Смотреть нельзя не смотреть

      Экубо смотрел.       На свежего и бодрого Рейгена, насвистывающего что-то невероятно глупое, явно услышанное по радио, которое вроде бы и не включал никогда, предпочитая старую добрую классику. На его светящееся лицо, напрочь забывшее про синяки от недосыпа. На излишний энтузиазм, с которым Аратака колдовал над заварочным чайником, сооружал пирамидку из пирожных, то и дело поглядывая на часы с идиотской улыбкой.       Экубо смотрел.       На Шигео, эмоции которого проявлялись с каждым днем все заметнее. На его окрепшую (спасибо тренировкам) фигуру, на повзрослевшее, светящееся едва ли не ярче, чем у Рейгена, лицо. На то, как уверенно чеканился его шаг, смело и раскованно двигались вечно зажатые руки.       Экубо смотрел.       Экубо смотрел и не верил.       Встретив Шигео впервые, он еще поразился, как этот запуганный собственной же силой ребенок умудрялся до школы доходить, не попав в лапы очередных мошенников. Экубо и в мыслях допустить не мог, что этот безвольный мальчишка вообще произносит слово «нет». Поэтому и потирал ехидно ручки, предвкушая легкую добычу. А потом эта добыча повергла на колени одного противника за другим, не силой эсперской, но той, другой силой, про которую все гордо рассказывал Рейген. И потирать ручки Экубо как-то внезапно перестал.       Встретив Аратаку впервые, он еще поразился, как эта самодовольная наглость и эго с Токийскую телебашню помещались в непримечательном сером костюме. Экубо и в мыслях допустить не мог, что этот шарлатан в принципе способен заботиться и переживать о ком-то, кроме себя. Поэтому и хохотал в открытую над громким и явно незаслуженным «Наставник». А потом шарлатан с невозмутимостью той же телебашни бросался на эсперов, к которым Экубо поостерегся бы приблизиться даже в своей лучшей форме, на восставшего духом монстра, которого Экубо сам боялся до трясучки, на монстра, которого до трясучки боялись вообще все. И хохотать Экубо тоже как-то внезапно перестал.       Зато не перестал смотреть. Точнее, видеть, потому что специально не присматривался, само выходило. Перехватывать тягучие взгляды, замечать ладони, ненавязчиво скользящие по плечам и спине до лопаток и обратно, отсчитывать доли секунды, на которые кончики пальцев задерживались в прикосновении дольше, чем положено, когда передаешь горячую кружку. В копилку отправлять крошечный засос под воротником, который, наверное, только сверху и увидишь.       Шигео улыбался во весь рот и смеялся над дурацкими шуточками Рейгена. Шигео перестал читать мангу и взялся за серьезные книги. Шигео почти не стеснялся в компании девушек, с необидной легкостью отказывая им в ничем не обязывающих походах в кино или кафе, хотя когда-то не поленился притащиться в парк из-за явно поддельного любовного письма. А предложений было столько, что всегда популярный младший брат только головой покачивал.       Рейген окончательно бросил курить и не притрагивался к алкоголю, кажется, больше года. Рейген перестал зло подтрунивать над клиентами и грызться за каждую лишнюю йену, отмахиваясь от заказов, если те грозили затянуть его до поздней ночи, а на посту с ним был только Сэридзава. И да, Экубо. Рейген теперь не задерживался на работе, торопливо гремя ключами, подгоняя «коллег». Потому что дома его ждали. Старые фильмы, остывший, но все равно вкусный ужин из супермаркета, растянутая пижама, теплый плед на местами потертом диване. И да, Шигео.       Вроде бы ничего не выходило за рамки приличия. Даже их странные обращения друг к другу, не по именам, которых Экубо не понимал. Однако в какой-то момент смотреть становилось невыносимо душно, будто вместо стен поставили экраны, транслирующие порно круглые сутки. Приходилось не смотреть.       На то, как Моб призывно жмется, тянет за галстук, увлекая Рейгена в поцелуй за дверью «Консультации», на лестнице, пока «никого нет». Как тот с мычанием вжимает его собой в ответ, зарываясь в черные волосы одной рукой и поглаживая плечо, шею, подбородок другой. Как у обоих туманом затягиваются глаза, как медленные и нежные поцелуи становятся жарче, напористее. Как неутолимый голод берет верх, и пальцы сминают одежду под глухие полустоны и влажные причмокивающие звуки. Как понижается бархатный голос Рейгена, вечность спустя выдающего:       — Ты помнишь правила.       И да, оказывается, у них на такие случаи уже есть правила. Наверное, нечто вроде «не трахаться прямо на рабочем месте» или «хотя бы не на виду у остальных», потому что первое они, должно быть, успели провернуть, и не раз, судя по таким особенным взглядам, которыми эти двое обменивались, ненадолго застывая возле диванчика, или склонившись над столом Рейгена, или…       Экубо отчаянно не смотрит, понимая, что порно он раньше не видел. До порно раньше было еще, оказывается, далеко. Потому что эти двое всего лишь целуются, а полыхает так, как ни одному режиссеру не снилось. Моб должен чувствовать Экубо на таком расстоянии, но, судя по всему, не способен заметить даже землетрясение магнитудой в девять баллов, тянясь к губам Рейгена напоследок, перед тем как ввалиться в офис, на автомате поправляя одежду.       Экубо не смотрит, но задыхается, хотя не дышал уже… сам забыл, сколько лет. Не смотрит, но не может отвести взгляд. Прикидывая, считая и пересчитывая, почему. Только что-то в уравнении не сходилось. И Экубо благодарил судьбу, за то, что не спал. Он бы давно чокнулся видеть, словно вживую. Тонкие руки на рельефной спине, острые коленки, разведенные шершавыми ладонями, аккуратные лодыжки возле ритмично двигающихся бедер, распухшие от поцелуев губы у розоватой от этих же поцелуев шеи. Он, наверное, уже чокнулся, раз представляет, стоит глаза закрыть, как тепло и уютно, должно быть, просыпаться в крепких объятьях, как приятно ощущать размеренное дыхание щекой. Экубо открывает глаза, но все еще видит разметавшиеся наэлектризованные волосы, приставшие к подушке, слышит сонное сопение, быстро переходящее в мурлыкающий хриплый смешок. Потому что сухие горячие губы вдоль ребер – это, надо полагать, щекотно. Сладкий зевок, утренний кофе прямо в кровати, потому что оба – лентяи, и если кто-то один героически отправится за чашками, второй принципиально не сдвинется даже с подушки.       Экубо не смотрит, но видит все. И как никогда хочет попасть под удар так, чтобы больше не собраться обратно.       — Не будешь начеку – заберу твое тело, так и знай.       Расслабившийся на диванчике Шигео чуть округляет глаза, но тут же улыбается краем губ.       — Все шутишь, божья коровка? – посмеивается Рейген. – Сменил бы репертуар что ли.       Следом уже более уверенно улыбается Шигео. К ним секунду спустя присоединяется Сэридзава. И сам Экубо.       Он всего лишь шутит. Да.       Конечно же шутит.