Дело о пяти посылках

Привет моим подписчикам, с вами снова я.) Вас внезапно стало много, что не может не радовать. Многие возмущались, что обновлений давно нет — бог видит, на то были свои причины, и, думаю, сейчас самое время о них рассказать. Дело было не из лёгких! Пожалуй, я даже могу смело назвать события прошедших недель трагичными. Однако, несмотря на это, мой друг Сергей Холмов был, как всегда, блистателен, и было бы непозволительно с моей стороны не поведать вам всем о том, что на самом деле произошло. Спойлер для любителей теорий: да, он действительно был причастен к расследованию подрыва Софи Эндерсон, теперь я могу сказать и это, но обо всём по порядку! Это была отвратительная ночь. Дождь лил как из ведра, ветер завывал в вентиляционных решётках и свистел в оконных щелях, город развезло в грязи. Машины, захлёбываясь в бесконечных лужах, выстраивались в пробки, так что из наших окон были видны красные цепочки их фар, похожие на новогодние гирлянды. Я к тому времени недавно вернулся из поездки и был рад вновь оказаться в нашей квартирке на Старой Басманной, хотя, должен признаться, я немного отвык от заунывных звуков Сергеевой скрипки, и теперь они мне немного действовали на нервы. :)))) Было уже около девяти часов, я допивал чай с коньяком и читал Бредбери, когда неожиданно зазвонил домофон. Недоумевая, я спросил Сергея, не ждёт ли он кого-то, но он и сам был озадачен. Взяв трубку, мой друг перекинулся с кем-то парой слов и, нажав на кнопку, вернулся ко мне в зал. — Уже слишком поздно для людей, возвращающихся с работы, значит, ожидание лифта и последующий подъём на семнадцатый этаж займёт около двух минут, — в своей привычной манере произнёс он, бережно складывая скрипку в чехол. — За это время я успею рассказать тебе о человеке, решившем нанести нам столь поздний визит. Да, да, все мы привыкли к удивительным способностям моего друга угадывать людей по мельчайшим деталям, но узнать о человеке по голосу из домофона?! К такому вы были явно не готовы! Однако всё оказалось куда проще и даже интереснее, и, поверьте, вы правда не готовы, потому что это была его одноклассница. — Её зовут Виктория мы познакомились в одиннадцатом классе, — начал Сергей со странным выражением лица, и если б я не знал его получше, то решил бы, что он говорит о бывшей. — Мы… славно проводили время, можно сказать, были хорошими друзьями. Она была замкнутой и несколько резковатой, в школе, как и я, ни с кем больше не общалась. Нам было нескучно вместе. Потом пришло время поступать, я пошёл в медицинский колледж и как-то потерял Вик из виду. — И почему же она пришла теперь, да ещё так поздно? — спросил я. — Это мы узнаем совсем скоро, — усмехнулся Сергей, шаря в карманах в поисках зажигалки. И был прав — в прихожей уже раздавался звонок. Виктория оказалась высокой темноволосой женщиной. Поздоровавшись со мной кивком, она прошла в комнату и села в предложенное Сергеем кресло. Лицо её, широкое, скуластое, с тяжёлой челюстью и тёмными изогнутыми бровями, было сосредоточено и сумрачно. Я сразу понял, что эта женщина, как и мой друг, не привыкла выказывать эмоции. — Я хотела предупредить тебя, что приеду, — начала она низким хрипловатым голосом, — но не стала, потому что подозреваю, что у них есть доступ к моей электронной почте, звонкам и смс. Я не знаю, Серёжа, может, я уже схожу с ума, — она судорожно выдохнула, подняла руки, чтобы потереть виски, и я только сейчас увидел, что пальцы у неё нервно подрагивают. — Но мне кажется, что они повсюду. Вездесущи, как дьяволы. — Вик, изложи по-порядку. Голос Сергея был сух и деловит, и я в который раз поразился его чёрствости. Старая подруга приехала просить помощи, и случилось у неё, видимо, что-то ужасное, а он и не думает проявлять сочувствие! В такие моменты он напоминал мне компьютер. Виктория, впрочем, не обиделась на его тон. Она кивнула, глубоко вздохнула и начала ровным безжизненным голосом: — Сначала я расскажу, как нашла тебя. Посылка пришла мне сегодня утром. Я не знала, что делать. Звонила в полицию. Они посмеялись, сказали, что я могу приехать написать заявление, и если удастся доказать, что мне угрожают, будут приняты меры… Я поняла, что бесполезно. Конечно, мне надо было раньше вспомнить о тебе, но, знаешь, в последние месяцы нервы совсем испортились… Я впала в какое-то оцепенение, была будто замороженная. Потом включила телевизор. Там всё