Не из плоти и крови

У нас свой взгляд на мир

      — Юнги! — позвал детский голосок, — Юнги! — голосок незначительно сместился в другую сторону.       Андроид вычислял, с какой стороны доносился звук, чтобы двигаться в соответствующую сторону. Он тщательно выбирал траекторию пути, проходя мимо различных картин, которыми были увешаны стены почти в каждом интервале между дверьми, цветов, поставленных в стилизованные под античность и средневековье вазы, поддерживать сохранность которых являлось обязанностью других андроидов, и дверей. Постепенно все отчётливее слышались торопливые шаги, заглушаемые коврами и усиливаемые половицами. Свернув в другой коридор, андроид нашёл зовущую его Хванчи. Девочка покраснела от спешки, часто дышала, глаза же оставались спокойными.       — Юнги… Почему ты опаздываешь? Мама сказала тебя позвать.       — Но ведь сейчас не обеденное время.       — Разве? — она недоумевала и надула свои губы. — Мы уже садимся…       — В алгоритме точно прописано обеденное время вашей семьи, согласно ему я всегда прихожу. Я не могу опаздывать, следовательно, вы начали раньше положенного, так?       — Ясно, — девочка утихла на несколько секунд, потеряв аргументы, если те имелись вообще. — Но тебе всё равно лучше поспешить, Юнги. Ты же знаешь, мама не может начать без твоей музыки.       — Музыка не является моей, — следуя за Хванчи и поддерживая её скорость, говорил андроид, — я только воспроивожу когда-либо сыгранные произведения. В нашем случае, обычно относящиеся к классическим.       — Не будь таким скромным, Юнги, у тебя прекрасный талант, — возмутилась она, развернувшись и остановившись. Её по каким-то причинам не устраивал честный, логичный и истинный ответ, который она, возможно, не хотела воспринимать. Типично для людей. Их характеры противоречивы и не демонстрируют идеальности в суждениях и оценке информации.       — Повторение — это не талант.       — Я так не думаю, —Хванчи продолжила идти вперёд, но несколько иначе. По многим мелочам можно было сделать вывод, что Хванчи изменилась в настроении. Ответы снова не те, которые она хотела.       — А что тогда является талантом, по твоему мнению?       Сразу девочка ответ не дала, но заинтересовалась, чтобы начать размышлять.       — Я считаю, что это то, что делает людей счастливыми. Они видят, что у тебя на душе, они видят, как ты стараешься и любишь то, что делаешь.       — Но у меня нет души, — холодно закончил разговор Юнги. — И я не человек.       После этого шаги Хванчи стали резче и чуть быстрее, складки на её нежно-голубом платье перемещались с одного места на другое, в такт движениям, волосы подпрыгивали. Выйдя к лестнице, она уверенно спускалась без помощи Юнги, как обычно это происходило. Андроид заметил изменения в её поведении, но не понимал причины, поэтому решил спросить напрямую:       — Хванчи, что-то произошло?       — Нет.       Однако голос не совпадал с содержанием, и весь остальной путь они шли молча. Юнги не в первый раз зафиксировал тот факт, что Хванчи отрицает фундаментальные утверждения и сам он продолжает ей доносить очевидное. Попытки могут показаться бесполезными, но Юнги знал, что постоянство способно на многое, и рано или поздно Хванчи перестанет сопротивляться.       — Мама, мы пришли, — сказала она и на мгновение нерадостно глянула на Юнги.       — Хорошо. Наконец-то мы можем садиться. Юнги, пожалуйста, — госпожа Мин протянула руку в сторону белого фортепиано, расположенного в стороне на небольшой возвышенности.       — Госпожа Мин, почему сегодня вы решили обедать раньше положенного?       — Просто так, Юнги. Пожалуйста, — повторила она строже. Затем добавила мужу, господину Мин: — Заметь, внимательный. Я всегда об этом тебе говорю.       — Слишком внимательный. Этим мне он не нравится.       — Он андроид.       — Другие занимаются уборкой. Для них это — необходимость. А этот всего лишь пародирует музыкантов.       — Дорогой, он и есть музыкант.       — Машина не может создавать искусство.       Господин Мин закончил разговор и принялся трапезничать. Юнги заиграл на фортепиано. Мелодии Шопена стали сопровождать семейный обед, аккомпанимируя простым разговорам, которых андроид не слушал и не запоминал, сосредоточившись на тональностях и длительностях нот, алгоритмом шагающих в его программе интерпретации. Его задача была просто быть фоновым присутствием, как сама музыка и есть. Мелькать, но не маячить, существовать, но не мешать, рассказывать, но не уговаривать.       Идеально ровная осанка, пальцы чётко выполняли инстукции без единой фальши. Композиция сменилась на заводной вальс, становившийся спокойнее ближе к концу пьесы. Юнги было нетрудно. Он не чувствовал времени или усталости.       Хванчи поглядывала на Юнги, когда не говорила с родителями, и он это заметил, ожидая каких-либо комментариев. Хванчи молчала. Андроид продолжал играть до самого конца обеда.       