Для самой милой

— Что насчет субботы? Я знаю отличное место, где мы могли бы выпить по чашечке кофе. Она вновь промолчала, но Феликс лишь выдавил из себя подобие улыбки, сильнее сжав ее крошечную ладонь. — Кстати, твой любимый кофе, — продолжил он, а после кинул взгляд в чистое голубое небо. Никогда он не чувствовал столь сильное желание прибить эту чертову Хищную Моль, и сдерживать себя был больше не в силах. — Затем мы можем пойти в кино или в парк, — нервный смешок и столь наигранная теплая улыбка. — Куда ты только захочешь. Феликс на мгновение зажмурился и глубоко вздохнул. — Так ты… пойдешь со мной? Ответа не последовало, и нервная дрожь пронеслась по всему телу Феликса. Она не ответит, как бы он ни был мягок, каким бы нежным ни был его голос. Бриджит, его Бриджит больше не ответит ему ни сегодня, ни когда-либо ещё. Его Бриджит больше нет. Феликс до крови закусил нижнюю губу, стараясь сдержать крик, полный злости. Сильнее сжал окровавленную ладошку Бриджит и с трудом повернул голову, чтобы рассмотреть ее. А знаете, со стороны кажется, что она просто спит. Да, так и есть, она всего лишь заснула и проснется после того, как наберется сил. Феликс тешил себя этой мыслью и время от времени думал, что такая глупая идея могла прийти лишь в его дурную голову. Бриджит лежит в луже собственной крови, не подавая никаких признаков жизни. Как она может быть в порядке?! Последняя битва, хах… Феликс даже представить себе не мог такого исхода событий. Злодей был силен, коварен и, казалось, любыми способами хотел принести Хищной Моли талисманы. Два супергероя, конечно, защитили родной город, но какой ценой? Стоил ли этот прогнивший городишка ее жизни? Жизни той, которая постоянно притворялась героиней Парижа, изредка выручая сестру, как и сегодня? У Феликса и то причина бороться со злодеями понятней: он просто не может снять это чертово кольцо и слишком сильно печется о здоровье брата-модели. Но какая ей, Бриджит, с этого выгода? Иногда он просто ее не понимал. Феликс почему-то представлял, что уйдет в лучах славы, успев перед всем городом скинуть маску, избавиться от проклятия и устроив младшему братцу личную жизнь. А на деле же он просто медленно считал секунду за секундой, не в силах даже подняться. Каждое движение приносило неумолимую боль, а сердце разрывалось на части от вида окровавленного личика Бриджит. В этой пустоши их никто не найдет, даже если Феликс будет звать на помощь до потери голоса. И всем плевать, ведь есть ещё одна пара Чудесных, которые вновь прибегут на зов горожан. — Бриджит, — еле прохрипел Феликс, изо всех сил стараясь выдавить улыбку. Бесполезно. Ему трудно даже разомкнуть веки, трудно взглянуть на неё. Трудно дышать, — на…дое…да, согла…шайся, я-я… я не бу…ду повто…рять… Феликс не стал жадно хвататься за остатки жизни, не стал терять силы, чтобы позвать кого-нибудь. Может, оно и к лучшему? В любом случае, Феликс совершенно точно уверен, что не совершил в своей жизни такого, за что ему пришлось бы жалеть.

***

Белый свет резко ударил в глаза, и Феликс невольно прикрыл их рукой, недовольно кривясь. Тело пронзила адская боль, несравнимая ни с чем, заставляющая сорваться на крик. Феликс не мог подняться, оглядеть помещение, в котором находился; каждое малейшее движение болью отдавалась во всем теле. Похоже, он все-таки остался жив. Чудно. Через несколько дней отдыха Феликс попытался снова встать на ноги, превозмогая боль, отдающуюся во всем теле. Плевать, что станет с ним, плевать, что станет с Парижем. Он был готов умереть, защищая эту девчонку, и теперь не позволит ей уйти просто так. Феликс чувствовал, что Бриджит где-то неподалеку, что она не посмела бросить его, так и не ответив на приглашение. Нет, это не было зовом сердца или чего-либо подобного; просто он подслушал разговор Маринетт, Адриана, Нино и Альи в коридоре. — Врачи дают далеко не положительные прогнозы. Бриджит… моя сестра… может не проснуться, — Маринетт заливалась горькими слезами на плече Альи, и каждое слово давалось ей с трудом. Ей действительно тяжело от мысли, что она может потерять родного человека, но Феликс чувствовал — нет, знал — Бриджит не посмеет оставить его. — Эй, девчонка, я не для того спасал этот гребанный город, чтобы видеть тебя на больничной койке. Тайком прошмыгнув в палату Бриджит, Феликс почувствовал лишь страх. Она была необычайно бледна, и только пиканье аппарата подсказывало, что Бриджит ещё с ним. Феликс сглотнул. Страх сковал всё тело, не давая двигаться, здраво мыслить, белые стены и легкий запах медикаментов лишь нагнетали обстановку. Никогда он так сильно не боялся подойти к ней. — Знаешь, твоя сестра — не помню, как ее там зовут — меня необычайно бесит, — голос дрожал, как бы сильно Феликс ни старался сохранять спокойствие, сердце билось в груди с бешеной скоростью. Преодолеть свой страх он всё же не смог. — Скоро потоп тут устроит. Раздражает своим нытьем. Учти: если она подхватит акуму, я не буду спасать этот город и брату не позволю. Черный Кот не может существовать без своей Леди, — чуть тише добавил он, на мгновение зажмурив глаза. Но Бриджит не ответила ни через минуту, ни через пять, и лишь пиканье всё того же аппарата нарушало тишину. Феликс нервно усмехнулся, откидываясь на спинку стула. Злость и страх, таящиеся в его черной душе, сменились спокойствием и умиротворением, когда он аккуратно взял ее маленькую холодную ладошку в свою. Феликс готов ждать вечно. — Этот город, эти неблагодарные жители не стоят твоей жизни, Бриджит, — промолвил он, устало вздохнув. — Больше никогда не подставляйся так, иначе… на кого же ещё я буду злиться, когда приду в коллеж? От кого буду скрываться во время обеда в библиотеке? Кто подарит мне шоколад на четырнадцатое февраля с запиской: «Для самого милого»? И кого ещё, — Феликс тихо усмехнулся, кинув теплый взгляд на Бриджит, — кого ещё я смогу так легко пригласить в кофейню? Я не разрешал тебе уходить. Феликс не мог не почувствовать легкое движение ее бледных пальцев, не мог не услышать и не разобрать ее тихий, совсем охрипший голосок, твердящий: — Я… услыша…ла… ещё тогда. Я… пойду… с тобой… на свида…ние. Бриджит была совсем слаба, но изо всех сил старалась тепло улыбнуться. Глупышка. Ну вот как на неё можно злиться? Феликс кротко улыбнулся, а затем, скрестив руки на груди, заговорил в своей обычной манере: — Посмотрим. Если встанешь на ноги, я подарю тебе огромную коробку шоколадных конфет с запиской внутри. — Дого… договорились. А на следующий день на прикроватной тумбочке в больничной палате Бриджит среди множества подарков можно было заметить большую коробку шоколада и алую розу поверх неприметной бумажки с надписью: «Для самой милой».