Зефирки в твоём шоколаде

      «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Яшировская!»       Икома едва успел проскочить между закрывающимися дверьми, сопровождаемый возмущёнными цоканьями людей, оставшихся в вагоне. В спину ударил холодный воздух, когда поезд цвета жидкого металла двинулся с места, стремительно набирая скорость. Парень так устал сегодня, что неизбежно уснул на чьём-то удобном плече, чуть не проспав при этом свою станцию. А делать крюк, когда метро уже закрывается, Икоме решительно не хотелось.       Покрепче сжав в руках пакет с продуктами, парень стремительно побежал вдоль ступенек, намеренно пропуская по одной-две, и довольно быстро оказался на улице. Лицо резко обдало зимним воздухом, так что Икома охотно подтянул шарф до кончика носа и продолжил путь.       Чтобы добраться до общежития при местном железнодорожном агентстве, необходимо было пройти вдоль одной из главных достопримечательностей города — Стальной площади. Точно неизвестно, почему она так называлась, ведь даже фонарные столбы вдоль неё были сплавлены из чистого чугуна. Но, вроде как, это связано с каким-то управляющим железной дорогой, который жил на Араганской улице в начале 19-го века. Управляющего, само собой, больше нет в живых, а вот название благополучно осталось. Но давайте вернёмся к нашему герою!       Вот, зеленоволосый юноша уже шагнул на порог небольшого здания, в котором и был временно прописан. Он метнул смущённый взгляд в сторону хмурой вахтёрши, Шизуки-сан, которую за глаза здесь смело называли «ВвЖ». Сокращённо от «ведьмы-в-жилете», само собой. Женщина же тем временем с остервенением пыталась оттереть тот самый ярко-оранжевый жилет от пролитого на него чёрного кофе.       — Сорок восьмой блок, — скомканно пробормотал Икома, доставая из кармана дублёнки небольшую связку ключей.       Женщина на секунду оторвала салфетку от кислотной ткани и подняла взгляд, только чтобы прошипеть озлобленное «проходи», после чего вновь вернулась к своему весьма невесёлому занятию.       «И чего она работает в такой-то день? Нет чтоб с семьёй отмечать... — думал Икома, уже вставляя ключ в замочную скважину. Перед тем как повернуть его, он метнул последний взгяд в сторону вахтёрши: — А может и нет у неё никого?..»       Двери распахнулись с громким скрипом. Не очень-то просторный блок общежития встретил его абсолютной тишиной и не очень приятным холодом. Отопление так и не включили с прошлой недели. Кажется, была проблема в котле. Икома, с детства разбиравшийся в механике и всяком таком прочем, честно изъявлял желание помочь, но был мягко так отправлен к чёрту.       — Я вернулся! — дал о себе знать он, вешая свою дублёнку на крючок рядом с ярко-красным женским пальто. Ответом ему так же послужило гробовое молчание, так что парень просто подхватил полупрозрачный пакет и прошмыгнул в более тёплую (только благодаря обогревателю) комнату, которой кое-кто дал весьма гордое название — «кухстиная». Просто и кухня и гостиная никак не делились, что было довольно удобно, чтобы следить за одной непоседливой школьницей, которая, в общем-то, никем парню и не приходилась, если бы их не свёл один случай...       Школьница была обнаружена на небольшом клетчатом диване. Лёжа на животе в одном белом свитере и чёрных колготках, она как-то недовольно размахивала ногами вперёд-назад. Подбородок заботливо удерживался маленькими кулачками. Носик девушки непроизвольно морщился. Аккуратные бровки, сведённые на переносице, и два огромных глаза, ходившие вдоль мелких строк какой-то тонкой книжки. Девушку можно было не кривя душой назвать красивой.       — Ты не мёрзнешь? — Ответом Икоме на этот вопрос послужило глубокое молчание. Девушка поправила единственную длинную прядь своих коротких шоколадных волос, при этом недовольно фыркнув. — Может ты скажешь, что с тобой опять не так?       Впрочем, это было как раз в духе Мумэй, этой несносной девчонки, которая, Икома был уверен, даже в глубокой старости навсегда останется двенадцатилетним ребёнком. Но сегодня неизвестно чем обиженная Мумэй сильно беспокоила парня. Он мог твёрдо сказать, что волнуется за неё, хоть и был ей никем. Объяснить это крайне сложно, он и сам толком не понимал причины, но так ли нужны эти объяснения, когда по сути они мало что могут изменить?       Наконец, весьма задолбавшись, зеленоволосый схватил никак не защищённую книгу с дивана под недовольный девичий визг. Девушка вскочила на колени и с разъярённым пыхтением попыталась дотянуться до твёрдого переплёта захватывающих листков бумаги. Парень же без особого труда поднял книгу выше досигаемости цепких девичьих рук, уже успев прочитать название.       — «Девочка со спичками», серьёзно? — категорично заметил уставший трудоголик. — Мумэй, ну что опять? Я вроде не пытался обидеть тебя, так? И обогреватель купил нормальный. Две порции куриного супа я принёс, твой вишёвый сок не забыл! Так в чём дело?!       — Они все разъехались! — вдруг что есть сил закричала она, прервав душевный вопль сожителя. Глаза девушки вдруг защипала солёная влага и она смирно села на диван, по-японски сложив кулачки на коленях. — Разъехались, слышишь?! Аямэ будет отмечать с отцом! И Каджика! И Курусу тоже! Даже Сузуки улетел в Англию к семье! И все-все-все! Только Сукари остался, и то он заперся в своём блоке и не выходит даже... А я тоже хочу! Хочу отмечать Рождество с мамой и... и... и братом! С семьёй, понимаешь? Я подарки хочу! И ёлку! И чтобы полный дом гостей! А не это вот... — Тут девушка тявкнула что-то нечленораздельное и резко отвернулась, уткнувшись в неведомо откуда взявшийся телефон. Этим она, по-видимому, дала понять, что разговор окончен.       Икома хотел было что-то сказать, но не нашёл нужных слов. Да и вряд ли она стала бы слушать его. В глубокой задумчивости он зашагал на кухню, что, впрочем, было не так уж и далеко от дивана, так что он прекрасно слышал тихое бурчание своей соседки по блоку.       Парень в это время распечатывал вторую упаковку яиц, раскладывая их по одному в холодильнике, когда «диван» вдруг разразился громким воплем восхищения. Из-за спинки выглянуло расстроенное лицо, протягивающее зеленоволосому маленький смартфон с брелоком. К слову, у него была довольно причудливая форма: кабанчик с ярко-огненным светящимся сердцем.       — Что? — недоумённо спросил парень.       — Хочу горячий шоколад! Настоящий! С зефирками! Кучей зефира! — тоном, не терпящим возражений, выпалила школьница.       От этих слов парень чуть не уронил на пол труды несчастной квочки.       — Где я тебе возьму настоящий шоколад?!! — взревел бедный парень, которому начали уже надоедать капризы этого ребёнка. А ведь она ему даже не сестра! Да и не дочь, к тому же. Но девчонка была непреклонна, вопила, что он лишает её единственного удовольствия под Рождество, что ей и так плохо и вообще, вот был бы здесь братик Биба...       Упоминание этого напыщенного индюка вконец вывело Икому из себя, так что он в ответ на вопли крикнул:       — ЛАДНО!       