daughter — landfill
Момент в голове Чимин зациклен, как вайн или заевшая пластинка. Персиковые занавески легко колышутся на ветру, в их комнате — окно нараспашку, она собиралась прикрыть его, когда вернётся из кухни. По всему дому пахнет выпечкой и карамелью, кто-то из них (Чжихё) пролил сироп в гостиной, а кто-то второй (Чимин) разбила полупустую бутылку об стену. Она уже не помнит, почему именно разозлилась — то ли потому что они покупают уже третий сироп за месяц, то ли потому что ковёр только из химчистки, то ли просто не выносит столько сладкого запаха вокруг. Но чётко в голове — она уходила попить на кухню. Чжихё тоже попросила принести стакан для неё: «со льдом, если можно». Персиковые занавески колышутся на ветру, очень похожи на пышных медуз, содранных с интернетовских картинок. Может только не жалят так сильно. Чимин ещё тогда подумала — ими, наверное, очень легко было бы кого-то задушить (Чжихё).«Что бы подумала Чжихё?»
У неё в руках целый кувшин с водой: ледяной, только из-под крана, а большие куски льда плавают на поверхности. Стекло сразу же запотевает, маленькие капли копятся по краям и быстро стекают вниз. Пара ударяется о её ступню, совсем рядом с татуировкой летучей мыши и тыквы — била на один из Хэллоуинов в позапрошлой жизни (пять с половиной лет назад, ещё в Австралии). Она сдувает чёлку на бок, но та тут же скатывается обратно. Чимин закатывает глаза и переступает порог комнаты. Чжихё лежит на своей половине кровати — одеяло зажато между ног, а глаза плотно зажмурены. Чимин видит, как вздрагивают чужие плечи, когда она заходит в комнату — половицы под ней неприятно скрипят и заглушают стрёкот насекомых за окном. Она крепче сжимает зубы, ладонь скользит по холодному стеклу. Несколько капель снова ударяются об её ноги. В доме воняет выпечкой и карамелью — запах такой сладкий и липкий, что как будто остаётся в носу навсегда. Солнце за окном клонится к закату, небо заливает желто-розовый океан. Чимин знает — такие яркие бывают только летом и никогда зимой. Она несколько раз хлопает глазами, пытаясь рассмотреть скользящую за окном стрекозу, но у неё не получается; делает ещё несколько — ровно четыре с половиной, на самом деле — шагов в сторону половины кровати Чжихё, смотрит на неё в упор. Она под чужим взглядом как будто становится ещё меньше, её плечи напряжены, а глаза зажмурены. Чимин выливает кувшин с водой ей на голову: ледышки ударяются об её макушку и скатываются на пол. Чжихё распахивает глаза, подскакивает на ноги и ошарашено смотрит на неё. Персиковые занавески колышутся на ветру в их комнате. Этот момент зациклен у неё в голове; совсем как вайн или неисправность в видео. Она уже не живёт в той квартире полгода, но ей кажется, что восстановить её по памяти — плёвое дело, как будто она бывает там каждый день. Ей иногда кажется, что возможно она и заперлась где-то там — далеко в прошлом, может быть даже не в загадочной «Тойкомнате», а где-то совсем рано. Чимин смотрит в зеркало, глаза в глаза своему отражению. Она говорит себе: — С каждым днём будет легче. И брызжет средством для мытья стёкол — в ванной на зеркале слишком много брызг от зубной щётки.