Как кошка с собакой

Этим утром Юнги встаëт необычно. Его никто не пытается раздавить, не спихивает с кровати и не топит в слюнях. Мин спокойно потягивается, ворочаясь в слоях одеял, сдувает выбеленные волосы со лба и разлепляет глаза с доброй улыбкой. Юнги это беспокоит. — Флафф-и? Голос спросонья хрипит, ноги не слушаются, когда парень пытается слезть с кровати, а на руках звенят браслеты. — Флаффи-я! Ты куда подевался? Юнги одëргивает черную футболку, которая больше его, кажется, вдвое, и находит в куче одежды какие-то джинсы. Надевая их, он пытается проснуться и обводит взглядом небольшую комнату, понимая, что ему уже сотню лет как пора убраться. Из-за плотно задëрнутых штор, свет совсем не просачивается в помещение и увидеть что-то кроме огромной кучи хлама невозможно. Юнги осматривает комнату вновь. Тогда причина беспокойства ярко вспыхивает перед глазами, из-за чего сон резко улетучивается из головы. Мин срывается с места, еле успевая запрыгнуть в тапочки, и выбегает из комнаты. — Флафф, чёрт тебя дери! Когда по заполненному студентами коридору несëтся растрëпанный парень, врезаясь во всех подряд, почти никто не удивляется. Юнги живëт в небольшой комнатке на первом этаже общежития, в самом углу, где, вообще-то, никогда не предусматривалась жилая комната. Его любимая и прекрасная тëтя, она же — декан института, помогла только в одном — она договорилась, чтобы его пустили жить бесплатно и с животным. Во всëм остальном связи в институте совсем не помогают, и, как обычному студенту, ему приходится сходить с ума на лекциях и сдавать экзамены. Это самое животное, огромный пёс по кличке Флафф, было для Юнги братом уже многие годы, поэтому приезжать в Сеул учиться без него парень категорически отказался. Флафф был добрым и милым, он постоянно ластился к рукам людей, даже если те пугались его размеров и неправильно понимали его дружелюбный лай. Мин иногда отпускал его гулять по территории кампуса, потому что знал, что пёс всегда сможет найти его и не потеряется, так что Флафф, конечно, стал местной звездой. Ну, а Юнги оказался бонусом, запомнившимся всем, как «тот парень с собакой». Сейчас, выбегая на улицу в одних шлепках, Юнги переводит дыхание, упираясь руками в колени, и успокаивается, замечая серую шерсть любимца меж кустов. Флафф, видимо, решил, что в комнате ему сидеть скучно, а Юнги, видимо, снова не закрыл дверь на ключ. А обычная дверная ручка для умного и высокого пса — не преграда. — Флафф! — на оклик пёс оборачивается и бежит к хозяину, размахивая длинной шерстью. Юнги всегда в такие моменты переполнялся светлыми чувствами к питомцу, тот выглядел особенно преданным, когда бежал, приоткрывая пасть так, будто старался широко улыбнуться человеку, а потом прыгал прямо на хрупкого парня, заставляя его падать на зелëную траву и дëргаться под собачьими попытками поцелуев. — Ну, и куда ты опять ушëл с утра пораньше? Я так переволновался! За пушистыми объятиями перед крыльцом общежития привычно наблюдают проходящие мимо студенты, но Юнги уже очень давно не обращает на них внимания. Когда пёс все-таки успокаивается и укладывает голову на живот хозяину, заставляя того сдавленно выдохнуть, парень раскидывает руки в стороны и всматривается в чистое голубое небо. Зелëная трава щекочет голую кожу на руках и задевает щëки, когда парень расслабленно выдыхает. Юнги любит свой институт, он известен среди жителей города своим похожим на небольшой замок дизайном. Институт являет собой что-то вроде целого учебного городка. Два больших учебных корпуса, общежитие, библиотека и даже столовая — все это находится на одной огороженной территории, усеянной аллеями и с небольшим фонтаном на площадке между корпусами. Уже в следующем году Юнги пора будет защищать диплом и прощаться с вузом, в котором прожил пять счастливых лет, а пока… пока на дворе расцветает теплый май, студенты ещë не сходят с ума из-за грядущей сессии, наслаждаясь приятными деньками спокойствия. На улице прохладно для простой футболки, но теплое животное на груди греет получше