Когда начинается буря

      Ночью луна ярко светит среди темного, практически черного, неба. Юта бы хотел снова выключить во всей квартире свет, оставаясь в тишине и темноте желательно навсегда, но вот незадача — в темноте он еще не научился видеть, как кошка или сова, а снять фотографии со стен надо до завтрашнего утра.       Зачем спать, если можно страдать? Юта не может просто так отпустить свое прошлое. Он невероятно сглупил, а теперь мучается в одиночестве от тупой боли в груди.       Единственная освещенная комната в квартире — спальня. Юта берет каждую рамку в руки, рассматривает для начала и обязательно, как давно заученный ритуал, проводит большим пальцем по изображению Сычена, который улыбается на каждой фотографии. По щекам Накамото льются соленые слезы. Еще отвратительнее становится, когда они скатываются к губам, и Юта чувствует этот неприятный вкус, от которого становится все хуже с каждой минутой.       Эти рамки расставлены и в гостиной, но Юта доберется до них чуть попозже, когда разберется со спальней. И пусть он завтра не выспится и будет сонный, уставший, зато квартира будет подготовлена к приходу одного особенного гостя.       Накамото смотрит на маленькую фотографию с прикроватной тумбочки. Здесь Сычен смущенно смотрит за объектив, на Юту, который в тот момент из ниоткуда достал камеру, чтобы запечатлеть Дуна в наиболее его естественном виде, как есть. Сычен тогда очень засмущался, когда понял, что его наглым образом сфотографировали без предупреждения, но сама фотка вышла невероятно красивой, пусть и немного смазанной.       Накамото начинает рыдать. Как прежде уже никогда не будет, и в эту ночь Юта прощается с прошлым, которое ушло бесследно вместе со стертой памятью Сычена. Эта ночь важна для него, ее он запомнит надолго.       После фотографий следуют маленькие игрушки. Юта всегда называл Сычена цыпленком, поэтому однажды Сычен подарил ему плюшевого желтого утенка, с которым Юта первое время нянчился, не отпуская ни на секунду. Ел с ним, спал, прижимая к себе, смотрел фильмы и работал с этим утенком. Это был один из первых подарков Сычена и парень, в конце концов, даже начал ревновать Юту к игрушке, а Накамото лишь смеялся, говоря, что Сычена он все-таки любит больше, поэтому и дорожит новой игрушкой. Глупо? Возможно. По-детски? Да, но ведь это подарок от невероятно дорогого человека, а значит ценность для Юты.       Время прошло и утенок отправился на полку к фотографиям. Юта никогда не забывал о нем, но уже не таскал везде с собой и не целовал перед сном.       Сейчас же Накамото прижимает дорогую сердцу игрушку к лицу. Из-за того, что ее долго никто не трогал, пыль незаметным слоем осела среди мягкой короткой шерстки, и Юта понимал, что вдыхает эту пыль, которая пользы организму никак не принесет. Утенок давно ничем не пах, но, внюхиваясь, Юта все равно чувствовал что-то родное в воздухе. Ему, конечно, это казалось по причине излишней сентиментальности.       После утенка шла такого же размера лягушка — Сычен подарил ее со словами о том, что, когда Юта широко и искренне улыбается, он похож на милого лягушонка. Юта до этого никогда лягушек не любил, но после такого подарка пересмотрел свои взгляды и понял, что лягушки действительно классные. Лягушки — да, жабы — нет.       Следом за лягушкой идет маленькая статуэтка в виде гейши. Фигурка достаточно маленькая и дешевая, даже можно заметить мелкие недочеты в покрасе, но Юте все равно на это. Ведь эти подарки от Сычена, и это самое главное.       В гостиной полностью та же ситуация. Слезы Юты, Сычен на фотографиях и мелкие фигурки на полках. Все летит в одну большую коробку. Накамото пока не решается отправить эту коробку на мусорку или избавиться от нее еще каким-либо способом, поэтому только закрывает ее, даже не заклеивая скотчем, ведь знает, что все равно будет потом доставать фотографии и рассматривать одну за другой.       