Eternity

Внутри у Чжао свет и тьма. Горечь и сладость, верх и низ, все перемешалось и потеряло очертания. Внутри Чжао вечности сжимаются до размеров секунды, а после взрываются, рассыпаясь звёздами. Внутри у Чжао Шень Вэй. А больше ничего и не нужно. Он тянет носом холодный сухой дисинский воздух и чувствует, как сердце медленно сбавляет ритм. «Вот оно как бывает?» Он сгорает, но ему холодно, как никогда в жизни. Пальцы крепче сжимаются на ручке фонаря, иного выбора у него ведь и не было. Возможно, никогда. Он закусывает нижнюю губу, когда призрачное пламя окутывает его словно погребальный саван. Отец обещал невыносимую боль, но она теряется, превращаемая в ничто простым фантиком от леденца, спрятанным внутри самого ценного на свете сокровища. Чжао улыбается, сжимая кулон Шень Вэя в кулаке. Может быть, еще раз? Может быть, еще хотя бы раз? Друзья? Дружба? Черта с два это было простой дружбой. Теперь, когда Шень Вэя нет рядом, Чжао Юнлань понимает это как никогда ясно. - Жаль… - собственный голос рассыпается по каменной мостовой, словно горсть бисера. Юнлань никогда не думал, что может звучать вот так… Обреченно? - Шень Вэй… Губы с трудом шевелятся, складываясь в слоги ставшего родным имени и Чжао устало закрывает глаза. Кулон выпадает из разжавшегося кулака и с глухим звоном падает на камни. Последняя страница переворачивается, завершая историю, длившуюся слишком долго. Титульный лист тускло светится в темноте, серебристые иероглифы плавно меняются местами. Вечность раскрывает свои объятия и Чжао Юнлань падает в них, словно в собственную кровать. Он тонет… …Чтобы вынырнуть, отчаянно ловя воздух беззубым ртом. «Что?» - рождается в его голове, прежде, чем мягкие ладони поднимают его в воздух и шлепают, выбивая остатки воспоминаний. Бай Ю придирчиво рассматривает в зеркало свое отражение и задумчиво касается отрастающей бородки. Сегодня первый день встречи предполагаемых актеров для новой дорамы, и он хотел бы выглядеть достойно на фоне Чжу И Луна. Он будет играть с ним в паре, и Бай Ю уже прошерстил все возможные и невозможные источники, которые лишь подтверждали его опасения: И Лун был чертовски хорош. В последний раз крутнувшись перед зеркалом, он машет рукой. В конце-концов, раз режиссер решил, что он подходит для этой роли, значит, так оно и есть. Чжу И Лун на самом деле оказывается красивым приятным мужчиной. Если бы Ю не знал, что тот старше него на два года, то подумал бы, что тому лет двадцать пять. Он беззастенчиво рассматривает своего партнера и когда их наконец представляют друг другу, улыбается во все тридцать два, протягивая открытую ладонь. Рукопожатие И Луна короткое и прохладное, словно легкое прикосновение ветра. Ю замирает. Что-то рвано дрожит изнутри, посередине грудной клетки. Тихо, но игнорировать не выходит, словно ночью стук ветки о стекло. Он задерживает чужую ладонь в своей чуть дольше, чем требуют приличия, а после еще долго не может собрать себя в единое целое. И Лун кажется Бай Ю инопланетянином. Он словно пришел сюда с какого-то совершенно иного уровня восприятия. Улыбка Чжу кажется Бай Ю совсем невозможной; от нее внутри становится немного теплее, наверное, именно поэтому он старается вызывать ее как можно чаще, игнорируя даже тот факт, что иногда срывает съемки. Рядом с ним так правильно, что все это кажется ненастоящим. - Мы словно сто лет знакомы, - Ю смеется, не замечая, как меняется выражение лица его партнера. Чжу И Лун ловит его за рукав. Этого не было в сценарии, вокруг нет съемочной группы, и они даже не репетируют сейчас. Бай Ю удивленно смотрит на старшего, а тот, кажется, и сам растерян. - Что-то случилось? - Нет, я… Просто… - сердце Ю вдруг пропускает удар. Все это выглядит как-то нереально. Так, словно когда-то уже с ним происходило. Он внимательно смотрит в глаза И Луна, и тот медленно разжимает пальцы, - это глупо. Прости. Старший отрывисто кивает ему и быстрым шагом покидает площадку. Ю провожает его взглядом, не в силах сделать что-либо еще. Виски простреливает мучительной ноющей болью, он словно старается вспомнить забытый поутру сон, но ничего не получается. Бай Ю морщится, закусывая нижнюю губу, и падает на стоящий неподалеку