Ах да!
Человек неплохо спелся с его братом — Сансом. Мишель нравились сложные головоломки королевского стража, а также его тренировки. Девушка охотно проходила все самые сложные препятствия, тренировалась с Сансом до потери пульса и даже тестировала его готовку. Они часто строили свои злодейские планы, о подробностях которых не знал никто, а также обожали гонять Папайруса и, кажется, получали от этого садистское удовольствие. Хотя Папсу давно была известна тайна о том, что Шель скорей мазохистка, чем садистка. Это невольно будоражило сознание, ибо сам парень, несмотря на свой образ жизни, был тем ещё любителем причинять физическую боль.Они бы сошлись, точно сошлись.
— Проснись и пой, мой недорослый друг! — Как и ожидалось, в комнату врывается Мишель, размахивая руками и припрыгивая. Недорослым она его называла за… Ну… Вообщем, она любила шутить про размер его полового органа. Ей почему-то решилось, что он обязательно маленький (естественно, это не так, и на самом деле в штанах у Папайруса скрывается та ещё Эйфелева башня). Сначала Папс пробовал протестовать и возмущаться, даже злился, но после забил и стал игнорировать, а прозвище «недорослый» приелось и являлось уже чем-то обыденным и привычным. — Эй! Голос раздался совсем над ухом, заставляя парня поёжиться и отмахнуться от Мишель: — Отстань. — А не обнаглели ли вы, мистер большая ленивая задница? — Девушка сложила руки на груди и грозно посмотрела на него сверху вниз, стоя у самой его кровати (если это можно так назвать). Санс давно ушёл на пост, оставив заботу о ещё не проснувшемся до той поры брате на Мишель. Он очень спешил и говорил что-то про Альфис и какое-то странное изобретение Андайн, которое, по словам Санса, «должно развалиться на второй же день после использования». Шель с ответственностью отнеслась к порученному ей заданию и твёрдо решила, что обязательно заставит старшего встать с кровати. У неё уже был план, поэтому она лишь пожала плечами на отказ Папса и прошлась к выходу, как бы невзначай бросив: — Ах, в таком случае весь твой запас полетит во владения Маффет, а то лишь место лишнее занимает — толку никакого.Это было последней каплей.
Папс мгновенно поднялся, сев на постели, он что-то тихонько бурчал себе под нос, прислушиваясь к скрипу ступенек под ногами человека, прежде чем крикнул: — Да уже встаю, бестия! Что б тебе пусто было… Он может поклясться, что Шель после этих слов победно улыбнулась и ускорила шаг. Сейчас она будет накрывать на стол, ворча на отсутствие тёплой воды в кране на кухне и щёлкая костяшками пальцев на руках. Папайрус слишком хорошо её знал, чтобы быть не правым.***
Когда он спустился, будучи полностью готовым к дальнейшему продолжению дня, Папс задерживает долгий взгляд на телевизоре, где включен канал с Напстатоном, который вновь унижается на сцене. Шель всегда включала его программы, чтобы те играли на заднем плане, пока она работает. Это напоминало ей о доме. О том месте, откуда она пришла. Стыдно признавать, конечно, но Папайрус совсем не хочет, чтобы девушка возвращалась на поверхность, хотя ещё два месяца назад он готов был собственноручно закинуть её туда, откуда она к ним попала. Ну что поделать, если эта маленькая бестия запала ему в душу. Папс проходит на кухню, тут же застывая на её пороге. Опять эти шорты. Это был один из самых любимых атрибутов одежды Шель. Она носила их именно в доме братьев. И если Санс это напрочь игнорировал, то Папайрус не мог с собой совладать. Красивые чёрные шорты с завышенной талией, кое-где дизайнерски порваны, оголяя новые участки кожи. Они чётко выделяли каждый достаток тела девушки, заставляя заострять особенное внимание на ягодицах. Они были наполовину обнажены и выставлены напоказ. Такая картина не раз вводила бедного Папса в ступор, заставляя его позже подолгу отсиживаться в ванной под предлогом срочного желания прикурить. Эта девушка скоро сведёт его в могилу. А сколько раз он хотел их уничтожить! Он даже просил Мишель больше не надевать эти шорты, но она лишь хитро улыбалась, щуря глаза и задавая столь пикантный и личный для Папайруса вопрос: «А почему это?». После такой просьбы случаи, когда она надевала именно этот атрибут одежды, участились, а парню не оставалось ничего, кроме как выть от отчаяния и бегать в укромные уголки за