The Silence of Gotham

      Сумерки сгущались над Готэмом, погружая город в кромешную тьму. Из этой бездны невозможно выбраться. Она поглощает, и ты сам того не замечая, поддаешься, постепенно теряя способность сопротивляться..       В гостиной, как она поняла, не было окон. Вообще. Впрочем, как и люстр, каких-либо лампочек, за исключением светильников. Они излучали настолько слабый свет, что Кара едва могла разглядеть собственное тело во мраке. Светильники, выполненные в классическом стиле, производили впечатление предметов роскоши. Такие можно увидеть лишь в богатых домах каких-нибудь коллекционеров, любителей элитарной культуры. Кара не удивляется, Валеска явно аристократ. Все эти качества прослеживаются в его речи, повадках, манерах и даже в том, как этот человек одевался. Перчатки будто стали неотъемлемой частью его жизни, он редко расставался с ними. Всегда вежливый, аккуратный. Педант.       В холле звучит Бетховен "Лунная соната". Как банально и как предсказуемо. Все высокоинтелегентные люди любят классику и придерживаются порядка. Они чувствуют искусство, читают много литературы и научных книг. Поэтому их речь полна и разнообразна. А в музыке предпочитают классику.       Ей вспомнился Алекс из "Заводного апельсина", который тоже слушал классику. "Немного Людвига Ивана", как говорил главный герой. Эту фразу Кара лучше всего запомнила.       В камине потрескивают щепки, но никакого уюта не чувствуется. Кара хочет обнять себя за плечи, её пробивает озноб. Но от чего-то не может, обстановка, что ли, не та. Кара сомкнула руки в замок, растирая пальцами внешнюю сторону ладони.       Часы-кукушка пробивают двенадцать. Интересные часы. В своём доме Кара никогда не держала подобных вещей, это было для нее в новинку. Вообще, классический стиль комнаты для девушки в диковинку.       Кара чувствует, что в роскошном особняке она - чужая. Котёнок, которого подобрали на улице. Теперь этими вещами только пол вытирать, - обречено думает девушка, бегло оглядывая свой внешний вид.       Взгляд цепляется за пачку сигарет, что одиноко лежит на тумбе. Она хорошо освещается камином, именно поэтому Кара позволяет себе детально рассмотреть пачку сигарет "Макинтош". Они очень дорогие, тонкие и эстетичные.       Кара проходит в гостиную и видит спину своего похитителя. Он не может видеть её, поскольку психолог вне зоны видимости. Руки в кожаных перчатках сложены в замок, положение задумчивости. — Вы курите? - она без разрешения берет пачку с тумбы и для наглядности трясет упаковкой перед собеседником, при этом вопросительно наклонив голову вбок.       Валеска оборачивается к ней. Гостья взяла его вещь без спроса, но Джеремайя ничего не говорит, молча складывая руки за спиной. Непоколебимое ледяное спокойствие и хладнокровие -вечные спутники хозяина особняка. — А вы любите подкрадываться, да, мисс Кейн? - растягивая губы в надменной улыбке, промолвил он, — Нет, сигареты не мои. Моя... Мм... Дорогая помощница, наверное, забыла забрать их. Я надеюсь, она больше не будет тратить деньги на эту дрянь. Несмотря на то сколько стоят сигареты, табак остается табаком. Вам не кажется, что надпись "Курение убивает" попросту бесполезна? Люди всё равно приносят прибыль, приходят на следующий день за новой порцией никотина. Либо они слишком упрямы и глупы, словно ослы, отказываясь признать правоту врачей, либо просто ненавидят свою жизнь и специально доводят себя до гибели. - на этих словах Валеска разочарованно качает головой. — Знаете, я очень хочу спросить, где я, это был бы самый адекватный вопрос в данной ситуации... Но я не буду. — Почему же? - Валеска не удивляется, вообще не выражает никаких эмоций. Он будто воплощение равнодушия. — Догадаетесь! - чуть усмехается Кара, изогнув губы в подобие улыбки, — Вы же всё равно не скажете. А я не люблю оправдывать чужие ожидания. Люди упрямы, как ослы, и я в их числе. Валеска не хочет отвечать. Он думает, что такая нелепая и бессмысленная фраза не требует его внимания и решает перевести тему. — Хотите вина? - предлагает он бокал, наполненный красной жидкостью. — Нет, - хмуро и удручённо отвечает Кара. Резкая смена темы неожиданна, бестактна, но при этом уместна.       