Большой Дом, Лагерь Полукровок
В относительно небольшой комнате за столом для пинг-понга расположилась группа подростков. Дверь открылась, в помещение вошел кентавр. Полубоги оторвались от своих дел, чтобы Хирон мог начать свою речь: — Приветствую Вас, герои. Я вижу, что все на месте. Если никто не возрождает, давайте начнем. Недавняя война с Матерью Землей не прошла бесследно. Сегодня мы собрались здесь, дабы обсудить различные проблемы, которые принесло сражение с Геей, — Ребята вздрогнули, когда их учитель произнес имя богини, но продолжил, будто и не заметил этого, обращаясь к сыну Гефеста: — Лео, доложи, в каком состоянии находятся сооружения. После этой "мини речи" Пелагея перестала слушать, кто и что говорил. Она просто углубилась в воспонинания, не желая вспоминать прошедший год. Девушка сложила руки на столе, замкнув их в замок, и вертя в них какое-то черное кольцо с греческим узором. Все вокруг словно растворилось, исчезло. Не было ничего, кроме ее мыслей. Некогда веселая дочка Посейдона. Раньше она была такой радостной, всегда смеялась и могла приободрить. Теперь же все изменилось. Джексон проводит как можно больше времени в домике, ни с кем не общается. Некоторые даже говорили, что ее снова подменили. Но дело было не в этом. В ней словно что-то сломалось. В глазах Пэгги потух огонёк, который давал всем надежду и веру в лучшее, появилась болезненная худоба. Наверное, ее и вправду подменили. Там. В Тартаре. Полубоги один за другим обращали свои взоры к дочери Повелителя океанов. А может даже и не к ней. К воде, которая невесть откуда взялась и кружилась в нескольких сантиметрах от рук хозяйки, что не замечала происходящего, лишь смотрела настранное кольцо в руках. Когда же в этом водовороте начали появляться разные картинки и образы, на Пелагею обратили внимание все. — Что за...? — Стоулы явно не понимали происходящего, впрочем, как и остальные присутствующие в этой комнате. Все события отображались в воде от первого лица. Сейчас там можно было разглядеть фурию, несущуюся прямо на "зрителя". Крик 12-тилетней девочки: "Это же просто ручка!". Момент — ручка превращается в знакомый всем меч, что пронзает фурию, и та рассыпается золотой пылью. Анаклузмос. — Невероятно...— шепот Хирона отвлек сына Афины от незапланированного "представления". — Это ее воспонинания, да? — дождавшись кивка своего наставника, Чейз повернул голову обратно. Тем временем главы домиков могли увидеть, Минотавра, несущегося на них, миссис Джексон, растворившуюся в облаке золотистой пыли, умирающего монстра, из груди которого торчал его же рог. Мойры, Медуза-горгона, Подземное царство, Люк со скорпионом — все самые неприятные воспонинания, которые хотелось забыть, появлялись там. Церцея, смерть Бьянки, небо, которое Пэгг держала на плечах, Лабиринт, остров Калипсо, гибель Беккендорфа, Манхеттен. Картинки сменялись так быстро, что наблюдающие толком не могли понять, какое событие они только что увидели. Но этот неразборчивый поток видений замедлился. Полбоги будто стояли на Холме около дерева Талии, солнце давно скрылось за горизонтом. Вот только тогда и там были не они, а Пелагея, и не перед ними стоял грозный черноволосый мужчина с кроваво-красными глазами. — Зачем ты пришел? — обратилась к незнакомцу дочь Посейдона. — А как ты думаешь, полукровка? — голос неизвестного был груб, что весьма соответствевало его внешности. — Я не думаю. Кажется, так, вы, боги, про меня говорите? — мужчина усмехнулся, а девушка продолжила: — От бога Бездны можно ожидать всего. Не так ли, Тартар? — последнее слово Джексон произнесла с нажимом. — Наверное, ты права, но я пришел с определенной целью, и ожидать от меня чего-то другого - ненужная трата времени и сил, — бог глубоко вздохнул. — И какова твоя цель на этот раз? — Жители Лагеря, — произнёс Тартар, как само разумеющееся. — Тогда зачем позвал меня? Мог бы просто перерезать мне глотку, как и всем остальным. Тебе что-то нужно. И это что-то не может дать никто другой. Что же это? Бог обошел девушку, подойдя к ней со спины, приближаясь к ее уху, и шепча: — Мне нужна ты. — Я? Мои душа и тело взамен на всех жителей Лагеря?