забытой толстовки, хоть и стопы в шлепанцах начинают замерзать. Юнги продолжает наблюдать за редкими облаками, плывущими по небу и иногда попадающими в его поле зрения головами прохожих, когда обзор закрывает лохматая голова друга. Намджун выглядит растерянным, склоняясь над парнем в свойственной ему манере, широко раскрывая глаза, скрытые за квадратными очками с толстой чëрной оправой, и открывая рот. Его большая фиолетовая толстовка, потëртые джинсы и большие кроссовки, в сумме с растрëпанными пепельными волосами и стопкой тетрадей, трепетно прижатых к груди, в попытке не растерять, идеально дополняют образ третьекурсника Ким Намджуна, такого милого в своей неуклюжести и странного в своей любви к философии. — Хён? — его голос звучит крайне удивлëнным, и Юнги не сдерживает смешок. — Ты так удивлен? — Ну, знаешь, ты не выходил на связь два дня, сегодня не явился на пары, а теперь просто лежишь на земле, и я… В целом, да, я удивлен. За два года дружбы с Юнги, Намджун уже привык к тому, что тот может просто исчезнуть из жизни на несколько дней, и единственным напоминанием о его существовании где-то в пределах кампуса, будет бегающий по улице Флафф, которого Мин отпускал в свободное плаванье. Особенно часто такие исчезновения старшего случались под конец месяца, когда он ничего не успевал и ему за пару дней нужно было сделать всю работу, которую он упорно игнорировал несколько недель, тогда он закрывался в своей комнате, забывая про сон и еду, но обкладываясь книгами и ноутбуком, чтобы напечатать десяток «никому не нужных», как он считал, статей для «никому не нужного» журнала, в котором он имел счастье числиться внештатным работником. Когда же парень вылезал из своей норки сонный, голодный и потерянный в пространстве, он обычно даже не понимал, сколько времени просидел в одиночестве, как и сейчас, когда он удивленно поднимает брови. Юнги как-то вообще не рассчитывал провести больше двух суток вне социума. — Оу. Что ж, когда Юнги начинает понимать, желудок откуда-то из-под Флаффа издает голодный клич, и парень повинуется, стараясь сдвинуть с себя пса. — Хëн, тебе бы в душ. Да и Флаффу не помешало бы ополоснуться, — говорит Намджун, когда Юнги всë же встаëт, отряхивая с себя траву вперемешку с шерстью. Его волосы давно засалены, да и в целом требуют стрижки и свежей покраски, мятая одежда, в которой он выскочил на улицу, заспанное осунувшееся лицо с темной полоской земли на щеке и жутко недовольные глаза. — Сначала еда. — Нет, Юнги-хëн, сначала душ. Если хочешь, я пока схожу за едой, но, прошу тебя, приведи себя в порядок. Мин на это лишь чешет затылок задумчиво, берет пса за спрятанный в шерсти чëрный ошейник, на котором болтается небольшой медальон с кличкой и номером хозяина, стоит секунду неподвижно. Когда желудок снова подаëт голос, Юнги двигается с места и идёт в сторону столовой, шлëпая по асфальту тапочками, что сопровождается разочарованным вздохом младшего. Иногда такое ощущение, что студенты их института повидали столько чудаков, что у них уже нет сил удивляться. А уж удивляться этой парочке (тройке, если считать собаку), к которой давно привыкли, тем более. Мин спокойно отпускает пса у входа и просит его подождать их поблизости, после чего входит в небольшое здание, отведенное под столовую, в которой студенты могли купить себе еды и спокойно поесть за многочисленными столиками в помещении или во дворике. Позже он канючит и строит глазки, потому что вспоминает, что не брал с собой ничего, включая деньги и студенческий билет, упрашивая младшего купить ему еды. — И всё-таки, — начинает разговор Джун, когда сидящий напротив него парень набивает полные щеки вкусного мясного рагу. Парни заняли один из столиков во дворе, под тенью большого дерева, а пёс устроился у них в ногах, отдыхая после утренних пробежек. — Никогда не пойму, как ты вообще сюда попал. Не в обиду, хён, но ты ленивый и почти не учишься, а всë равно как-то продержался до четвертого курса, хотя наш вуз считается одним из лучших в Сеуле. Да и… сколько правил кампуса