реквизитный ящик. Что происходит? Ю жмурится, пока ему накладывают грим, где-то неподалеку сценической кровью пачкают его партнера. Эти кадры даются им нелегко и не только из-за поджимающего графика. Ю подозревает, что портит все именно он, не в силах иногда сдержать эмоции на площадке. Что-то не так. Что-то идет совершенно не так, но он не в силах осознать, что же именно. Изнутри с каждой новой сценой поднимается удушающее предчувствие непоправимого. Он читал сценарий, но когда камера включена, а он смотрит на окровавленного И Луна, то даже несмотря на стоящих вокруг людей, для него существует только он один. Так ведь не должно быть, верно? Это ненормально. Когда снимают последние сцены с персонажем Чжу И Луна, Ю стоит рядом, чувствуя, как собственное сердце заходится внезапной паникой, в сумасшедшем темпе колотясь о ребра. Он не уверен в происходящем, и когда актер вытаскивает из груди кристалл, Ю не задумываясь делает шаг вперед. - Снято, - командует режиссер, и отмерший И Лун переводит взгляд на него. Ю не сразу понимает, что его глаза влажны. Он отшатывается назад, ошеломленно стирая с ресниц слезы. На плечо падает тяжелая ладонь одного из звуковиков. - Ты в порядке? - Ага, да… - Ю находит в себе силы улыбнуться, как и обычно, - Лун-гэ просто отличный актер, я совсем расчувствовался. - Это точно, - смеется звуковик, а Ю впервые в жизни не может заставить себя повернуться и снова встретиться глазами с тем, о ком только что говорил. Ладонь холодит небольшой желтый кулон. Ощущения такие знакомые, что Бай Ю практически больно. Грудь разрывает надвое невесть откуда появившейся тоской. Он сглатывает, игнорируя не очень приятный вкус искусственной крови и прячет украшение в кулаке. Каменная кладка болезненно давит на поясницу, но отчего-то это все не имеет значения. Он идет четко по сценарию: поднимает фонарь, оглаживая пальцами шершавые металлические бока, сжимает его изо всех сил, а после выпускает, позволяя свалиться на мостовую. Закрывая глаза, он не столько слышит, сколько чувствует болезненный вздох откуда-то слева. Режиссер заставляет его «умирать» еще дважды, ища лучший ракурс, а после хлопает в ладоши, обозначая окончание съемочного дня. Бай Ю поднимается, отряхивая джинсы от пыли, но спотыкается о лежащий на земле фонарь. Крепкая рука знакомо подхватывает его под локоть, заставляя на секунду прижаться к чужой груди, мельком ухватив бешеное сердцебиение. Ю медленно поднимает голову, находя глазами лицо встревоженного И Луна. - Шень… Вэй?.. Сценическое имя срывается с губ само по себе, но И Лун, похоже, не замечает противоречий. Он смотрит ему прямо в душу. - Чжао Юнлань? Тишина врезается в кожу, Бай Ю чувствует каждую проходящую секунду молчания, длящуюся словно целую вечность. Он смеется, стремясь разрядить обстановку и привычным жестом приобнимает партнера за плечи. - Спасибо! Что бы я без тебя делал? Может, теперь мне угостить тебя ужином? И Лун словно бы ищет на его лице какие-то подсказки, а потом неожиданно кивает. - Идет. Пошли? Бай Ю совсем не ожидал такого развития событий, он внезапно теряется, не зная куда девать свои ставшие внезапно очень неловкими руки. Полумрак ресторана кажется чересчур интимным, из-за него сидящий напротив И Лун словно бы окутан настоящей мистической дымкой. Ю закидывает в рот закуски, не особенно различая их вкус, и болтает без остановки. Ему кажется, что если он замолчит, то на них обоих свалится что-то пугающее. Что-то, отчего им обоим, или же только самому Бай Ю, будет невыносимо больно. Не чувствует он и градуса выпивки, заботливо подливаемой ему в стакан И Луном. Забавно, он совершенно не понимает, пьет ли при этом сам старший? Беда приходит неожиданно, когда природа требует свое и Ю поднимается, опасно покачнувшись. Весь выпитый алкоголь разом бьет в голову, заставляя его охнуть и опереться ладонями о стол. И Лун подскакивает, подхватывая его сбоку. На секунду, Ю хочется снова услышать его пульс, он улыбается, распрямляясь, наконец. - Все в порядке, братец! Я еще полон сил. - Уверен? – с сомнением произносит И Лун и с явной неохотой отпускает его. - Конечно! – возмущенно фыркает Ю и, чтобы продемонстрировать собственную дееспособность, делает