Девушка с довольным видом задрала носик и вновь юркнула за спинку дивана. Икоме ничего не оставалось, кроме как разобрать все остальные продукты и с вдумчивым видом опереться о столешницу. И как выполнить прихоть этой маленькой занозы, если под рукой нет не то что плитки шоколада — нормальных конфет. Ну ладно, сам шоколад можно заменить какао-порошком, но маршмеллоу... Вдруг его осенило: где-то на верхней полке должна была лежать упаковка простого сливочного зефира. Правда, уже распечатанная, но одной штуки должно хватить с лихвой. Если порезать этот зефир на маленькие квадратики и утопить в какао — вполне может сойти за горячий шоколад!       Очень довольный своей гениальной мыслью, парень принялся за дело. Сначала поставил кипятиться молоко, потом достал из шкафчика ту самую пачку зефира — там осталось всего штуки две — и порезал его на кубики. Было довольно сложно, потому что сладкий зефир безбожно лип к рукам, но, когда кусочки лакомства один за другим потонули в светло-коричневой жидкости, липкие руки стали меньшим, что могло его беспокоить. Понравится ли такое «творение» Мумэй?       — Вот, держи, — парень протянул девушке кружку с горячим напитком, молясь всем богам не вызвать очередную истерику у своей сожительницы. Девушка только чуть заметно поморщилась, когда обожгла язык, но всё же осталась довольна, и даже пробурчала слова благодарности, правда, из-за прижатой к губам кружки мало что удалось разобрать. Едва слышно хмыкнув, он принялся подбирать разбросанные вещи: Мумэй не отличалась особой любовью к уборке.       Сначала он просто бездумно подбирал всякий мусор и тряпки, а потом стал приглядываться: мусор оказался кусочками мишуры и бумажными снежинками, а тряпки — новогодними шарфиками и шапочками. Внезапно Икома обнаружил под окном комок включённой гирлянды, переливающийся то жёлтым, то синим, то красным.       — Мумэй, а чем ты тут занималась, пока меня не было? — он осторожно взглянул на девушку, сидящую на диване.       Школьница молча поставила кружку прямо на пол и сложила руки на колениях. Она долго смотрела на моток гирлянды стеклянным взглядом, но потом подала голос:       — Знаешь, я так хотела провести Рождество вместе со всеми... Чтобы мы собрались, как настоящая семья, — она начала неловко разглядывать свои ногти. — Я выпросила у профкома игрушки, мишуру, гирлянду, купила шапочки и рожки... Ещё хотела договориться с Каджикой насчёт еды, но не нашла её. И вообще никого не нашла. А мне так хотелось... — На последних словах её голос задрожал и она резко отвернулась, чтобы сосед не увидел её раздосадованное лицо.       Икома чуть нахмурился и вновь оглядел бардак в комнате. Прямо сейчас ему ужасно хотелось заставить её улыбнуться, но он не знал, как это сделать. Наконец, он резко вскочил с места и подключил телефон к небольшим колонкам на тумбе. Один миг — и из них раздался задорный «Jingle bells». Под эту песню он принялся с серьёзным лицом быстро распутывать гирлянду.       — Что ты делаешь? — спросила девушка, не сводя с соседа недоумевающего и слегка ошарашенного взгляда. При этом она старалась нащупать ногой свои пушистые тапочки. — Я уже пыталась тут всё украсить! Ничего не вышло. Да и смысла я больше не вижу... Всё равно у нас даже ёлки нет...       Так и не найдя тапки, школьница подошла к другу, пряча руки за спиной и хлопая глазами. В них больше не было недоумения как такового, только лёгкое любопытство.       — Нет ёлки? — парень озадаченно осмотрел помещение, потом посмотрел сначала на Мумэй, а затем на гирлянду. Снова на Мумэй, и снова на гирлянду. В голове мелькнула одна дурацкая идея.       — Как это нет? — Он выдержал небольшую паузу, после чего резко начал обматывать девушку уже распутанным сверкающим шнуром. От неожиданности Мумэй вскрикнула и начала сопротивляться, но движения парня были настолько стремительными, что она никак не могла освободиться. По всему блоку разносился задорный смех парня и пронзительные визги девушки, заглушавшие даже голос Майкла Бубле, который где-то на фоне пел о звенящих бубенчиках.       — Ну хватит! — начала возмущаться девушка, пытаясь смахнуть выступившие от смеха слезинки, что у неё получалось весьма плохо. — Я тебе не ёлка!       — Ёлка и есть! — непривычно озорным голосом стал подначивать Икома, а когда гирлянда закончилась, отбежал немного в сторону, опасаясь ответной мести.       — Ах так! Ну раз я ёлка, то ты будешь оленем! — Ослабив путы так, чтобы можно было двигаться, Мумэй схватила с пола оленьи рожки и начала носиться за соседом по всей комнате. Они оба были бызмерно счастливы в этот момент: он был рад, что смог заставить её улыбнуться таким глупым и детским поступком, а она была в восторге от того, что в её жизни есть человек, который всегда её поддержит, несмотря ни на что.       Парочка друзей резвилась бы так до полуночи, но усталость всё же взяла своё. Красная и разгорячённая Мумэй позволила себе упасть на спинку кресла, стоявшего посреди комнаты. Зеленоволосый же, особо не переживая, плюхнулся прямо на пол, с трудом переводя дух. На голове у него красовались рога оленя поверх новогодней шапочки.       Периодически один из них или издавал хриплый смешок, или бросал колкое словечко, но совсем не обидное, а даже приятное в какой-то степени.       Наконец, подвинувшись чуть ближе к девушке, Икома хотел было что-то ей сказать, как вдруг его внимание привлекло нечто розовое, лежавшее под столешницей возле дивана.       — Хм, не помню, чтобы я покупал тебе такое, — задумчиво протянул он, пересаживаясь на пушистый ковёр и с интересом рассматривая плюшевую игрушку в форме свинки.       — Это Аямэ принесла, — отозвалась соседка. В её голосе больше не было и тени грусти, напротив, она произнесла это будничным весёлым голосом, словно и не грустила минут двадцать назад. — Она всем такие подарила! Похоже, она очень любит этот праздник.       Парень продолжал с интересом крутить в руках игрушку. Брови его, как это обычно бывает, когда он серьёзно над чем-то размышляет, были сведены к переносице. От созерцания хрюшки его отвлекли чьи-то тоненькие руки, обвившиеся вокруг его шеи. В нос ударил запах какао-порошка, и парень с наслаждением вдохнул его, словно это был самый утончённый аромат а его жизни. Над ухом раздалось короткое и едва уловимое «спасибо».       Всего одно слово. Но оно заключало в себе столько тепла, столько нежности и благодарности. Казалось, она вложила в него не просто свои чувства, но и всю себя без остатка. Наблюдая за ней, Икома всё чаще ловил себя на мысли, как прекрасна эта вредная, порой раздражающая, но такая дорогая сердцу девушка.       — Икома... Я... — девушка не успела договорить из-за ужасного шума.       Были слышны резвие шаги и чей-то весёлый голос, доносящиеся со стороны коридора. Сразу поняв, кто мог испортить паре всю идиллию, соседи отлетели друг от друга чуть ли не по разным углам, по идее вызывая ещё больше подозрений.       — Мумэй! — Дверь с грохотом распахнулась, и в блок настоящим вихрем влетела потрёпанная и обмёрзжая Каджика. В руках она держала огромные пакеты и свёртки, которые тут же поставила на пол, при этом тяжело дыша. — Мы к вам!       — Мы?       — Уф, я так замёрз что, кажется, убавил в весе! Ой, да у вас тут холодно! — раздалось прямо из прихожей. Кто-то очень шумный пытался снять зимние ботинки, чертыхаясь и пыхтя при этом. За Каджикой в комнату забежал Такуми наперевес с огромной коробкой, весь красный от холода, а за ним медленно и почти бесшумно вошла Юкина, холодная во всех смыслах.       