нарушает один Флафф? Ты же часто отдуваешься за него, когда он решает поиграться не с тем, кто это хорошо воспримет. Я бы решил, что ты проплатил, но знаю, что денег у тебя таких нет, так в чëм магия? Юнги же продолжает жевать, не сводя взгляда с Джуна, который ограничился одним хрустящим яблоком, и лишь пожимает плечами на заданный вопрос. Возможно, он держится благодаря хорошей памяти, которая позволяет многое схватывать на лету и легко запоминать нужный материал перед экзаменами, или потому, что имеет умение нравиться всем, кому ему хочется, и давно завладел сердцами многих преподавателей. Или из-за того, что ректор — законченный собачник, который без ума от Флаффи. — Джун, спроси что полегче, а? — Юнги хмыкает. — Да и не такой уж я и тупой. — Я не говорил, что ты тупой… Я просто… ах, не важно, просто ешь. Намджун поражается своему хёну. Настолько равнодушное отношение к миру, постоянно меланхоличное поведение, и, вроде, ничего этого парня не тревожит, плевать ему и на людей вокруг, и на учебу, и на политику, и на искусство. Если не присматриваться, можно решить, что он постоянно в своих мыслях, и, если вы раскроете ему свои секреты, он ничего не услышит. Но Юнги… Джун поражался, когда читал его статьи. Он рассуждает обо всëм, от пения птиц до песни никому неизвестного певца, от слов на пресс-конференции президента до анализирования одной из классических книг. Юнги слушает мнения, обращает внимания на любой инцидент, произошедший поблизости, а позже пишет целое эссе о конфликтах между людьми. Юнги совсем не глупый и «простой», каким мог бы показаться, просто ему так легче. Ему комфортно быть собой, не надевать мерзких масок и не играть лживые улыбки. Самым большим открытием в Юнги для Намджуна была его дружелюбность. Несмотря на распространенное мнение о нелюдимости этого парня и его ненависти ко всем, Ким сблизился с ним и спустя время стал его хорошим другом. Поэтому, когда кто-то задавал вопрос о том, как такой светлый и позитивный парень сдружился с отстранённым одиночкой, Джун терялся. Юнги вовсе не казался ему замкнутым. Мин напоминал открытую книгу, в нëм не было не единого замочка, к которому нужно было подбирать ключи, он будто сидел с надписью «подходи и бери». Вся эта «нелюдимость» Юнги взялась как раз из-за того, что никто не подходил и не брал, вот и сидел он со своими внутренними богатствами, и видел их только пёс. А самому бегать и раздавать всем себя такого настоящего, как это делал Флафф, ну… не комильфо. Перестав хрустеть яблоком, Намджун даëт хëну наставления и уходит в неизвестном направлении, оставляя парня растерянно оглядываться по сторонам, внезапно оставшись в одиночестве. — Вот и снова я один, — бормочет Юнги, но сразу получает обиженный тычок головой в бедро, после чего улыбается и треплет питомца по холке, присаживаясь перед ним на корточках. Длинная шерсть уже как-будто и не была никогда белой. В каких же местах Флафф успел изваляться, доводя себя до такого вида? — Ну, что, брат? Суровый Намджун велел нам идти мыться. Пёс радостно лает в ответ и разворачивается, готовый бежать в сторону ворот. В общежитии же пса не помоешь, вот тёте и приходится делить свою ванную с пушистым животным. Чон Джису — она же сестра мамы Юнги и лучшая женщина на свете — не по годам красива. Она весёлая и чуть ветренная, хоть и является профессором одного из лучших вузов. Юнги она любит, как собственного сына (который у нее, вообще-то, тоже имелся), всегда его поддерживает и присматривает за ним. Юнги, правда, сказал бы, что в основном эта женщина просто смеётся над ним. — Тё-ётя! — тянет Юнги, но когда дверь открывает хмурый Хосок, оставляя небольшую щель, чтобы видеть лицо гостя, рот приходится закрыть. — Не тётя. — Я спал, — сообщает парень и недовольно смотрит на пытающегося пролезть в щель пса. — Доброе утро, — Юнги кивает и все же открывает дверь до конца, не дожидаясь разрешения и проходя внутрь. Если бы парень не удерживал Флаффа за ошейник, тот бы уже обязательно вымазал в грязи белоснежный ковер, но, к счастью