самоудовлетворением. Мишель и без того привлекала парня своим дерзким характером, искрой в глазах, непокорностью. Она стала некой зажигалкой в его скучной и однообразной жизни. Вечно подвижная, активная, не скучающая и подначивающая его девушка сделала Папса более активным. Все в округе начали ей совместно аплодировать за такой бешеный успех в этом деле, а она лишь с важным видом раскланялась и скрылась в толпе под недовольный взгляд оскорблённого парня. Очнувшись от своих мыслей, Папайрус перевёл взгляд на Шель, невольно давясь воздухом. И когда она успела подойти так близко?.. Действительно, девушка стояла где-то на расстоянии полуметра от парня, дерзко улыбаясь своей фирменной улыбкой и вглядываясь в его лицо. Видимо, ждёт действий со стороны Папса. Но тот не собирается так просто идти у неё на поводу и оправдывать своё прозвище собачки. Тогда Мишель действует сама. Девушка подходит к неподвижному Папайрусу вплотную, кладя свои руки ему на грудь и поднимая голову, чтоб встретиться глазами. Ей интересна его реакция, действия, мысли. Она упивается одной мыслью о том, что этот мужчина может с ней сделать. Повалить на стол и взять её прямо на кухне? Конечно да. Прижать к стене и изводить укусами в разные части тела? Да, детка! Бросить на диван в гостиной, связать и вытворять с ней различные пошлости вплоть до расцарапывания кожи в кровь? Непременно. В Папайрусе воплотились все идеалы Мишель, и некогда неприкосновенная и дикая девушка вмиг могла стать для него пушистым котёнком, распластавшимся у ног. Кто же знал, что она найдёт его, упав в чёртову дыру в горе? Кто же знал, что эти дурацкие легенды про магов, заточённых под землёй окажутся правдой? Да никто! Но Шель определённо ни о чём не жалеет. И Папайрус тоже. Поэтому он резко подхватывает Мишель под ягодицы, рывком отрывая её от пола и грубо усаживая на стол для готовки. Дыхание вмиг сбивается, а сердце обоих начинает отбивать чечётку. Папс, словно бешеный пёс, сорвавшийся с цепи, исследует столь желанное тело руками, кое-где сжимая его и наслаждаясь упругостью кожи. Он впивается в шею Шель губами, не боясь оставить яркие засосы, а после прокусывает её зубами, заставляя последнюю взвиться в его руках и заёрзать от новых ощущений. Девушка в кои-то веки может не стесняться собственного голоса и стонать на всю кухню, кусая губы, ёрзая на месте, цепляясь тонкими пальцами за домашнюю футболку Папса, пропахшую мёдом, сигаретами и им самим. Мишель совсем не сопротивляется и позволяет обезумевшему от собственных действий Папсу повалить её на спину. Позволяет расстегнуть эти идиотские шорты, что бесили его так долго и выкинуть их к чёртовой матери. Конечно, Мишель знала про то, что происходит с парнем, когда он видит её в таком образе. Она ни раз следила за ним из щёлки в ванной, усмехаясь и краснея от собственных действий. Ей нравилось это и ей нравился он. Она хотела его ровно также, как и он хотел её. Так что же они теряют?.. Папайрус уже забрался под футболку девушки, сжимая одной рукой её грудь, а второй с остервенением расстёгивая бюстгальтер и выкидывая его туда же, куда до этого улетели злосчастные шорты. Он припадает губами к ореолу соска, проводя по нему языком, а после кусая, с садистским удовольствием вслушиваясь в вскрик Мишель. Это словно песня, словно награда за такие долгие мучения, за её хитрые манипуляции. И парень активно пользуется этими мгновениями, играя с ней и получая от этого свой кайф. Внезапно он останавливает свой почти озверевший взгляд на её покрасневшем лице. Полуприкрытые томные глаза жалобно, почти по-щенячьи смотрят на него, безмолвно умоляя не останавливаться, волосы беспорядочно разбросаны по столу, кое-где прилипая к чуть вспотевшей коже, а губы… На них Папайрус заостряет особое внимание. Облизнув зубы и не отрывая взгляда от заветной части тела, парень тянется к Шель, с маниакальным наслаждением замечая, что она обхватывает его шею дрожащими от возбуждения руками. Папс наконец прикасается к губам, властно раздвигая их языком и продолжая руками гладить и исследовать тело возлюбленной. После всего этого оба, несомненно, останутся довольны. А Папс даже признает, что эти шорты не такие уж и плохие, но Мишель всё равно не стоит надевать их при постороннем присутствии.А может оно и к лучшему, верно?