Члены семьи разошлись по разным комнатам. Юнги закончил свою работу и отправился в комнату, предназначенную специально для него, проходя мимо андроидов-уборщиков, которые прибирали стол и относили посуду с остатками еды на кухню. Они не разговаривали между собой. Отлаженная система, позволяющая выполнять задачу без обмена вербальными сигналами. Всего у семьи Мин было около полутора десятка андроидов. Они полностью заменили обычных людей. К тому же, как выразился господин Мин, андроидам не нужно платить зарплату, а это, в свою очередь, выгодно.       Юнги стоял в своей комнате, площадь которой ограничивалась двумя целыми и шестью десятыми квадратными метрами без источников освещения. Андроид находился в спящем режиме, пока его не побеспокоили. Открыв дверь, он увидел Хванчи. Она приказала идти за ней и больше не произнесла ни слова. Юнги послушно двигался вслед, не зная, чего от него хотят.       В итоге он снова оказался в столовой. Возле фортепиано стояла госпожа Мин, оглядывающая вошедших. Хванчи доложила о прибытии, госпожа Мин похвалила её и попросила андроида подойти ближе.       — Юнги, сегодня мы попытаемся сделать кое-что новое. Я хочу, чтобы ты снова сел играть.       — Принято.       Андроид сел за фортепиано. Семь октав, расположенных в порядке возрастания тональности, ровный ряд белых клавиш, чередующихся с чёрными — полутонами.       — Что вы желаете услышать?       Юнги оглянулся: госпожа Мин подошла чуть ближе, Хванчи наблюдала чуть издали.       — Что-нибудь новенькое.       — Чайковский? Букстехуде?       — Нет, Юнги. Я хочу, чтобы ты сыграл то, что никто никогда не играл. Я хочу, чтобы ты начал творить.       Хванчи не отводила взгляд.       — Госпожа Мин, я не способен на творчество. Я андроид.       — Юнги, — продолжала она так же спокойно, — что такое творчество?       — Творчество — это процесс деятельности, создающий качественно новые материалы и духовные ценности или итог создания объективно нового.       — Люди каждый день создают новые творения искусства, но как они это делают? Соединяют различные элементы других произведений, изменяя какие-то мелочи и дополняя их взятым из других источников. Постепенно всё более более изменяя основу, люди создают новое.       Пауза.       — Вы желаете, чтобы я подобным образом создал музыку?       — Да, Юнги, я хочу. Пожалуйста, принимайся за работу.       Андроид повернулся к фортепиано, но не поднял рук. Он не играл. Кружочек у виска сменил цвет на жёлтый, свидетельствующий об активной деятельности внутри программы. Требовалось выбрать основу, от которой он будет отталкиваться, которую будет видоизменять, однако этого ему не удавалось. Отсутствовал критерий выбора. Юнги озвучил проблему.       — Ты действительно не можешь выбрать?       — Нет.       — Хм… Попробуй выбрать то произведение, которое тебе больше всего нравится.       — Я не способен на чувства, поэтому не могу выбрать то, что мне «больше всего нравится».       — Понятно, — подытожила госпожа Мин. Она озадачилась. Вскоре произнесла: — Давай начнём с "К Элизе". Сможешь что-нибудь сделать с этим?       — Я попробую.       Снова жёлтый кружок. Процесс изменения структуры занял некоторое время, но, по сравнению с тем, сколько бы этим занимался человек, Юнги справился очень быстро. Пальцы зашагали по клавишам, которые отзывались знакомым звучанием, но было в этом что-то новое. "К Элизе" оставалась хорошо узнаваемой. Когда Юнги закончил, госпожа Мин надолго задумалась, вероятно, оценивая его работу.       — Что скажешь, Хванчи?       — Мне не нравится. Это всё та же музыка.       — Соглашусь. — Госпожа Мин повернулась к андроиду. — Изменения были, но их оказалось недостаточно. Попробуй заново.       Юнги создал новую версию пьесы, но та вновь не получила одобрения. Спустя одиннадцать попыток госпожа Мин сказала:       — На сегодня достаточно. Мы продвинулись недалеко. Не то чтобы я ожидала моментального прогресса, но рада, что мы сделали первый шаг. Юнги. Следующее занятие послезавтра в это же время.       — Принято.       Немного погодя, она добавила:       — И не рассказывай мужу о том, чем мы занимаемся. Никаких намёков.       — Принято.       Госпожа Мин отпустила андроида. Хванчи не попрощалась, оставшись с мамой.       Спустя восемнадцать минут, как Юнги зашёл в свою комнату, снаружи послышались шаги, которые топтались на месте, смещаясь то туда, то сюда. Человек, если он решил зайти и обратиться к нему, был нерешителен и волновался. Вероятность того, что это могла быть Хванчи, составляла семьдесят пять процентов.       Дверь открыла Хванчи. Говорить она начала не сразу:       — Мама просила передать… что ты, —она отвела взгляд, — что ты будешь учить меня играть.       — Принято.       — Всё. Да.       — До вечера.       — До вечера, Юнги.       Она неспеша вышла, колеблясь перед закрытием двери.