если с Эшли что-нибудь случится.       — Откуда ты знаешь? — растерянно уставилась на мужа полубогиня, на что тот вяло улыбнулся, пожав плечами:       — Интуиция, — Витчбой снова прижал к себе обессилевшую девушку. — Мы справимся. Пока ещё понятия не имею, как, но мы что-нибудь придумаем обязательно. Обещаю, с тобой всё будет хорошо…       У него появился ещё один смысл жизни, произошедший из основного. Он действительно, пока не в курсе, что им делать и как быть — безопасно ли для Эшли оставлять этого ребёнка… но они оба готовы были рискнуть.       Пусть даже ради собственного счастья им и придётся противостоять целым мирам.