шаг вперед, неожиданно оказавшийся шагом куда-то совсем в другую сторону. - Ну да, - перехватывает его И Лун, - но я все-таки помогу тебе добраться. Ю открывает было рот, чтобы возразить, но закрывает его обратно, не в силах придумать достойный отпор. Ресторан практически пуст. Никто не шушукается и не смотрит им вслед, пока два парня направляются к туалету. И Лун запускает Ю внутрь кабинки, но не закрывает дверь до тех пор, пока не убеждается, что тот надежно зафиксирован в пространстве. Ю хочется провалиться сквозь землю и одновременно почему-то парить в облаках. Алкоголь носится по его венам, словно груженый товарняк на максимальной скорости. Ему кажется, что если будет достаточно тихо, то он сумеет расслышать даже стук колес. Закончив, он распахивает дверь, едва не задевая стоящего неподалеку И Луна, и немного шатаясь подходит к раковине. Холодная вода немного отрезвляет, помыв руки, он набирает немного в ладони и брызгает на лицо. - Вот, - И Лун протягивает ему бумажное полотенце. На лице его блуждает растерянная улыбка, одна из тех, что так нравится Ю. Он тянет руку за полотенцем, но почему-то промахивается. Пальцы смыкаются на чужом запястье, а после голова выключается. Губы И Луна мягкие и отдают мятой. Ю кажется, что небо с землей поменялись местами, окончательно сводя его с ума. Товарняк в его венах срывается с рельс и с диким гудком рушится в пропасть. С влажным вздохом он отшатывается назад, ошеломленно смотря на замершего И Луна. - Черт, прости, я… Это… - Чжао Юнлань… Он не слышит, он читает по губам имя того, кем был ближайшие три месяца и не может понять, почему от этого кулак, сжимающий его сердце, немного расслабляет хватку. Он пропускает момент, когда И Лун делает шаг вперед, а его руки обвиваются вокруг его талии. - Что? Но… Его бесцеремонно обрывают еще одним поцелуем. Не нелепым полупьяным, а настоящим, от которого подгибаются и без того дрожащие ноги, вынуждая Ю позорно повиснуть на И Луне. Голова звенит, отпуская последние мысли в свободный полет. Он доверчиво раскрывается навстречу, ловя каждое движение чужого тела и чувствуя, как совершенно теряет голову. В этот момент что-то внутри щелкает. Вечность схлопывается с тихим шипением. Бай Ю замирает, обнимая замершего И Луна и чувствует, как несмотря на охвативший их жар, руки покрываются мурашками. Он медленно открывает глаза, безошибочно находя взгляд Чжу и тут же позорно в нем растворяется. Он. Вспоминает? Дыхание перехватывает, вынуждая его глупо приоткрыть рот и судорожно сжать пальцы, комкая чужую рубашку. Это невозможно. Невозможно звучит. Невозможно чувствуется. Невозможно правильно. Он сошел с ума? - Чжао Юнлань… Шепот И Луна заставляет приподняться волосы на затылке. Ю неверяще хмурит брови, все еще не веря. Так ведь на самом деле не бывает? - Это… - Ты только что понял? Голос И Луна хриплый, отрывистый, словно он только что пробежал стометровку. Ю облизывает губы, не в силах игнорировать то, что вскипает в нем, словно цунами. Волна еще вдали от берега, но он знает, что когда она обрушится на мелководье. За ней не останется ничего. - Ты тоже? Вопрос не имеет смысла, но Чжу коротко кивает, снова улыбаясь, словно нашкодивший щенок. Волна накрывает прибрежные города. Здания, улицы, автомобили, все накрывается темной, сверкающей в лунном свете, стеной, а после с диким грохотом уносится далеко в море, обнажая истину. Обнажая ребра. Слезы обжигают щеки, но Чжао Юнлань даже не пытается их стереть. Вместо бесполезного кулона на этот раз у него в руках тот, кому он когда-то принадлежал. Шень Вэй чувствует, как тугая пружина, мешающая ему дышать последние три месяца, наконец разжимается. Вечность играет в странные игры, забавляясь с людьми, словно с куклами, но в этот раз он принимает правила, какими бы пугающими они ни были. Теперь, они плывут по реке времени вместе. Теперь он вновь может искать его и находить снова и снова. Шень Вэй зарывается носом в волосы Чжао Юнланя, еще секунду назад бывшего Бай Ю и не может сдержать тихий стон. Внутри у Шень Вэя рождаются и умирают вселенные. Вода и огонь сплетаются, с громким шипением взлетая вниз. Внутри у Шень Вэя Чжао Юнлань. А больше ничего и не нужно.