Лицо вспыхивает от гнева. Люди там, значит, голодают, а он, видите ли, вино распивает, да ещё предлагает ей проявлять такую высшую степень эгоизма. Ей хочется выплеснуть бокал прямо ему в лицо и смотреть, как идеально бледная кожа лица покрывается алыми пятнами, как и выглаженная одежда. А она будет представлять, что это кровь...       Кара встряхнула головой. Что за адские мысли? Успокойся! Твоё чувство справедливости как минимум жалко, ты ничего не изменишь, не делай из себя героя. — Вы как нельзя правы, дорогая, - этот ответ ввел её в ступор. Кара вздрогнула от неожиданности и удивления. Неужели он мысли читает? — Что, простите? - переспрашивает Кара, все ещё пребывая в небытие. Она надеется, что ей послышалось, но всё оказалось куда проще. Погрузившись в собственные мысли, она потеряла нить разговора. — Вы не ослышались, я говорю, вы правы, я не могу сказать, где вы находитесь. Но от вина зря отказались, я специально достал его для моей дорогой гостьи. Бордо 1800 года. Пили когда-нибудь? - непринужденно спрашивает Валеска. — Я не пью. - резко отвечает Кара. — Почему? Это как-то связано с вашим прошлым, мисс Кейн? — Я не признаю зависимость ни в каком виде. Впрочем, для вас это точно не новость, не так ли? Просто скажите... откуда? Откуда вы узнали о моей матери? - на этих словах голос девушки незаметно дрогнул, как и у всех людей, что вспоминают неприятные моменты из их жизни. Но напускное равнодушие при этом сохраняется. — Вам давно пора понять, Кара Кейн, в мире нет ничего невозможного. Неужели вы действительно думаете, что для меня найти полную информацию о вас - это проблема? Давайте так: вы поужинаете со мной за одним столом, а я отвечу на ваш вопрос. Один ужин - один ответ. Договорились? — Это определенно самая странная сделка, которую я заключала. Какая вам выгода с того, что я, черт возьми, потрапезничаю с вами за одним столом? Что-то подсыпали? Наркотик? Снотворное? Но точно не яд, верно? Вы не хотите меня убивать, вам нужно что-то от меня, только я не поняла пока, что именно. — Вам нужны ответы, Кара Кейн? - угрожающе настойчиво проговорил психопат, пропустив мимо ушей её последнюю реплику.       Неуверенный кивок послужил ответом. Джеремайя обернулся к ней спиной и пафосно кинул: — Прошу за мной. Кара шла как можно аккуратнее, чтобы не зацепиться ни за что и не покататься кубарем прямо на своего похитителя. Было темно, но в другой комнате свечи горели ярче. Они освещали тусклые картины, вероятно, украденные из картинных галерей. Не факт, что это так, ведь раньше Валеска, тогда существовавший под именем Ксандр Уайлд, не страдал от недостатка средств. Его приемные родители определено не были бедными людьми, они жили в достатке и наверняка ничего не жалели для единственного сына, хоть и приёмного.       И всё же картины казались слишком дорогими. Такие явно вывешиваются на престижных аукционах, куда приходят богатые дяденьки и тётеньки в элегантных нарядах, не лишенных вкуса. Среди них много умных, культурных людей, коллекционеров и знатоков искусства. Мужья приводят своих жён, на красивых и ухоженных телах которых покоятся дорогие украшения. Аукцион такое же соревнование, как и жизнь. Дамы ведут борьбу между собой. Эта борьба молчаливая, она витает в воздухе. Стоит прислушаться и сосредоточиться, как напряжение можно будет осязать. Взгляды жён умных людей, их идеальная осанка, неприкосновенные причёски - показуха. Они стараются не для себя, а для жалкого соревнования. Дамы ждут, что их оценят, бросают взгляды исподтишка на других женщин в вестибюле, желая удостовериться в том, что их наряд не хуже, чем у остальных.       Мужья в это время проводят соревнование между собой по поводу денег. Аукцион стоит назвать: "Кто богаче?", а не "Кому достанется эта каляка-маляка?".       Тем не менее, Кара может представить, как Ксандр Уайлд поправляет очки на переносице и говорит аукционисту, что покупает картину, скажем, за 97 миллионов долларов. Тот объявляет его победителем, а сидящий впереди мужчина в дорогом костюме и с пивным животом презрительно сжимает тонкие губы. Его гложет чувство несправедливости и ненависти к непонятно откуда взявшемуся очкарику, потому что он хотел продемонстрировать дамам толщину собственного кошелька. И таким образом, картина достается мистеру Уайлду.       