Эта уборка к приходу «нового» Сычена заканчивается. Юта сидит на кровати в спальне и понимает, что не уснет самостоятельно, а поспать все-таки надо.       Он пьет снотворное и ложится в кровать. Слезы высохли, и кожу слегка стянуло от соли, но Юта не спешит вытирать лицо. Он сделает это завтра, как полное завершение всего процесса. Как знак того, что он готов принять Сычена в свою квартиру, где больше нет ни одной фотографии с ними, где нет всего того, что могло бы вызвать у Дуна возвращение воспоминаний, если, конечно, такое возможно.       Юта сглатывает и закрывает глаза. Все будет завтра, а точнее уже сегодня, стрелки на циферблате показывают почти два часа ночи, а он все еще не спит. Накамото расслабляется, решив оставить все плохие мысли на потом, и засыпает.       Утром Юта по привычке просыпается рано. Постель смята, одеяло запуталось между ног. Волосы грязные и лохматые после сна.       Парень мычит, начиная шевелиться, и окончательно просыпается. Во рту все пересохло — Накамото забыл привычно выпить стакан воды перед сном.       Юта приподнимается, оглядываясь сонным взглядом, будто впервые видит свою комнату. Минута уходит на то, чтобы окончательно проснуться и выпутаться из одеяла, которое за ночь каким-то образом оплело ногу, словно лиана.       Сутулясь, Накамото прошел в ванную, умылся, помыл голову и вышел с полотенцем на плечах.       Обычно в его квартире бардак, одеяло комком валяется на кровати, в раковине вечно лежит недомытая посуда, будь то несколько тарелок или одна ложка. Порядок здесь всегда наводил только Сычен. Он занимался уборкой каждую неделю, сначала осматривал весь бардак, потом ворчал и ругал Юту за его нечистоплотность, следом уже шла уборка всего этого хлама.       Каждый раз Накамото ходил хвостиком за Сыченом, наблюдая, как тот, словно мамочка, убирается в квартире. Сычен же вычищал каждую пылинку и больше всего ему нравилось убираться в спальне. Здесь стояли рамки и игрушки. И хоть на протирание стеклянных рамок уходило прилично времени, Сычену все равно доставляло удовольствие протирать все рамки раз за разом, рассматривая их счастливые улыбки на фотографиях, словно заново проживая запечатленные моменты. От одного взгляда на них, на лице Сычена появлялась милая улыбочка. Юта каждый раз ждал эту самую улыбочку и, смотря на нее, понимал, что никогда не уберет рамки с полок.       Накамото смотрит на пустые полки. Рамки в коробке, коробка в шкафу, на самой нижней полке. Даже, если Сычен ее обнаружит, можно сказать, что там ненужный хлам и лучше туда не лезть. Ведь и правда… Ненужный хлам…       Юта смотрит на экран телефона. Ему пришлось сменить фото Сычена на заставке на монотонные фиолетовые узоры на случай, если Дун решит каким-то образом залезть в его телефон. Время поджимает и Накамото ускоряет шаг, спеша к автобусной остановке.       Автобус проезжает мимо Юты, следуя своему привычному маршруту, как делает это из раза в раз каждый день. Японец делает глубокий вдох, и внутри неприятно колет из-за мороза на улице. На автобусной остановке одиноко стоит худой парень, пытаясь согреть покрасневший нос и щеки под пушистым шарфом.       Сычен оборачивается и улыбается Юте.       — Привет, давно ждешь? — Юта немного опоздал, поэтому сейчас пытается отдышаться.       — Совсем нет, только что приехал, — Дун снова миленько улыбается, поправляя шарф.       Юта в ответ улыбается ему и кивает в сторону своего дома.       — Тогда идем.       Юта рыщет по шкафчикам на кухне в поисках того, чем можно было бы отогреть Сычена после мороза на улице.       — Будешь чай? — кричит Юта, ведь Сычен бродит где-то в квартире, осматриваясь.       За его вопросом сначала следует тишина в ответ, но затем Дун Сычен появляется на пороге кухни.       — А горячего шоколада нет? — в его голосе сквозит такая детскость и взгляд такой щенячий, что Юта готов скупить весь горячий шоколад в Сеуле, лишь бы порадовать этого ребенка.       Но денег на такую роскошь нет, и Накамото лишь с сожалением смотрит на своего мальчика.       — Прости, нет. Я не трачу деньги на лишнее для себя, а вчера забыл купить что-нибудь к твоему приходу… — снова какие-то оправдания, даже из-за отсутствия согревающего напитка.       Сычен улыбается и протягивает Юте два пакетика с горячим шоколадом.       — Зато я принес! Сделай! Пожалуйста, — китаец дует губки, и Юта не в силах отказать. — Я подумал, что сам напросился к тебе в гости, вдруг ты не очень рад тому, что я здесь. Поэтому я принес в качестве извинения это…       — Хей, хей, притормози, — Накамото взял пакетики, откладывая их к медленно закипающему чайнику. — Я правда очень рад, что ты пришел сегодня. Просто у меня часто бардак в квартире, и мне пришлось убираться до ночи, но ты не мешаешь мне. Тем более ты принес с собой ту книгу и мы будем вместе читать ее сегодня.       Сычен заметно повеселел и закивал.       — Конечно!       Юта улыбнулся и вернулся к приготовлению горячего шоколада. Пока он орудовал за кухонным столом, разливая в чашки кипяток, Сычен сел за обеденный стол, наблюдая за Ютой. Его руки были такими красивыми, что одно удовольствие наблюдать за всеми его манипуляциями. Венки немного набухли, когда Юта взял в руки чайник.       Сычен сглотнул, думая о том, что совсем не по-дружески любуется новым знакомым.       — Почему у тебя на кровати нет подушек? Я думал, мы могли бы расположиться на них, но… — вдруг начал Сычен, чтобы отвлечься и разрядить установившееся молчание.       — Японцы по традиции спят без подушки, в том числе и я. Мне наоборот неудобно с ней. Я подумал, если хочешь, мы можем притащить диванные подушки и мой пушистый плед. Должно получиться удобно.       Накамото взял в руки две кружки готового горячего шоколада и повернулся к китайцу. Его венки на руках снова набухли, и Сычен снова напряженно сглотнул, поспешно отводя взгляд.       — Конечно, выйдет замечательно.       Оставив две кружки — зеленую и желтую, в спальне, Юта и Сычен натаскали всевозможных подушек из гостиной и достали сиреневый пушистый плед. Из всего этого правда получилось мягкое уютное гнездышко. Парни улеглись, поднося к губам горячий шоколад, который уже достаточно остыл, чтобы можно было пить его без страха обжечь язык.       Юта помнит всю книгу практически наизусть. Знает, где его любимые страницы и какие любит Сычен. Любил.       Они проводят за книгой пару часов, а может и больше. Время для них остановилось. Горячий шоколад застыл на стенках кружек, которые после первых 15 минут отправились на ближайшую тумбочку, чтобы не мешать. Юта иногда позволял себе чуточку своевольничать и озвучивал то, что было написано в книге парой страниц дальше того места, на котором они останавливались. Для Сычена Накамото показал себя не только интересным, веселым другом, но еще и умным.       Стрелки бежали по циферблату с бешеной скоростью. Юта плохо спал ночью — поздно лег и сон был беспокойный, в спальне было душно и организм не отдохнул, как следует.       Не заметив своего полудремного состояния, Накамото заснул под очаровательный голос Сычена, уронив голову на плечо парня.       Дун не сразу заметил, что он уже один рассматривает картинки звезд в книжке. Когда же Юта в пятый раз не ответил на его вопрос, Сычен осторожно повел плечом и понял, что японец спит.       Он вздохнул, но решил не будить спящего парня. Пусть отдохнет, раз ночью у него почему-то не хватило на это времени.       Сычен продолжил самостоятельно рассматривать книгу, по-быстрому пролистывая страницу за страницей — он не хотел сейчас подробно читать ее без Юты.       Листая страницы, Сычен вдруг заметил на одной из них мелкий рисуночек карандашом на темном фоне. Он пригляделся. На изображении космоса в углу были выведены два маленьких перекрещивающихся сердечка. Сычен точно помнит, что никогда не открывал эту книгу после того, как стер себе память.       