Икоме и Мумэй оставалось только недоумённо переглядываться и по очереди хлопать глазами.       — А чем это вы тут занимались?! — светловолосая живо встала посреди комнаты, уперев руки в бока и категорично осмотрев весь царивший в блоке беспорядок. — Как вам только не стыдно! Здесь будто стадо кабанов пробежало! — С этими словами девушка решительно направилась в подсобку за всеми моющими и не моющими средствами.       — А мы думали, вы уже улетели...       — Собирались, — пробормотала Юкина, разматывая шарф, — но из-за снегопада отменили все рейсы, так что пришлось возвращаться.       — А вы, наверное, думали Рождество без нас отмечать? — Здоровяк Такуми буднично прошёлся вдоль всей кухстиной и остановился возле холодильника.       Помещение ненадолго погрузилось в неловкое молчание, прерываемое недоумевающим мычанием двух соседей, которые всё продолжали переглядываться и стоять на месте, как фонарные столбы.       — Ну, так это же здорово, да? — наконец отозвалась Мумэй и задорно подпрыгнула. — Мы можем встретить Рождество все вместе!       Не успели ей ответить, как где-то в коридоре общежития раздался треск, гул и чей-то раздосадованный визг.       — Мы же её не сломали? Прошу, скажите, что мы её не сломали!       Ещё мгновение — и в комнату ввалилась целая компания шумных и замёрзших людей.       — Так, молодёжь, посторонись! — раздался чей-то весёлый и громкий голос, не терпящий возражений. Впрочем, говорившего не было видно из-за огромного свёртка, занимавшего добрую четверть всей кухстиной и упиравшегося в потолок. Прошло несколько минут, прежде чем присутвующим удалось понять, кто эти люди: спереди с закрытым лицом волочил этот свёрток никто иной как Сузуки, где-то справа показалась здоровенная макушка Кибито, а недовольное бурчание сзади можно было легко узнать из тысячи — это определённо точно был Курусу.       — Куда ставить-то? — прокряхтел кто-то из этой компании. Точно не зная, что это, Икома с выпученными глазами указал в сторону окна, где всегда было много свободного пространства. Просто было нечего ставить.       Уставшая компания «трёх богатырей» начала ползти в указанную сторону. Из-за их спины в этот момент выбежала высокая стройная девушка в костюме Санты Клауса.       — Рада вас всех видеть! — пропела Аямэ. — А мы вам тут ёлку принесли! Еле дотащили, да, мальчики?       Со стороны окна раздалось нечленоразделённое мычание. Наконец, эта троица смогла перевести дух и присоединилась к компании. Все они почему-то были в костюме рождественских эльфов.       — Ну, давайте! Как репетировали! — синеволосая воодушевлённо захлопала в ладоши, видимо, ожидая чего-то.       Трое парней съёжились от недовольства и смущения, но всё же встали по стойке смирно и ни с того ни с сего начали петь, при этом исполняя какой-то своеобразный танец:       Эльфы мы, творцы добра,       В Рождество у нас задача:       В каждый дом зайти пора,       Чтоб у людей была удача.       После этой песенки Аямэ воодушевлённо захлопала в ладоши, совершенно не обращая внимания на оцепеневших от шока жильцов сорок восьмого блока. Такуми аж зефиром подавился.       — А ты не слишком жирный для эльфа? — наконец опомнился Икома, издевательски обращаясь к Курусу.       — А ты не слишком разговорчивый для оленя? — бросил озлобленный эльф, глядя на рожки зеленоволосого парнишки.       — Знали бы вы, чего нам стоило притащить её сюда! — Кибито аккуратно снял с ёлки чехол и принялся разглаживать пушистые ветки. Вдоль помещения сразу же пронёсся запах леса и хвои.       — Р'ади сем'ьи ничего не ж'алко! — задорно произнёс Сузуки, доставая крепления для ели. — Сей'час мы эту к'расавицу ук'расим.       