Полотно Эдварда Мунда под названием "Крик" вызывает у Кары приступ паники и липкого страха. Произведения проклятые, как и авторы картин, их написавшие. Истории хранят а себе загадки, нечто мистическое витает в этом особняке. Кара может чувствовать запах свечей и спичек.       Она оглядывает стены с жуткими картинами и не удивляется безумному блеску в глазах своего собеседника. Специально ли он собрал все эти картины, дабы доказать в первую очередь себе, что мистика - выдумка, придумываемая теми, кому скучно жить?       Он гордится, - думает она, — Гордится своей коллекцией, как пастух собственным скотом, как Беллинсгаузен открытием Антарктиды, как президент мощной армией.       Длинный коридор, казалось, тянулся вечно. Жуткие персонажи картин смотрели на неё с присвоенных им мест. Они навеки замерли в этих позах, в каких позировали художнику. Звучит трагично.       "Мертвая мать" Эдварда Мунка зацепила Кару за живое. Кейн остановилась перед картиной, разглядывая девочку, чьи глаза в онемевшем ужасе уставились на зрителя. Кара Кейн представить не может, как у автора хватило смелости сохранить эту жуткую картину и оставить при себе. — Нравится? - заметив реакцию Кары, начинает Валеска, — Я приобрёл её на аукционе всего два года назад. Последний экземпляр. Едва успел выкупить. Один господин ни в какую не хотел уступать эту картину. Пришлось, хм, уговорить его. — Мне не по себе от всех этих картин, - честно заявляет девушка, оглядывая стены коридора. Справа висят такие произведения искусства, как "Избиение младенцев" Питера Рубенса, "Руки противятся ему" Стоунхэма и "Плачущий мальчик", автора которой она плохо помнила. Зато история создания полотна ярче всего отразилась в памяти, и от неё у Кары до сих пор мурашки по коже. "Мертвая мать" находится ближе всего к ней. Слева можно увидеть "Ад" Ганса Мемлинга.       "В аду искупления нет", гласит надпись в руках непонятного существа (черт знает что, в буквальном смысле). Жестокие слова, лишающие надежды, вызывают мелкую дрожь. Сердце сжимается и его стук гулко отдается где-то в груди. Она слышит его... Она слышит своё сердце. К горлу подступает тошнота, как во время месячных. Только Кара знает, что голодна.       Мысль о еде возникает в голове. Ей хочется хотя бы зелени, кусок белого хлеба, дабы утолить голод. Самые дерьмовые сосиски кажутся сейчас сочным деликатесом. Помнится, раньше она даже не смотрела в сторону переработанных продуктов. Они же вредные, черт возьми. И в них так мало мяса. ... Но они же такие вкусные, плевать на БЖУ и их соотношение.       Кара смотрит на окружающие картины, молчаливо кивает головой в знак того, что слышит своего собеседника, хотя не разбирает слов, не вникает в их смысл, поглощённая мыслью о пище.       Чуть дальше Кара видит необычную картину "Крик" того же странного Эдварда Мунка, а венчает всю эту коллекцию полотно с мрачным содержанием, но выполненное светлыми красками. Хорошо знакомая ей картина, но Кара смутно помнит знакомство с ней. Кажется, она видела её на каком-то сомнительном Интернет сайте. Или где-то ещё, раннее увлечение искусством и историей оставило след в голове девушки.       Кара задержала взгляд на картине и вдруг вспомнила название произведения. Оно так прочно засело а памяти, что даже вызвало ощущение дежавю. — И это естественно, Кара Кейн. - заметил психопат, ответив на её реплику. — Люди боятся жутких картин, жутких мест, предметов и людей, но тем не менее продолжают тянутся к ним. Так ведь?       Кара ничего не отвечает на эту реплику. Она считает, что на риторический вопрос не нужен ответ. Тем более, что Валеска безоговорочно прав, и с этим не поспоришь. Только так можно объяснить тягу человека к опасности, фильмам ужасов, да даже написание этих жутких картин. Люди покупают их на аукционах за бешеные деньги, прекрасно зная историю произведений, зная, что картины прокляты.        