— Тартар кивнул,— Ну хорошо, предположим, что я согласилась. Что в этом случае будет с полукровками? — Пелагея сделала шаг вперёд и развернулась лицом к собеседнику. — Они останутся в живых. А ты, предположим конечно, станешь моей женой. — А если я откажусь? — Мои слуги будут разрывать их на мелкие кусочки, пока ты, стоя посреди бойни, смотришь на это не в силах пошевелиться и помочь своим друзьям. Джексон молчала, думала. Всё-таки от ее решения зависят жизнь сотен полукровок и ее дальнейшее будущее. Но что тут думать? Это же ее друзья! — Я согласна. Но все же прошу тебя об одном, — бог с интересом посмотрел на юную полубогиню, — Мне нужна отсрочка. — Что? — Отсрочка. Ты что, не разу фильмы не смотрел? Каждый злодей дает главному герою какой-либо срок, на выполнение того или иного действия. — То есть, я - злодей? — Может и нет, но заставляешь других так думать, — Пэгги пожала плечами. — Как скажешь, полукровка, я приду за тобой в день твоего 30-тилетия. Довольна? — Маловато, но да. Так-то лучше. А теперь поклянись на реке Стикс, что не убьешь их,— Джексон кивнула в сторону спящего Лагеря. — Клянусь, что ни я, и никто из моих слуг не нападет на Лагерь Полукровок, пока наше с тобой соглашение имеет силу, — В небе прогремел гром. Теперь клятва в силе, и нарушать ее никто из них не мог, иначе начнется геноцид, и от места, что стало домом для множества полубогов, ничего не останется,— Вот возьми его, — Тартар протянул Пелагее необычное черное кольцо с золотыми греческими узорами,— Пусть оно будет у тебя, как напоминание, чего делать не нужно, — Девушка покорно протянула руку, взяла колечко и натянула его на лагерное ожерелье. — Тогда, встретимся через пятнадцать лет,— Джексон в последний раз ухмыльнулась ему и помахала рукой, после чего бог растворился в вспышке света. Вот Пэгг подходит к ближайшему дереву, опирается об него спиной и сползает вниз по стволу. Ее глаза застилают слезы, а в воздухе повис один единственный вопрос "Что же я наделала?". Сказать, что главы домиков были в шоке — ни сказать ничего. Они только что увидели, как Джексон обменяла себя на их жизни. Но им пришлось отвлечься от этой мысли, потому что сцены в водовороте опять начали меняться. Битва на мосту, ранение сына Афины. Поток воды снова замедлился. На этот раз Пэгг стояла на крыше небоскреба, сзади нее появилась мужская фигура. — Вылечи его, — Девушка обернулась к богу,— Пожалуйста. — Ты как никто другой знаешь, что мне не подвластно ремесло Аполлона. — Да, но меня-то у тебя подлатать получилось. Думаешь я не замечала? — Ее брови взлетели вверх. — Это другое...— Но полукровка не дала ему даже договорить: — Не вижу разницы, что я, что человек, который мне дорог. В чем проблема, Тартар? Хорошо, не хочешь так, попробую по-другому. Ты не даешь Чейзу умереть, а моя отсрочка сокрощается на 3 года. Доволен? — Вполне. С Вами приятно иметь дело, миссис Джексон,— бог поклонился и исчез, как делал и до этого. Картинки вновь закружились, то и дело останавливаясь на моментах, когда Пелагея встречалась с Тартаром: Помощь Олимпийцам в сражении с Тифоном — сокращение срока на 1 год; Поиск пропавшего орла 12-го Легиона — еще год; Поддержание жизни Нико, когда его заперли в том кувшине — 2 года; Путешествие по Тартару — 2 года; Возможность сбежать, при заварушке у Врат Смерти — еще 3 года; Битва с Геей — 1 год. — Но...