***
Час промчался неожиданно быстро. Ваня торопливо спешил по коридору, уже опаздывая на несколько минут. Выйдя из-за поворота, он сразу же увидел Сашу. Тот стоял, оперевшись спиной на перила уходящей вверх лестницы, всё также подпевая музыке в наушниках. Саша переоделся в черные джинсы и тёмно-зелёный свитер. Ване больше всего хотелось сейчас посмотреть, как он оттеняет его глаза. Стоило Едешко подойти ближе, как Саша поднял голову от экрана телефона. Выключив музыку и скрутив наушники, он быстро спрятал это всё в карман штанов. — Привет. — Привет, — эхом отозвался Ваня, пряча ладони в карманы таких же чёрных джинс. Он совершенно не знал, куда деть руки и себя. Саша улыбнулся и невесомо провёл ладонью по Ваниной руке, обтянутой серым свитером. Сердце Едешко застучало где-то у самого горла. Развернувшись, Белов направился к выходу из общежития. Ваня не отставал от него ни на шаг. — Куда пойдем? — вопрос поставил Едешко в тупик. — Я по правде и не думал... Не так хорошо знаю Москву. — Действительно. Вот я дурак, — Саша рассмеялся, заражая этим смехом и Ваню. — Что ж, тогда позволь мне провести для тебя небольшую экскурсию. Они гуляли достаточно долго. Тёплый день потихоньку сменился душным, обволакивающим вечером. Ветер гнал в лицо песок и мелкий мусор. Видимо ночью Москву накроет сильный ливень. Но сейчас им было плевать на возможные стихийные бедствия. Гуляя вместе по улочкам столицы, они болтали обо всём на свете: о детстве, прошедшем не просто в разных городах, в разных странах; о любимых местах; о школе; о друзьях; Ваня рассказывал о театральном кружке; Саша о том, что вся жизнь его связана с кино — не зря отец известный актер кино и театра. Они делились друг с другом любовью к сцене, дорогими сердцу спектаклями и фильмами. Выворачивали сердце и душу наизнанку под светом фонарей на набережной Москва-реки. И чувствовали себя ближе друг к другу с каждым произнесённым словом. Они еле успели вернуться в общагу до того, как двери закрылись на ночь. Смеясь, влетели в холл под неодобрительным взглядом вахтерши. Быстро промчались до подножия лестницы и вдруг замерли, в гнетущем осознании необходимости расстаться прямо сейчас. Ваня не помнил — да и не хотел — кто первый шагнул другому навстречу. Но вот тела прижались друг к другу, руки сплелись в объятии, а губы нашли другие. Секунда растянулась в вечность. Или вечность показалась Ване секундой. Но так или иначе они оторвались друг от друга в необходимости вдохнуть немного воздуха. Ваня прижал лоб ко лбу, заглядывая в искрящиеся глаза Саши. — Спасибо за этот вечер. За весь этот день, — прошептал он едва слышно. — Это тебе спасибо. За то, что появился. — На свет? — пытается отшутиться Ваня, чтобы хоть немного утихомирить сумасшедшее сердце. — И на свет тоже, — широко улыбается Саша, не отводя глаз. Едешко чувствует, как алым вспыхивают щёки и кончики ушей. Саша такой прямолинейный, что это сводит с ума. Белов смеётся чуть слышно и нежно оглаживает раковину уха пальцами. — Это значит, что мы теперь... — Ваня захлёбывается появившейся и тут же пропавшей смелостью. — Вместе? — продолжает как ни в чём не бывало Саша. — Надеюсь, да. Вместе же? — улыбка чуть меркнет, когда он внимательно смотрит на Ваню — словно ждёт приговора. — Вместе, — Ване хочется зажмуриться от счастья, но он боится даже на секунду отвести взгляд от с в о е г о Саши. Черты лица того расслабляются, и наружу снова пробирается улыбка. Белов тянется, целует Ваню в кончик носа и шепчет: — Сладких снов, Ванечка. Едешко всего простреливает удовольствием и счастьем, эйфория кружит голову, подгоняет сердечную мышцу и заставляет слабеть ноги. — Сладких снов, Сашенька. Соединив губы в лёгком прощальном поцелуе, они нехотя оторвались друг от друга и разошлись по комнатам. Засыпая, Ваня думал лишь о том, что мечтает теперь о двух вещах: играть в театре и всегда быть с Сашей.3.
8 января 2019 г. в 14:09
Когда он через десять минут вышел в раздевалку, там сидел только Саша. Прикрыв глаза, он чуть слышно шевелил губами, подпевая музыке из наушников, шнурок которых оплетал его шею и исчезал под серой толстовкой.
Ване снова стало жарко — он отлично помнил, к а к о й Саша под этой тканью. Быстро вытираясь и одеваясь, Едешко не отрывал взгляда от Белова.
Тот открыл глаза лишь тогда, когда Ваня завязывал шнурки на штанах. Улыбнувшись, Саша потянул наушники из ушей. Те повисли на вороте, из них сочилась какая-то знакомая мелодия, но Ваня совсем не хотел думать о ней сейчас. Всё внимание принял на себя медленно поднимающийся с места Саша.
Несколько шагов, и вот он застыл прямо напротив. Слишком близко. Н е д о с т а т о ч н о.
Протянув руку, Белов нежно убрал локон со лба Вани. Потянул вниз подол футболки, неровно завернувшейся слева. Да так и оставил руку там, невесомо держась за ткань. И в этих простых жестах Ване чудилось что-то личное, щемяще нежное, по-настоящему важное.
— Готов?
— Да, — и не важно к чему. С Сашей Ваня был готов на всё.
— Ребята собрались в бар сегодня, — Саша чуть улыбнулся, тщательно следя за Едешко, натягивающим кофту и скидывающим вещи в спортивную сумку, — но что-то мне подсказывает, что пить ты сегодня не хочешь.
Ваня быстро закивал, закинув ремень сумки на плечо.
— Так я им и сказал, — Саша, всё также не сводя с Едешко глаз — сердце билось где-то в горле от этого взгляда — подхватил свою сумку и открыл перед Ваней дверь. — Как насчет прогулять часок-другой?
— Вместе? — получилось слишком жалобно, Ваня мысленно дал себе хорошую затрещину.
Но Белов лишь улыбнулся и, протянув руку, взъерошил ещё влажные волосы Вани.
— Конечно вместе. Только просохни сначала.
— Конечно, — эхом отозвался Едешко, замечая, что они идут в ногу. Стало вдруг легко и безумно весело — Ваня вспомнил глупую привычку идти с мамой с одной ноги, почему-то он в детстве считал, что именно так должны ходить любящие друг друга люди.
Коридор кончился слишком быстро, и Саша остановился у лестницы.
— Моя комната наверху, — он кивнул на лестницу, словно слов было недостаточно. — Встретимся здесь через час? — Ваня мысленно закричал, уловив неуверенность в его голосе.
— Да, через час, — развернувшись, он направился к себе, чувствуя Сашин прожигающий взгляд до самого поворота.
Лишь в комнате, заперев дверь, Ваня позволил себе победно вскрикнуть и, рассмеявшись, рухнуть на кровать.