Да, среди покупателей есть и несуеверные, просто заинтересованные творчеством автора. Они хотят доказать: "Мы владеем ситуацией, не вешайте лапшу на уши людям, в мире столько сплетен и слухов, всему, что ли, верить?" — Эта картина... Она... - Кара ощущает себя овощем Овощи... Хочу помидор, огурец, морковь, свеклу, да хотя бы перец. Овощное рагу... Овощной салат... Мысль о еде опять впивается в сознание, но Кара находит в себе силы указать на картину, которая так привлекла её внимание. Кара не видит название полотна в приглушенном свете, ей не хватает сил разглядеть его. Буквы очень мелкие, но Кара помнит... — Я специально поместил её в рамку, - и только сейчас Кейн замечает дорогую и отделанную золотую рамку, в которой покоится произведение искусства. — Она послужила началом моей коллекции, поэтому располагается самой первой. — "Человек предполагает, а Бог располагает"? Я знаю эту картину. - говорит Кара с трудом. Даже от обычной ходьбы появляется одышка. — Совершенно верно, Кара Кейн, - замечает Джеремайя, в удивлении приподняв брови. — Я часто смотрю на неё и каждый день думаю о чем-то другом. Гениальная идея. Вот о чём вы думаете, когда смотрите на картину сейчас?       Белые медведи пожирают членов экспедиции Джона Франклина. Кара думает о том, что им повезло, медведям, они ведь набили брюхо. Она завидует животным. — О пище, так? В глазах Кары показался страх и удивление, вызванные наблюдательностью стоящего перед ней человека. Она подумала о том, что вновь потеряла нить разговора, но нет, Валеска действительно словно прочитал её мысли. — Как вы это поняли? - ошарашенно спрашивает Кара. Ей кажется, Валеска видит её насквозь, все мысли и чувства, но возникает в голове и правильная христианская мысль: " Никто не может быть настолько всемогущим, насколько им является Бог. Иисус, Господи, пожалуйста подскажи мне правильный выход из ситуации" — Это просто, Кара Кейн. Сколько вы нормально не ели? День, два, может, неделю? А вы знаете, что недолго вам осталось? Умрёте либо от дефицита веса, либо от голода, либо вас убьют, либо зарежут. Может, от бессонницы, принимаете таблетки?        Кара уверена в том, что перед ней сам Дьявол. У человека не может быть настолько смертельно бледной кожи, неживых глаз и проницательности. Это уж чересчур.       Она топчется на месте, глаза раскрыты широко, как у рыбы, пойманной старым рыболовом. Кара чувствует себя ужасно глупой и заторможенной. — Вот видите, сколько вариантов свести счёты с жизнью. Бог лишил вас шанса жить, Кара Кейн, Он не дал Готэму выбора, наказал вас за ваши грехи. "В аду искупления нет", - читает фразу Валеска, его голос звучит картинно и зловеще.       Каре становится невероятно страшно. Хоть убила она Нэйтона не по-настоящему, тот человек на его месте лишился жизни из-за неё.... Вдруг дорога в рай действительно закрыта для неё? Может ли Бог отказаться от Своего создания? Нет. Конечно, нет. Если усомниться в Нём, усомниться в своей вере, в конечном счёте всё может закончиться действительно плачевно. Пока я верю, я живу       В глазах Кары появляется блеск. Одинокая слеза скатывается по щеке, по подбородку. Кейн слизывает её языком, ощущая солоноватый привкус. Это всё нервное, дорогая. - твердит она себе под нос. — Это всё нервное, дорогая, - твердит прошлая Кара Кейн в истерии и раздражении на мать. Это всё нервное, дорогая. Кара идёт с этой фразой по жизни, и скоро "Это всё нервное, дорогая" войдёт в привычку, станет оправданием её слабости. Биологическое существо в ней плачет, но не духовное. Это не Кара слабеет, а её человеческое нутро.       Кара не замечает пристального взгляда, точнее, не желает замечать. Она всё оглядывает картины, грязным рукавом порванной рубашки вытирает биологическую прозрачную субстанцию на своём лице, и к тому же боится повернуться к Дьяволу лицом. Но Кара чувствует, что он рядом, стоит в жалких метрах от неё и разглядывает, изучает. — У Вас прекрасные глаза, Кара Кейн, вы знали? Я бы даже попросил вас стать натурщицей.       Она поворачивается к нему лицом, белки глаз приобрели алый оттенок в том месте, где должно находится третье веко. Кара улыбается, и эта гримаса мало напоминает улыбку. — Хм, вы делаете мне комплимент, я просто польщена.        Ему нравятся слезы и страдания людей, именно поэтому он говорит о моих глазах, как о красивых. Возможно, он сравнивает меня с плачущим ребенком на картине. И хочет подражать тому же жестокому художнику, который заставлял ребенка плакать для написания полотна. Тогда он точно чудовище. — Я видела ваши рисунки. Вы профессионал, я знаю мало по-настоящему талантливых художников, и вы один из них, поздравляю. Это даже не лесть, - она усмехнулась, ехидно и несколько раздражённо. — Польщен, Кара Кейн, а теперь пройдёмте к столу. - сделал Валеска приглашающий жест рукой и они очутились в такой же тёмной комнате с потрескивающим камином. Только здесь стоял огромный стол, а на нём покоились всевозможные вкусности. Биологическое призывает нажраться до отвала, но духовное боится Господа Бога.       