***
— Серьезно? — Что? — хнычет Чимин, — Это последняя неделя. Намджун вскидывает руки в примирительном жесте, и Чимин продолжает разрисовывать руку сердечками до тех пор, пока не остается свободного места. Чимин выбирается, чтобы отметить окончание экзаменов, но он никак не может перестать думать о своем милом маленьком соулмейте, который все еще страдает. — Вы такие отвратительные, — говорит Юнги, приближаясь к столу с двумя кружками пива. Они с Хосоком садятся, и Чимин указывает на крошечные сердечки, красующиеся на их щеках. — Сказал ты. Юнги смотрит в замешательстве, но с каждой секундой его глаза расширяются все больше, и он поворачивается к Хосоку. — Неужели? — Они мне нравятся! — Вы все отвратительные. С головы до пят, — говорит Намджун. Чимин не обращает на него внимания: взгляд устремлен на маленькое «спасибо», появляющееся на тыльной стороне его ладони. Он улыбается и пишет рядом: «удачи!». Можете сказать, что он предвзят, но Чимин уверен, что у него самый милый соулмейт на планете. Ему все равно, что скажут его друзья, у него по всем углам распиханы маркеры и ручки; потому что он не хочет, чтобы его соулмейт слишком долго ждал ответа, потому что он сам не выдержит ожидания. Чимину не важно, как слащаво и сентиментально это выглядит. Если понадобится, он будет ходить с надписями по всему телу, только чтобы его соулмейт знал, что его любят. И что он тоже любим. Чимин считает, что его соулмейт очарователен. Он всегда пишет небольшие напоминания на своей руке, вроде: «заявление в собрание общества почета подается до 7 марта», «начни свой проект, пока не стал сожалеть»! И «купи новое белье или постирай». Чимину нравится отвечать на все это, писать такие вещи, как «поздравляю с вступлением в общество почета!», «удачи» или же «отвратно. Постирай его, пожалуйста». Он даже сам пишет напоминания для своего соулмейта, если тот о чем-то забыл. Бывают и такие моменты, прямо как сейчас, когда эта маленькая, странная связь между ними, разливается теплом во всем теле и дарит комфорт. Иметь кого-то, на кого всегда можно положиться, иметь кого-то, кто всегда будет поддержкой — это то, что Чимин так ценит. Это предназначение соулмейтов. — Эй, — говорит Намджун и щелкает Чимина по лбу, — прекращай сексемэситься со своим парнем и отпразднуй уже вместе с нами. — Мы не сексемэсимся, — ворчит Чимин. (Но он должен признать, что это неплохая идея)***
Сейчас десять утра, у Чонгука последний экзамен и один час сна. Он просто благодарен за то, что это конец. Чонгук официально мертв, во всех смыслах этого слова. Его мозг все еще плавится. Скорее всего, сейчас он напоминает суп. Он направляется в кофейню, потому что действительно не уверен, что сможет дойти до квартиры без мысли вздремнуть на скамеечке, под деревом или где-нибудь еще. Он мог бы даже вернуться в библиотеку и прилечь на диван. В конце концов, там все еще лежит его одеяло, но Чонгук просто хочет купить что-нибудь теплое и что-нибудь поесть, а потом завалиться в кровать и проспать десять лет. Он делает заказ, когда чувствует покалывание на своей руке. Он готов поспорить, что его соулмейт только проснулся. Хотел бы Гук посмотреть на это чудо, завернутое в одеяло и сонно тянущееся к ручке, только потому что Чонгук — первое, о чем думает его вторая половинка, проснувшись. Несмотря на сонливость, окутавшую все его тело, Чон улыбается, когда смотрит на свою руку. «Как все прошло?» Ручка! Ручка. Ему нужна ручка. — Я могу одолжить это? — Чонгук спрашивает бариста, как только расплачивается и получает чек. Она отрывает свой взгляд от стаканчика, который подписывала. Кофейный стаканчик Чонгука тоже ожидает своей очереди на стойке рядом с бариста. Она протягивает ему маркер, и Гук благодарит ее, прежде чем уйти на поиски свободного места. Он забывает, что он всего лишь одолжил маркер и не должен забирать его надолго. А еще он забывает, что у него с собой рюкзак, полный ручек, маркеров и фломастеров. Его глупое воровство ручки — последнее, о чем он сейчас думает, его взгляд сосредоточен на руке, на которой появляется поздравительный дракон. Он вырисовывается на его предплечье, а хвост огибает локоть. Сердце Чонгука пропускает удар. Его соулмейт, несомненно, самый прекрасный и замечательный. Он солнце для Чонгука, под лучами которого он цветет от счастья. Они продолжают болтать даже после того, как Чонгук получает свой кофе, он пока не собирается возвращать маркер и уходить. К тому же, он не может делать несколько вещей одновременно, идти и при этом переписываться — у него просто не получится, не говоря уже о том, чтобы еще и кофе держать. А если учесть, что он еще и засыпает на ходу… Чонгук рисовал несколько «Zzz» на правой руке (выходило плохо, но стоит добавить, что у него просто закончилось место на левой руке), когда услышал смех. Этого мягкого, сладкого звука было достаточно, чтобы спустить Чонгука на землю. В этот момент он отрывает свой взгляд, и видит его.***