Хосока, Юнги сразу запускает его в ванную, закрывая за ним дверь. Не то, чтобы Хосоку не нравился Юнги. Просто так получалось, что старший всегда появлялся в тот момент, когда у Чона было плохое настроение. Поэтому, чтобы не ввязываться в бесполезные перепалки, Хосок просто валится обратно на диван, на котором лежал раньше, и одним глазом наблюдает за действиями парня в прихожей. — А где Джису? — Мама ушла… куда-то. — Логично, — Юнги проходит в гостиную и склоняется над парнем, придирчиво его разглядывая. — Что? — бурчит парень, морщась. — Уйди, от тебя псиной воняет. Не то чтобы Юнги не нравился Хосок. Просто так получалось, что младший всегда был чем-то недоволен и ворчал не по делу. Поэтому Юнги всегда было с ним немного неловко, отчего они не так уж и хорошо друг друга знали. — Тебя вообще это не заботит? Людям комфортно рядом с человеком, который пахнет животным? Не подумай, что я наезжаю, просто… — Вообще нет, — Юнги пожимает плечами. — Если кому-то нужно меня принимать, пускай принимает нас обоих. На этих словах Юнги разворачивается и по стеночке обходит ковер, чтобы не запачкать его грязной обувью, что кажется милым. Хосок и не заметил, что он так делал, когда шëл к нему. — Хэй, ты не одолжишь мне свою одежду? — кричит Мин, перекрикивая лай, когда стоит уже вплотную к двери в ванную комнату. И, вообще-то, обычно Хосок послал бы его, но он почему-то смеëтся, вставая, чтобы подойти к шкафу, а после подходит, вручая стопку вещей. — Ты в этом утонешь, ребëнок, — говорит Чон, заслуженно получает по лбу и улыбается закрывшейся двери. Юнги-хëн странный. Он худой и низенький, с вечными синяками под глазами и прокуренным шепелявым голосом. Курить он бросил ещë пару лет назад, но ленивый хрипловато-пьяный говор остался, а запах сигарет с одежды давно выместил запах любимого питомца. Юнги-хëн ходит в растянутых вещах сверху и всегда в обтягивающих джинсах, выставляя напоказ неестественно худые ноги. Юнги-хëн немного хипстер, немного писатель и немного задолбавшийся студент с парочкой друзей, псом и двоюродным братом, с которым почти никогда не общался. Хосок, сидящий на кухне и вслушивающийся в возню в ванной комнате и тихий голос брата, говорящего с питомцем, усмехается, отпивая из кружки кофе. А что, если он попытается с Юнги подружиться? Хотя бы просто поговорить, выпить по баночке пива, узнать о нем что-то новое. Хосоку сегодня нужно заскочить в кампус, чтобы отдать забытый утром доклад, поэтому он мог бы сходить с Юнги. Они бы шли молча или разговорились бы о чем-нибудь? Может, их диалог снова свëлся бы к простым подколам друг друга, как это происходит всегда. Так странно, они ведь учатся в одном институте, постоянно пересекаются в квартире, но при этом так мало друг о друге знают. Хосоку становится немного стыдно, но что он может? Хëн всегда пугал его. Когда Юнги издает из ванной странный звук, чуть громче, чем все до этого, Хосок уже давно переоделся и вымыл посуду, а теперь сидит и щелкает каналами в телевизоре, в поисках чего-то интересного. Юнги издает громкий звук снова, и Чон решает, что, возможно, парень пытается позвать его? Что он говорит — не ясно, но крик явно обращается к нему, поэтому Хосок встаëт, направляется к парню и открывает уже незапертую дверь. — Ох, Хо! — хрипит парень, лëжа в одежде брата под мокрым псом. Между ними большое полотенце, из которого Флафф старается выкарабкаться. Мин старается стряхнуть с глаз вымытую челку и одновременно не попасть в область доступа собачьего рта. — Не поможешь? Наверное, именно сейчас, когда Хосок тащит пса на себя и уворачивается от мокрых брызг, когда ловит счастливую улыбку Юнги, и, вместо того, чтобы помочь вытереть шерсть собаки, накидывает полотенце на мокрую голову парня, он решает, что обязательно попробует сделать шаг навстречу. Уже позже, когда они идут в сторону института, что находится не так далеко от квартиры Чонов, Юнги ворчит на пса и постоянно одергивает его от землянистых холмов, в которых тот так хочет поваляться, чтобы снова не пришлось мыть его длинную