Как Змей-искуситель и запретный плод, - подумала она, прежде чем подчиниться инстинкту и наброситься на еду. Курочка выглядит так же аппетитно, как устрицы и креветки.       Желание есть отбило, не напрочь, а просто отбило.       Всё-таки Боженька со мной, и Он не покинул меня, не бросил на произвол судьбы. Или бросил?       На вопрос, что она хочет, Кара пожелала воды. — Воды? — медленно повторяет психопат. Он сначала сдвигает брови на переносице, а затем по комнате разносится леденящий душу смех, от которого у неё мурашки по коже пробежали. — Вы фактически голодали несколько дней, а теперь, когда перед вами то, что вы так желаете, вы говорите, что вам нужно просто воды? А вы не перестаёте удивлять, Кара Кейн. - непринужденно проговорил Джеремайя, наливая себе бокал того самого вина и всё ещё молчаливо улыбаясь. — Когда я говорил ужин, я предполагал нормальный ужин, - Валеска ставит наполовину полный бокал на стол, умышленно выделяя слово "Нормальный". Выражение его лица меняется, приобретает недовольные нотки. — Или вы не хотите знать, зачем вы здесь? - Он расставил руки по бокам от неё, и хотя она сидела напротив, на достаточном расстоянии от психопата, угроза чувствовалась в поведении собеседника. — Хочу, но рано или поздно я это узнаю.... Когда вам надоест играть в кошки мышки и пытаться приобрести власть надо мной. - Кара встала в ту же позу, что и он, находясь по противоположную сторону, прожигая взглядом. Ну как прожигая, игрушечный лазер больше урона нанесёт.       Понимая это, Кара расправила грязную рубашку на себе, сделав одергивающий жест и попыталась взять ситуацию под контроль. — Я не хочу есть, я устала. Можно мне переодеться? - спокойно и отстраненно начала она, потеряв былой настрой.       Валеска ещё некоторое время пристально изучал её, а затем рукой в перчатке махнул куда-то в сторону. — Послушайте, - Кара снова присела на стул, — Вы заставляете меня делать то, чего я не хочу. Вот если бы вы были на моём месте, как бы вы поступили? — Вероятно, пустил бы вам пулю в лоб. — Вот видите... - начала было Кара, но её нагло перебили: — Но вы же не я. У вас нет власти надо мной.        От него сквозит такой уверенностью, что Кара оторопевает. — А у вас надо мной есть, что ли? - полагая, что получит положительный ответ, спрашивает Кейн. — Да, - от такой уверенности и нахальства ей не по себе. Кара раздражена и зла, но этого показывать не стоит. — Посудите сами, вы находитесь в моём особняке. Почему? Я вытащил вас из передряги. На героя не тяну, конечно, я же не Джеймс Гордон, но хотя бы малую благодарность заслуживаю, так? Так. В этих тряпках вы спать точно не будете, так что заимствовать одежду опять же придется у меня. И совсем скоро вы не выдержите голодовки, клетки мозга начнут отмерать вследствие нехватки энергии и строительного материала. Ваш желудок усохнет и перестанет выполнять свои функции. Предпочтете умирать от яда заживо, когда перед вами антидот? Стоит ли оно того, Кара Кейн? Умрёте и никто о вас не вспомнит. Даже гроб мне придётся заказывать. И после этого вы сомневаетесь, что у меня есть власть над вами, Кара Кейн?        Усмешка на его губах кажется Каре чересчур уверенной и оттого отвратительной. Ей нужно куда-то направить поток ярости, поднимающийся в груди. Просыпается зверский аппетит и, наплевав на принципы, Кара Кейн берёт ближайшую еду со стола и отправляет её в рот. Она не может тщательно пережевывать пищу, как раньше. Желудок требует ещё и ещё. Вилкой есть медленно, а рукаими самое то. Жирные пальцы отправляют берут кусок индейки. Кара не спешит брать салфетки, чтобы вытереть руки от жира. Она с вызовом смотрит на стоящего перед ней человека и подавляет в себе желание ехидно улыбнуться.        Каре не стыдно перед блюстителем порядка. Кейн хочет позлить его, хотя бы наплевав на правила этикета. Но, к её удивлению, педант не кривит губы в презрительной усмешке, видя, как девушка ведёт себя, словно животное. Он доволен, потому что в аду искупления нет. Он доволен, потому что Кара Кейн будет жить в грязном грешном Готэме.