Не прошло и года, как в блок энергично ворвалась Каджика наперевес со швабрами, тряпками и моющими средствами. Она свалила всё это в кучу и строго обратилась ко всем присутствующим:       — Вы чего тут все столпились! До празднования Рождества осталось всего каких-то четыре часа! — тут она заметила стоящее у окна огромное дерево. — О, так у нас и ёлка есть! Отличненько! Мумэй, поручаю вам с Кибито нарядить её! Я с Аямэ отправляюсь прямиком на кухню. Остальные, — она категорично осмотрела всех, кто остался, — за уборку! И чтоб блестело!       — Не командуй! Ты не в казарме находишься! — огрызнулся Курусу, хмуро глядя на девушку, но после звучного шлепка по рукам ему пришлось смириться со своей участью.       Следующие пару часов каждый из них был занят приготовлениями к празднованию. Кто-то раскатывал тесто для праздничного пирога, кто-то порезал все пальцы, пока шинковал капусту, кто-то пытался закрепить ёлку и при этом не разбить окно, а кто-то бубнил под нос проклятья в сторону «наглых девчонок», попутно собирая мусор веником.       — Народ, сегодня будем пить шампанское, готовы? — воодушевлённо прокричал Такуми, с усердием вырезая из бумаги снежинки. Правда, эти самые снежинки привели в негодование Курусу, так что с воплем «Я тут только подмёл!» он безжалостно вдарил по шее непризнанному гению искусства.       — Звучит здорово! — пропела маленькая школьница, вешая на ёлку очередную игрушку.       — Тебе нельзя! Ты ещё маленькая! — зеленоволосый парень был тут как тут. Он осуждающе посмотрел на свою соседку по блоку, прежде чем вытащить из коробки с украшениями зелёную мишуру.       — Для Мумэй мы купили детское шампанское, а дурак Икома пусть пьёт компот. — Самый хмурый в помещении эльф закинул на плечо белое полотенце и невозмутимо отправился на кухню, что, к слову, было не так уж и далеко.       — Что у вас там с ёлкой? — даже не глядя крикнула Каджика, проверяя в духовке пирог.       — Последний штрих! — воскликнул здоровяк Кибито. На плече у него сидела Мумэй, которая резво насадила на верхушку зелёной красавицы звезду, после чего радостно захлопала в ладоши.       — Very good!       — Какая прелесть! — с кухни тут же прибежала счастливая Аямэ, не глядя заклеивавшая ранки на пальцах пластырем. Она осмотрела полностью убранную и украшенную гостиную и воодушевлённо добавила: — Можно накрывать на стол!

***

      — Такое чувство, что чего-то не хватает...       — Что ты там сказала, Юкина? — с любопытством спросила светловолосая, заботливо накладывая подруге салат.       Весь сорок восьмой блок был наполнен весёлым шумом, болтовнёй и чудесным настроением. Друзья делились своими впечатлениями и планами на грядущий год, рассказывали забавные истории, которые случились с ними в этом году, и просто наслаждались компанией друг друга. Изрядно подвыпивший Курусу со слезами просил у всех прощения за свою грубость и чёрствость. Парня успокаивал его лучший друг Кибито, похлопывая по спине и улыбаясь. Аямэ искренне смеялась над этой сценой и угощала Такуми своим салатом, а тот в свою очередь усердно делал вид, что это лучшее, что ему когда-либо доводилось есть.       Наблюдая за этой картиной, Икома не сразу заметил отсутвие одного очень важного человека.       — Мумэй? — он встал из-за стола и как-то беспомощно оглядел комнату. Походив вдоль помещения, он обнаружил пропажу на балконе. — Ты что здесь делаешь? Холодно же!       Девушка стояла к нему спиной, о чём-то глубоко задумавшись. В руке у неё была кружка с чем-то остывшим и совсем уже невкусным.       — Каджика хотела вылить твой шоколад, но я не позволила ей... — зачем-то начала спокойным и задумчивым голосом она. Парень подошёл ближе и встал прямо возле неё. — Он невкусный. Зефир набух и выглядит страшненьким, а сахара и вовсе нет.       Икома нахмурился и скрестил руки на груди, хотел что-то сказать, но его перебили:       — И всё равно... Мне почему-то так приятно пить его...       Зрачки Икомы расширились. Почему-то в этот момент он тяжело задышал и наклонился чуть ближе к соседке:       — Мумэй...       — Ничего не говори, ладно? — девушка вдруг смело встала на цыпочки и слегка коснулась губ парня своими. Поцелуй был мимолётным, но очень чувственным и значимым для обоих. Поняв, что только что случилось, оба неловко отпрянули друг от друга и опустили головы.       — Спасибо тебе. За всё, — наконец выдала девушка счастливым голосом.       — Мумэй, я...       Не успел он договорить, как кто-то громко-громко застучал в двери сорок восьмого блока. Пара соседей неловко вернулась в помещение и недоумённо захлопала глазами.       — Вы ждёте гостей? — Такуми поднялся с места и, не дожидаясь ответа, побежал открывать.       Комната погрузилась в неловкое молчание, нарушаемое только тихими всхлипами пьяного Курусу.       — А что это вы делали на балконе? — вдруг хитро прищурилась Каджика, складывая руки в замочек.       Парень с девушкой опешили от такого вопроса и испуганно переглянулись. У обоих на лице читалась неловкость и некоторый испуг.       — Эм... Мы... мы...       — Народ, смотрите, кто к нам пришёл! — Ситуацию спас толстячок Такуми, с довольным лицом вернувшийся в комнату. Через секунду из-за его спины с безразличным видом вышел светловолосый парень, развязно державший руки в карманах дешёвых джинсов.       — Празднуете?       — О, Сукари! — обрадованно воскликнул Сузуки, поднимая бокал с шампанским в приветственном жесте. — В'от кого н'ам не хват'ало! П'рисоединяй'ся!       Каджика тут же вскочила с места и бодро побежала на кухню за чистой тарелкой.       — Нет, спасибо. Не люблю этот праздник, — скучающе изрёк светловолосый. — Я пришёл занять соли для пельменей, — с этими словами он обратился непосредственно к хозяевам блока, которые всё ещё находились в оцепенении.       В этот момент с кухни прибежала светловолосая. Та без лишних церемоний схватила неловко сопротивляющегося Сукари за воротник и посадила его рядом с Юкиной. Перед его носом тут же оказалась тарелка с котлетами и салатом. Парень ошалело захлопал глазами, после чего смущённо посмотрел на сидящую рядом девушку и молча взял вилку. Всё-таки есть ему хотелось сильно. А побыть гордым можно и в следующем году.       — Икома, Мумэй! Хватит там стоять! Вернитесь за стол! — скомандовала светловолосая.       — Тост! — воскликнул внезапно вскочивший с места Курусу. Впрочем, он едва стоял на ногах, так что тут же упал на свой стул и с болезненным шипением потёр виски.       Кибито добродушно похлопал друг по спине и встал с насиженного места.       — Позвольте мне сказать, — улыбнулся он. Все одобрительно кивнули и взяли в руки бокалы. — Очень часто мы ждём друг от друга каких-то больших, невероятных поступков. И зачастую не замечаем, когда окружающие нас люди делают небольшие, но приятные мелочи. Этих людей мы называем своей семьёй... Так давайте же прямо сейчас выпьем за тех, кто делает нашу жизнь хоть немного, но более приятной и счастливой! За семью! За нашу дружную, маленькую семью!       — Да! — дружно воскликнули остальные и чокнулись бокалами. И почему-то каждому в этот момент захотелось загадать желание...       Безгранично счастливые и довольные, они все загадали что-то своё. Что-то очень важное и необходимое. Но... о желаниях ведь нельзя рассказывать. Иначе они не сбудутся... верно?