— начал сын Афины, — У нее осталось всего два года. На момент их соглашения ей было пятнадцать. Прошел один полный год, а ее семнадцатилетние послезавтра. На Чейза сочувствующе посмотрело около двадцати пар глаз, что его только морально добивало. Уже ничего не изменить. Вдруг Джексон вышла из ступора. Увидев небольшой водоворот на столе, она взмахнула рукой, и вся вода вылетела в окно. Девушка тут же вскочила на ноги и хотела было покинуть комнату, как вдруг ее утянули в крепкие объятия. — Зачем...? Зачем ты согласилась? — шептал Алан. — Твоя мать Афина, думаю ты догадаешься, — голос Пэгг никогда еще не казался таким надломленным. — Не стоило продавать свою жизнь взамен на наши. — Еще как стоило. Я лучше сама умру, чем буду жить, зная, что вас нет рядом, и место, которое стало мне домом, больше не существует. А теперь отпусти меня, Воображала. Я должна идти. Юноша разомкнул кольцо рук, в котором держал девушку. Не оборачиваясь, и ничего не говоря, Пелагея вышла из помещения, что погрузилось в полную тишину. *** Новости в Лагере разлетались мгновенно. Уже через пару часов не осталось ни одного полубога, который бы не знал о том, что произошло на собрании. Полукровки хотели поблагодарить спасительницу, но ее никто не мог найти, они обыскали весь Лагерь, но так и не нашли Джексон. Просто не знали, где она могла быть. Но не Нико. Сын Аида прекрасно понимал, что скорей всего Пэгг захочет побыть в одиночестве после событий сегодняшнего дня. Этого вполне было достаточно. Ди Анджело знал все тайные уголки на территории Лагеря, они были очень неприметными, ровно такими, чтобы тебя не нашли. Сейчас Нико шел по лесу, направляясь к одному из таких мест, к небольшому прудику, что спрятан за пушистой кроной деревьев. Ничего не говоря, он сел рядом с "пропавшей" дочерью Посейдона, сидевший на небольшом бережку и поджав колени к груди. Какое-то время подростки находились в тишине, которая нарушалась лишь шелестом листвы и размеренным дыханием парочки. — Они от меня не отвяжутся, да? — голос девушки был хриплым от долгого молчания. — Нет, — подтвердил Нико, — Пока ты не дашь то, чего им хочется. — И что это? — Думаешь я знаю? — опять этот саркастичный тон, — кто разберет нормальных людей? Наверное, они хотят приструнить свою совесть, и для этого им зачем-то нужна ты,— сын Аида поворачивает голову в сторону Джексон и улыбается. Чисто, искренне. "Давно он мне так не улыбался," — мысль проносится в девчачей голове за доли секунды. Несмотря на обнаженный ряд зубов, голос полубога становится чуть ли не умоляющим, — Пэгги, пожалуйста, — прикосновение холодной бледной руки заставляет мурашки бегать по коже, — пойдем. Если не ради них, то хотя бы ради Чейза, Гроувера, меня и всех остальных. Прошу. В последний раз. — И как это у вас всех получается? Всегда находите способы заставить сделать меня то, что я не хочу...— тяжёлый вдох и выдох,— манипуляторы,— бурчит дочь Посейдона себе под нос, поднимаясь с земли. А встав и рапрямив спину, обратилась к давнему другу: — В последний раз, Нико, в последний раз. — Спасибо,— робко шепчет он, следуя ее примеру и покидая их убежище.***