говорили показывали про теракт. Были кадры: мёртвых и изуродованных жертв выносят на носилках. Тут я будто проснулась. Ни за что не хотела стать такой же, как они. Тогда я стала, наконец, думать. Хотела обратиться за помощью к частным детективам. Вспомнила про тебя, как-то ведь натыкалась на блог, — тут второй раз за вечер посмотрела на меня. — Сходила к соседке, с её компьютера нашла твои координаты. Телефон оставила дома. Не хочу, чтоб они меня засекли. Она замолчала и уставилась в пол неподвижным тяжёлым взглядом. Сергей кивнул, предлагая ей продолжать. По комнате медленно расползался сигаретный дым, и я встал, чтобы приоткрыть окно. — Эти посылки, — сказала Виктория. Её странная манера выражаться короткими, рубленными фразами меня отчего-то раздражала, но я не мог не признать, что так воспринимать факты становится намного проще. — Всё началось на новый год, когда умерла бабушка. То есть, мы раньше думали, что всё началось со смерти отца, но потом я вспомнила, что бабушка тоже говорила о посылке. Я звонила ей 31-го, поздравляла с новым годом. Бабушка в Жуковке жила, мы к ней редко ездили. Она скучала и оттого любила поговорить подолгу. Обо всём подряд рассказывала — и что соседка ногу сломала, и что газон покосили. Тогда и про посылку рассказала. Мол, по ошибке ей отправили. А потом мы ей третьего января звоним, а она не отвечает. Мы соседке позвонили. Сердечный приступ. У нас никто особо не удивился — бабушке уже девятый десяток шёл. — Теперь про посылку, — Сергей подался вперёд. — Что в ней было? Виктория нервно дёрнула головой. — Не знаю. Я особо не слушала, не придала этому значения. А потом в её вещах ничего такого не нашли. Наверно, бабушка её вернула. — Продолжай, — кивнул Холмов, прежде чем я успел открыть рот для вопроса, по-прежнему не совсем понимая, о чём речь. — Следующая посылка пришла отцу. В конце марта, кажется, 31-го. Он открыл, там была машинка… — Виктория помедлила, припоминая. — Игрушечный автобус. В подарочной коробке, такой синей, с белыми буквами «ГС». Та же надпись была и на самой игрушке. Помню, я тогда пожала плечами и сказала, что кто-то, видимо, ошибся. Но отец… С ним случилось что-то ужасное. Вообще он человек собранный, а тут у него всё лицо перекосилось и губы запрыгали. И жилы на лбу вздулись. Он ушёл к себе и не выходил оттуда следующие трое суток. — Что ещё было в посылке? — резко перебил Холмов. — Письмо, записка? — Нет, ничего… — ответила Виктория в замешательстве, но, помедлив, добавила, — то есть там был маленький обрывок бумаги, он выпал вместе с коробкой… Две буквы: LS. Я тогда подумала — кусок этикетки. Но отец схватил его и зажал в кулаке, так крепко, что побелели костяшки… В течение тех трёх дней он не пускал нас в кабинет, только Алисе удавалось к нему пробиться, чтоб еду принести. Алиса — жена моего брата, Макса. Ты ведь помнишь Макса? — Да, помню — кивнул Холмов, посмотрев в сторону, — он тогда уже учился в университете. — Да, — неожиданно губы Виктории скривились, будто она собиралась зарыдать, но под строгим взглядом Сергея тут же взяла себя в руки. Всё-таки выдержка у неё была удивительная. — Алиса говорит, что отец ей порывался что-то сказать, что-то объяснить, но… никак не решался. Потом он напился — видимо, прятал где-то в шкафу бутылки, и ночью ушёл из квартиры, размахивая пистолетом. У Макса был и пистолет, и разрешение… Отца через день нашли. Он лежал в каком-то обшарпанном подъезде под лестницей. Застрелился. — Следы насилия? — Не было. Выстрел в висок, в упор. Мы все были поражены. Ты знаешь, папа, он заявлял, что самоубийство — трусость и малодушие, что хуже этого ничего не может быть. И тут вдруг — застрелился… Мы с Максом тогда решили, что он сошёл с ума. Пока не пришла новая посылка… — Помнишь точную дату? — Такое вряд ли забудешь. Тридцатого июня, с утра. В посыле была футболка, синяя, тоже с «ГС», и блокнот с тем же логотипом. — Макс погиб с женой вместе, — кивнул Холмов, устало потирая веки длинными белыми пальцами. Я удивлённо взглянул на него — неужели и у этого сухаря выступили слёзы от страшного рассказа Тревор? Нет, глаза Сергея были сухими. — Была записка? — Нет… я не знаю. Может, была, но выпала на стол, и мы смели её вместе с мусором. Никто тогда не думал о записке. У Алисы чуть истерика не случилась. Она очень чувствительная и импульсивная… была, — Виктория прерывисто вздохнула, будто сдерживая рвущийся