Он нахмурился, пытаясь вспомнить, когда чисто теоретически мог нарисовать эти сердечки. А зачем, собственно, ему их вообще надо было рисовать? Он ведь не влюблен ни в кого, в конце-то концов.       Сычен покосился на спящего Юту рядом. Это он мог незаметно подрисовать сердечки? А ему это зачем?       «Болван. Сам говорил, что ему непривычно спать на подушке, зато на моем плече очень даже удобно устроился», — возмущенно подумал китаец, но все еще позволял Юте спать в таком положении.       Юта влюблен в Сычена, да? Сычен пока еще не уверен точно. Но ведь Накамото так преданно смотрит, столько любви в его взгляде, что захлебнуться можно. Конечно же, Юта влюблен в Сычена. Возможно, еще с того самого момента, как он, судя по его истории, случайно встретил китайца и начал следить за ним. Вот только сам Сычен пока не знает, что чувствует к этому парню. Они оба иностранцы в Корее, не говорят на одном языке. Будут ли их отношения удачными?       «Стоп, какие отношения? — одергивает себя Сычен, как только мысли его заходят дальше каких-то четко установленных рамок дозволенного сейчас. — Я даже толком не знаю, какой он человек. Мы только-только стали друзьями».       Дун задумчиво поглаживает карандашный рисунок большим пальцем, растирая серую линию по бумаге, а заодно и по коже пальца.       — Прости за то, что уснул. Мне правда было интересно, просто я плохо спал ночью и вот… — Юта неловко улыбается и переминается с ноги на ногу, стоя в коридоре. — Мне проводить тебя до остановки?       Сычен прижимает рюкзак с книгой внутри к себе и успокаивающе улыбается в ответ.       — Не надо, я запомнил дорогу. Тебе следует ложиться раньше.       — Да, так и сделаю сегодня, — поспешно отвечает Накамото, и оба парня усмехаются, думая над тем, как разрядить некую неловкость ситуации.       — Ну… — первым после непродолжительной паузы голос подает Сычен. — Когда в следующий раз увидимся? Мы не дочитали… — он взглядом указывает на книгу.       Юта спохватился и сразу же стал высчитывать свой график работы в голове. Сейчас накопилось много работы, это на два дня точно. А потом надо бы узнать, что там у Тэена и погулять с ним, заодно рассказать о том, как прошел этот вечер. Итого…       — Ну, эм, ты когда свободен? У меня дел поднакопилось, смогу встретиться только в конце недели.       — Ничего страшного, — Сычен поспешно кивает и пятится назад к двери. — Я тогда тоже… смогу в конце недели. Давай спишемся через пару дней, когда определимся точно? — он кидает неуверенный взгляд на Юту.       — Да, конечно, ну… Пока?       Сычен быстро протягивает руку на прощание и Накамото, помедлив немного, пожимает ее. Китаец как-то слишком сильно стискивает чужую ладонь и проводит по ней большим пальцем. Такую минутную близость он вполне может позволить себе. Наконец, Сычен кивает и быстро выбегает из квартиры, поспешно спускаясь по лестнице вниз.       Юта еще какое-то время смотрит ему вслед, но потом понимает, что стоит напротив раскрытой входной двери и поспешно запирает ее на замок. Как только взгляд падает на руку, которой он еще пару лишних секунд держится за щеколду, Юта замечает на коже серое размытое пятнышко. Парень приближает руку к лицу, всматриваясь в тыльную сторону ладони около своего большого пальца. «Откуда?» — проносится мысль.       Только поздно вечером, смотря телевизор, у Юты появляется первая догадка. «А мы писали что-нибудь в той книге? Кажется, да. Черт, стоило быть осторожнее. Теперь неизвестно, что еще Сычен сможет там найти. Если он вспомнит…». Накамото сглатывает, чувствуя, что со своими выходками ходит по самому краю острого лезвия.       Сычен все еще не понимает, что с ним не так. Это ведь Юта влюблен. Юта, а не Сычен! Тогда почему такая неловкость? Почему хочется втащить этому милому японцу под ребра, только, вот незадача, все тело будто сковывает и не дает причинить боль этому человеку.       