Лагерь вновь наполняется шумом, когда из-за деревьев выходят две знакомые фигуры. День засасывал всех в воронку событий: благодарности, сочувственные взгляды, речь Хирона на ужине, объявление о завтрашнем пиршестве в честь Пелагеи и многое другое. Что ж, это было самое насыщенное восемнадцатое августа за всю историю обоих Лагерей. Но, как свойственно всему на свете, эти сутки подходили в концу. Солнце зашло позже обычного, перед уходом окрасив дома в кровавый цвет. Звезды этой ночью казались ярче, чем когда-либо. Ветер мягко обдувал лицо, лаская и успокаивая. Кругом царствовали тишина и умиротворенность. Ровно то, что было нужно полукровкам, повидавшим много страданий и горя. Половицы небольшого крыльца Домика номер 3 тихо поскрипывали под ногами двух людей, что стояли обнявшись так крепко, будто больше никогда не встретятся. Хм, как жаль, что так и есть. — Не хочу, чтобы ты уходила,— шепнул Алан прямо в макушку девушки. — Думаешь, я горю желанием сбежать от тебя? — задала вопрос Джексон и тут же сама на него ответила, покачав головой:— неа. Но я обещала. А ты прекрасно знаешь, как я отношусь к своим обещаниям. — В том-то и проблема, что знаю. Иногда меня посещает мысль, что лучше бы ты их не выполняла. — Я так не могу. Нельзя бросать слов на ветер. Обещание - это дело чести и достоинства. — И где же ты этому понабралась? — Если скажу, ты же не станешь бить Джейсона?— фыркнула Пэгг. — Только если ты этого не хочешь,— пообещал Чейз, отпуская возлюбленную,— тебе нужно отдохнуть. Все же завтра...— договорить он не смог, так как его грубовато заткнули поцелуем. — Не надо. Не уходи, прошу, хотя бы сегодня. И не ушел. Остался с ней. Они просто пролежали вобнимку до самого рассвета, уснув только к тому времени, когда вставало солнце. Проснувшись чуть раньше Воображалы, Джексон нацепила на себя легкое бирюзовое платье и, схватив Анаклузмос, отправилась к наставнику, который сейчас должен был находиться в Большом Доме. — Доброе утро, Хирон. — Доброе, Пэгг. Ты что-то хотела?— добавил он, увидев нерешительность и вопрос в глазах девушки. — Да, — протянула та, а затем вложила мужчине в руки свой меч,— найди ему достойного хозяина. Чувствую, он мне больше не нужен. Просто... если я заберу его с собой, он будет лежать без дела и собирать пыль. А так у него хотя бы появится шанс проявить себя в бою. Еще раз. — Обещаю, что постараюсь выполнить твою просьбу. Хотя это трудно. Я еще не видел кого-нибудь достойней тебя, дитя. — Спасибо,— Джексон радостно заулыбалась. Впервые за долгое время,— Я, пожалуй, пойду. У меня есть еще не выполненные дела. До встречи! — и выбежала на улицу, пока что не зная, что ее верный меч так и пролежит в главной комнате Большого Дома еще очень долго, ведь достойные герои рождаются не каждое десятилетие. Выполняя какие-то понятные только ей действия, девушка носилась по Лагерю еще весьма продолжительное время, то есть до самого завтрака, где ее ждали поздравления и праздник, который по ее мнению больше походил на похороны, потому что вид у всех был весьма прискорбный. В отличии от нее самой. Дочь Посейдона решила, что свой последний день Рождения проведет весело и в компании любимых людей. — А говорила, что не горишь желанием сбежать от меня,— горячее дыхание Алана опалило ее ухо. — Так и есть. Просто у меня было несколько не законченных дел. Но теперь их нет, так что на весь оставшиеся день я твоя,— оправдывалась Пегги. И этот оставшийся день прошел чудесно. Смех, радость. Все словно забыли о недавнем инциденте. Словно тот факт, что их любимой Джексон больше не будет рядом, и вовсе отсутствовал. Когда Тартар пришел за ней, солнце уже окрасило в красный переливающуюся гладь залива. Когда Тартар пришел за ней, ей было уже 17. Когда Тартар пришел за ней, она просто взяла его за руку, растворившись в тенях. Когда Тартар ушел с ней, Лагерь словно вымер. Когда Тартар ушел с ней, Воображала лишь смахнул одинокую слезинку с щеки, которую никто не заметил. Когда Тартар ушел с ней, все уже понимали, что Пелагея больше не вернется. Когда Тартар ушел с ней, где-то глубоко в душе Пегг уже знала, что будет счастлива, ведь она сможет отыскать счастье, даже будучи замужем за Бездной...