бело-серую шерсть. На Юнги белая просторная футболка и чуть большеватые ему джинсы, потому что Хосок все-таки выше, так и не переобутые с утра шлепанцы, а волосы, уже чистые, но всё ещё отросшие и с темными корнями, падают на глаза. В кампусе отчего-то шумно, за столиками во дворе большое количество народу и играет какая-то приглушëнная музыка. — Что происходит? — удивлëнно спрашивает Юнги, следя за убежавшим псом, чтобы тот ни на кого не бросился. — Ты не знаешь? — удивляется Чон. — Они же местные звëздочки, что, совсем за жизнью не следишь? — он усмехается и кивает на одну из самых многолюдных компаний. — Вон те двое, видишь? Розовый и брюнет рядом. Неужели никогда о них не слышал? — Может и слышал, — парень пожимает плечами, замечая, что пëс как раз крутится вокруг того столика. Юнги никогда особо не интересовался студенческими тусовками и их «звëздочками», но все равно уточняет. — Как их зовут? — Тот, с розовыми волосами, — модель, вроде. Зовут Ким Тэхëн, учится на театральном отделении, а рядом Пак Чимин, он вроде с твоего. Говорят, толковый. Не слышал? «Пак Чимин» — Юнги улыбается криво. Тот самый второкурсник, которого так нахваливает профессор Кан? Чимин смеëтся какой-то шутке, запрокидывая голову назад, и зачëсывает чëрные волосы рукой. В отличие от своего друга, одетого в цветную рубашку, явно принадлежащую какому-то модному дому, Чимин одет в простые чëрные джинсы и свободную серую футболку. Вокруг этой парочки вьются девушки, строят глазки, но парни не обращают на них внимания, болтая со своими друзьями и шуточно танцуя под музыку. Счастливые. — И что они отмечают? — Тэхëн отыграл уже несколько спектаклей за неделю, и, кажется, им очень довольны. Вот и празднуют. Юнги кивает каким-то своим мыслям и уже собирается идти дальше, когда общий гомон прерывает неожиданный высокий вскрик. В отличие от этих парней, поцелованных ангелом, у которых прекрасная внешность, признание и популярность, Юнги — тот ещë неудачник. Поэтому, увидев, как Флафф размашисто вылизывает лицо поваленного на землю брюнета, который при падении, кажется, вылил на себя добрую бутылку газировки, он, не то чтобы удивляется. Бежит к ним, проталкиваясь сквозь толпу и оттягивает пса за ошейник, бормоча извинения. Веселящееся ещë пару минут назад лицо искажает брезгливость, нос морщится, пухлые губы изгибаются в кривую линию, открывая вид на с силой сжатые зубы. Парень шипит и стреляет глазами в блондина, ещë больше раздражаясь от заразительного смеха друга. Он встаëт с земли, показушно поднимает футболку, вытирая ей лицо и морщась от визга девушек, увидевших торс парня. Он переводит дыхание, сжимая дрожащие руки в кулаки, пока Юнги хлопает глазами. — Я… Извини, пожалуйста, я не уследил за ним. Кажется, ты ему очень понравился, знаешь? — Мин смеëтся, стараясь разрядить обстановку, но в глазах напротив встречает сталь. Что ж, он не ошибся. Брезгливая куколка, выкупанная во всеобщем внимании и восхищении. — Ты… — парень задыхается, обводя собравшихся взглядом. Толпа во дворе и правда была нешуточная, а на его визг все сразу по-оборачивались, и сцену у всех на виду устраивать не хотелось, но Чимин медленно вдыхает, закрывая веки. — Ты… ты кто такой? — Юнги, — ситуация начинает веселить блондина, и тот усмехается. — Мин Юнги, четвëртый курс, журналистика. Чимин резко раскрывает глаза, выпрямляя спину. М? Кажется, имя ему знакомо. — Ты и твой мерзкий пëс, — чеканит брюнет. — С этого момента у меня на вас аллергия. Не подходите ко мне ближе, чем на два метра. Пак окидывает парочку брезгливым взглядом и удаляется, зарываясь в волосы рукой, чтобы растрепать испорченную укладку, пока к Юнги подходит Хосок, качая головой. — Н-да, — тянет он, — дела-а… Слушай, хён. Не связывайся с ним, а? Только нервы потратишь. А Юнги осматривается, хмыкает, треплет пса по холке и улыбается брату. — Он просто маленькая стервочка. Разве есть мне смысл с ним связываться? Два метра, так два метра. Не думаю, что подойду к нему ближе, чем на двадцать. И, боги, как же он на самом деле ошибается.