Дун Сычен уже общался с людьми, которым был не безразличен. Его бывший друг Тэиль был по уши влюблен в Сычена, только вот сам Сычен никак на это не реагировал. Не было ни волнения, ни смущения и кончики пальцев никогда не немели, а ударить (но Сычен никогда не бил своих друзей, даже если был очень раздражен) при большом желании не составило бы особого труда. А что же с Ютой? Сычен может представить, как бьет японца, в живот или скулу, например, но стоит подумать о том, что на мягкой коже расцветет синяк, да еще и по вине самого Сычена, или о том, как на глаза парня навернутся слезы от нестерпимой боли, у Дуна сразу все малейшее желание пропадает. Ну не может он этого сделать. Не может и все тут.       — Японцы странные, — бурчит себе под нос Сычен, пока играет с Джехеном в видеоигру, переговариваясь через скайп.       — Ты что-то сказал? — голос Джехена звучит на всю комнату.       Сычен живет один, а потому нет нужды носить наушники. Так он говорит всем без исключения (возможно, есть одно единственное исключение — Юта), хотя на самом деле, дело в том, что, однажды, когда Дун носил большие такие наушники, с микрофончиком — все, как полагается истинному геймеру, то произошел случай, когда Джехен во время очередной игры так громко вскрикнул, что Сычен едва не оглох. С того раза он никогда не надевает наушники, когда играет, а этот вскрик (когда китайцу стирали часть памяти, то это воспоминание не задели, и он до сих пор помнит), кажется, навсегда останется в памяти Дуна.       — Как узнать, что человек тебе нравится? — в лоб спрашивает Сычен, не задумываясь о последствиях.       — В кого ты там влюбился? — тут же спрашивает Джехен.       — Ничего я не влюбился, — дует губы Сычен. — Просто интересно. Познакомился я тут с одним милым парнем, но совершенно не понимаю, что чувствую к нему. Мы можем об этом поговорить?       — Конечно. Что за парень?       Сычен знает, что на Джехена всегда можно положиться.       — Мы подружились не так давно. Ну… его зовут Юта…       На том конце послышался странный звук — это Джехен только-только набрал воды в рот, как тут же поперхнулся ей от услышанного. Он знал, что Сычен стирал себе память. Было бы глупо не поделиться с лучшим другом такой новостью. Он знал так же многие подробности жизни Сычена и Юты, а, когда Юта наглейшим образом изменил, по словам Дуна, то Джехен возненавидел этого японца за то, что тот разбил сердце прекрасному китайскому мальчику, который ну ни в чем не виноват.       Вот только откуда было Джехену знать, что Накамото — та еще надоедливая задница и обязательно придумает что-нибудь, чтобы еще сильнее разбить Сычена, добить его окончательно (так, конечно, думал Джехен, ведь не может изменник стать хорошим парнем).       — Ты чего? — удивленно спрашивает Сычен.       Джехен даже один удар врага в игре пропустил — настолько он был в шоке.       «Что, черт возьми?.. — думает он, а мысли сбиваются в непонятную кучу. — Сычен ведь не помнит… Когда Юта успел? Ему мало того, что он уже натворил? Ему надо еще? Я покажу этому петуху, что происходит с теми, кто обижает моих друзей».       — Извини, поперхнулся. Продолжай, — раздалось из динамика и Сычен нахмурился, но виду не подал и продолжил.       — Мне весело с ним и, знаешь, я становлюсь таким спокойным, когда он рядом, — задумчиво проговорил Сычен, будто разговаривая сам с собой, — но он странный. Мы познакомились, благодаря тому, что он случайно увидел меня на улице и проследил до дома. Это кажется жутким. И все же, у нас с этим Ютой столько общего, — он зажмурился и потер уставшие глаза. — Я запутался.       Джехен выдохнул прямо в микрофон и в динамике китайца зашумело. «Вот значит как, — подумал парень на том конце. — Гребаный Юта, ненавижу его. Кажется, у меня остался его номер… Надо будет разъяснить ему что к чему».       — Только не спеши с выводами, — в итоге, произнес Джехен, подбирая слова. — Прислушайся к своим чувствам и хорошенько подумай над этим. Хочется ли тебе быть с ним?       Сычен поставил игру на паузу и закрыл глаза, вздыхая.       — Не знаю. Но я, кажется, уже скучаю по нему.