наружу всхлип, и продолжила, — Макс едва отговорил её звонить в полицию. Сказал, что это нелепая шутка, а может, снова ошибка. А через два дня… случилась авария. — Она было кем-то спровоцирована? — Не знаю. Загородное шоссе, там нет камер наблюдения. Другая машина — та, что столкнулась с Максом, тоже всмятку. Свидетелей не осталось. А сегодня… — Тут Виктория вся как будто сжалась, и на секунду мне показалось, что она, не сдержавшись, заплачет, однако вместо этого женщина лишь немного отвернулась, и голос её прозвучал приглушённо. — Сегодня посылка пришла мне. С этими словами она достала из сумочки аккуратно вскрытый конверт, из которого ей в ладонь выпал маленький синий брелок в форме компаса, и мы увидели то, что уже и так знали из рассказа — две белые буквы, «Г» и «С». Тут, честно признаться, даже мне стало немного не по себе. Вдохнув воздух сквозь зубы, я посмотрел на Сергея; его лицо было сосредоточено. Взяв в руки конверт, он начал рассматривать его содержание. — Глория Скотт, — сказал он, чётко выделяя каждое слово. — Что? — Виктория моргнула. — Буквы на предметах, логотип «Глории Скотт», это британская авиакомпания. Вам высылали рекламную продукцию. — Это… они? Они сделали это? Но зачем? — Маловероятно, что это сделали они — предметы не упакованы должным образом, просто засунуты в конверты. Отправитель сначала купил их, а потом уже отправил вам. — Но кто мог сделать это? — Сказать могу мало. Впрочем… написан вручную, но достаточно криво. Отправитель занимался посылкой сам, хоть и имел проблемы с написанием, являясь, по всей видимости, иностранцем. Значит, личные счёты. Посылки отправлялись по старшинству: он был подготовлен и имел принцип. Убийства ни в коем случае не совершались спонтанно. — Значит, я права? Это всё убийство? Боже, Серёжа, но почему… — Скоро узнаем. Что тебе известно о твоём отце? — Об… отце? — Да, точно ясно, он единственный знал, что происходит. Что ты знаешь о его прошлом? — О прошлом? Немного… Ты же знаешь, он родился в Англии, но мне всегда казалось, что его с родиной ничего не связывает, кроме фамилии. Тревор… Люди всегда странно смотрели на меня, узнавая полное имя. Сразу представляли меня таинственной иностранкой… но я даже не была ни разу за границей. Папа говорил, что родственников у него не осталось, вся его семья, наша семья, они всегда были здесь… — Мне вновь показалось, что наша гостья находится на грани срыва — впрочем, всего на миг, ведь уже через секунду выражение тревога на её лице сменилась привычно-сдержанным выражением. Теперь я понимал, почему они с Сергеем когда-то нашли общий язык. — А эти буквы? LS? Подобной записки нигде не было? — Нет, я принесла всё, как есть. Ничего… — Ладно, с этим всё ясно. Значит, ты последняя? Сначала я не понял, что он имеет ввиду, а когда до меня дошло, то очень захотелось его ударить за бестактность. Но Виктория — вот уж и в правду сильный человек — лишь слегка покачала головой. — У меня есть племянник, сын Макса. Он у родственников Алисы. Неужели ему тоже что-то угрожает? — Увидим. Ты можешь идти. Постарайся быть осторожнее и придерживайся людных мест. Судя по ботинкам, машины у тебя нет. Не бери такси. Дом близко к остановке? — Виктория кивнула. — Воспользуйся общественным транспортом. Боюсь, созваниваться нам и правда не стоит, просто приходи завтра в пять. Иди осторожно, но не оглядывайся, лучше не показывать страх. Буду ждать тебя около подъезда. Запомнила? Она кивнула, всё ещё не решаясь подняться, её руки едва заметно дрожали. Я встал с кресла, чтобы проводить её, но она продолжала сидеть. — Что если они найдут меня? Вдруг они уже поджидают? Может, мне стоит остаться? Но Холмов был, как всегда, спокоен и убедителен. — Тебе нечего опасаться теперь, когда за дело берусь я. Иди. Иван тебя проводит. Когда Виктория ушла, и мы остались одни, я ожидал, что Сергей углубится в раздумья, и я не услышу от него ни слова хотя бы в ближайшие полчаса, однако ошибся. В глазах моего друга блистал азартный огонёк, а недокуренная сигарета осталась лежать в пепельнице. — Не могу поверить, что мне так повезло. Сначала Софи Эндерсон, а теперь это! Поверь мне наслово, Иван, наступает что-то грандиозное. — Что ты имеешь ввиду? Ты думаешь, что это как-то связано с недавним терактом? — Скорее, это теракт связан с тем, что привело Вик ко мне. Но меньше слов, больше дела! Будь добр, забей в поисковик слово «Локерби».