Чимин просыпается довольно рано. Прошлой ночью они отмечали окончание экзаменов.Он не напивался до состояния нестояния, но все равно чувствовал какую-то нервозность, как если бы вливал в себя алкоголь литрами. Странное ощущение. Будто он проспал или забыл о встрече, но Чимин уверен, что сегодня он полностью свободен. Это чувство подняло его бренное тело в десять утра, заставило принять душ, одеться и припрятать маркер в карман. Он напишет чуть позже, когда будет уверен, что его соулмейт сдал все экзамены. Как-то странновато вставать так рано в свой первый свободный от тестов и всяких заданий день, но Чимин думает, что так даже лучше. Он выспался и чувствует легкость, так что считает, что просто обязан разбудить своего соседа, у которого явный отходняк, и сообщить эту прекрасную новость. — Перестань прыгать на моей кровати, молю, — стонет Намджун, представляя собой огромный комок из одеял. – Ну сходи за кофе вместе со мно-о-о-ой, — ноет Чимин, — я заплачу. После многочисленных прыжков и обещаний купить выпечку, Намджун встает. Чимин нетерпеливо меряет квартиру шагами, а его мысли постоянно возвращаются к маркеру. Руки так и чешутся написать «привет». Но на часах только 9.30. Все еще не время. Когда Намджун, наконец, готов, Чимин пулей вылетает из квартиры. Джун плетется за ним, ворча что-то о том, что сейчас слишком рано, и, серьезно, какого ты такой счастливый вообще. — Ты такой сварливый только потому, что тебе не дали проспать целый день, — констатирует Чимин, попутно проверяя время. Он улыбается. Десять утра. Маркер наконец оказывается у него в руках. — Ах, так вот оно что, — говорит Намджун, глядя на Чимина, который уже разрисовывает свою кожу, — Он наконец свободен, так? Теперь вы можете сексемэситься ночами напролет. — Знаешь, а ведь это отличная идея. — Знаю, — говорит Наджун, — я так делал. Чимин чертыхается, он чуть не испортил своего прекрасного дракона. Но ему удается исправить свой косяк, нарисовав очень длинный хвост вокруг локтя. «Как чувствуешь себя?» — Чимин пишет это на тыльной стороне ладони, когда они заходят в кофейню. Он наблюдает, как на его ладони быстро появляются несколько «Zzz». Он уже готовится писать на правой руке, потому как на левой уже просто нет места, как на его коже начинают вырисовываться новые «Zzz». Это заставляет его смеяться, буквы растягиваются и покрывают всю руку. — Что? — спрашивает слегка испуганный Намджун. Чимин качает головой, нежно улыбаясь, когда поток «Zzz», наконец, останавливается. Его соулмейт, скорее всего, просто устал. Интересно, он вообще смог поспать хоть немного? — Ой. Чимин подпрыгивает. Его взгляд устремляется вверх. — Ой, — повторяет он. Перед ним стоит парень. Они примерно одного возраста. Он точно студент: с плеча свисает рюкзак, в руке кофе, одет в треникии выглядит так, будто спал всего минут 30, так и те в библиотеке. Вся правая рука исписана в «Zzz». Когда Чимин переводит взгляд на левую руку, то видит точно такого же дракона, как и у него. — Ой, — говорит Наджун, стоящий рядом, — ну наконец-то.***
Чонгук просыпается от удара по лбу. — Ау. — Доброе утро, — Чимин плюхается на бедра Чонгука и обнимает его за талию. Гук не открывает глаза. Вместо этого он вытаскивает свои руки откуда-то из недр подушек, скользит ими по телу Чимина до тех пор, пока не чувствует под ними его бедра. Он сжимает их. — Утро, — бормочет Чонгук. Он уже думает о том, чтобы затащить Чимина с собой на диван и проваляться так весь день, но его останавливает странное ощущение на лбу. Какая-то синяя записка закрывает ему глаза. Он сонно тянется к ней, чтобы отклеить и увидеть, что собеседование на стажировку назначено на завтра. — Ты не записал это, — говорит Чимин, указывая на ладонь Чонгука. — Забыл, — пробубнил Гук, — смылось, когда я мыл посуду. — Глупо, — Чимин усмехается. Он берет записку и кладет ее на грудь Чонгука, слегка наклоняясь, чтобы подарить ему сладкий и нежный поцелуй. Поцелуи Чимина — лучшая часть утра. Он солнце для Чонгука. Солнце, которое пускает дрожь по телу и заставляет биться сердце чаще. Чон все еще не может поверить в то, что Чимин не разочаровался, увидев его, сонного и слегка бредящего, размахивающего своими руками, как бы говоря «я, это я, твоя пара!»И вместо того, чтобы отправить его в душ и хотя бы немного вздремнуть (что Чимин, вероятно, и должен был сделать), он провожает Чонгука до дома и укладывает в постель, а потом, вроде как, засиживается, потому что они не могут перестать болтать, пока Гук, наконец, не засыпает, уткнувшись носом в его плечо. Чимин такой милый во сне. Он маленький и мягкий, ему нравится повисать на Чонгуке, словно коала, он постоянно прячет свои холодные ноги между его икрами, но все потрясающе, потому Чонгук ходячий обогреватель. Они идеально подходят друг другу, словно детали одного механизма. И это так. Это должно быть так. Чонгук не думает, что кто-то еще сможет дарить ему такие поцелуи, не думает, что чьи-то губы будут так идеально подходить его собственным. Он уверен, что их связь сияет на небе, подобно звездам, или, возможно, солнечным лучам, чтобы весь мир увидел, что Чимин — свет Чонгука. Он притягивает Чимина ближе, и они продолжают лениво целоваться. Они переворачиваются, пока Чимин не начинает кряхтеть, зажатый между Чонгуком и диваном. – Чонгуки-и-и-и, — ноет Чимин, — тебе нужно встать и подготовиться к собеседованию. — Это можно сделать и завтра. Чимин вздыхает сквозь поцелуи, не в силах долго сопротивляться. — Хорошо, — говорит он, и их губы снова встречаются, — но ты опять можешь забыть. На самом деле, Чонгуку плевать. Он слишком долго рисовал на своей коже, ожидая таких моментов, и он их не упустит.