Слабая кровь

Натаниэль недолюбливал Андерса, но сейчас бы отдал руку… нет, лучше все-таки палец. Безымянный. На левой руке. В общем, Натаниэль был бы сейчас очень раl увидеть целителя, но увы, Андерс сейчас демон знает где, а Хоу застрял в Диких Землях, в никому не известном селении хасиндов. И это не могло бы стать серьезной проблемой, если бы не горячка. Даже при должном лечении люди сгорали за пару ночей, а здесь, где люди не мылись месяцами, Хоу вряд ли мог рассчитывать на выздоровление. Оставалось молиться и проклинать Леони. Демоны задери эту орлейскую стерву, он же с самого начала говорил, что отправляться к хасиндам небезопасно! А она послала его одного! Это не было трусостью, но Натаниэль старался трезво оценивать свои шансы. В этой авантюре они были не на высоте. Скорее, в глубине. Спасибо охотникам, они подобрали его и принесли в деревню. Хотя, какая разница где сдохнуть — посреди болота или в деревне посреди болота? — Не думать, — строго цыкнула старуха, постучав пальцем по лбу Натаниэля. На ферелденском старуха говорила плохо, с жутким акцентом, Хоу едва ее понимал. — Плохо думать — долго болеть. Что ж, тут она права, спорить трудно. Натаниэль видел солдат, которые оправлялись от смертельных ран благодаря жажде жизни. Жить Натаниэль хотел, но не мог отделаться от своего трезвого расчета. Как бы он был рад видеть Андерса… или Веланну. Долийка вряд ли стала бы за ним ухаживать так, как эта старуха, язвила и называла бы его дураком, но демон с ней, она бы вылечила его травами. Что давала ему старуха Натаниэль не знал. И не хотел знать. Хасиндка бормотала над грубыми чашками и мисками заклинания, водила над зельями руками, а то и перемешивала жидкость пальцем. А потом давала Натаниэлю. В первый раз Хоу нашел в себе силы и плотно сжал губы, отвернувшись от лекарства. Он не хотел перед смертью маяться животом — ему и без этого плохо! Но старуха, видимо привыкшая к капризам хворых, зажала крючковатыми пальцами нос Стража и ловко влила в него свои зелья, одно за другим. Вкус у них был мерзким и тошнотворным. Натаниэль был благодарен за обморок, в который он свалился после принятого лекарства. Когда он очнулся, старуха была на месте. Опять шептала над своими чашками. Прервавшись, она осмотрела Хоу: оттянула веки, заглядывая в глаза Стража, залезла пальцами в рот, хватая язык за кончик, ткнула иголкой в шею, мазнула пальцем и слизала с него кровь. Натаниэля передернуло, он попытался отодвинуться от ведьмы, но отступать ему было некуда, да и сил не нашлось. — Слабая кровь, — вынесла вердикт хасиндка и влила в Натаниэля очередную порцию зелья. На этот раз он не забылся. К сожалению. Он пытался закрыть глаза, отрешиться от происходящего, но воспаленное сознание все равно фиксировало происходящее. Старуха его раздела. И начала втирать в кожу мазь, пахнущую свиным жиром. Может, это он и был, но вряд ли хасинды разводят свиней. «Это лечение. Просто лечение. Она думает, что так поставит меня на ноги». Вероятно, он бы вынес все это, даже если бы его натирал Андерс. Но Андерс и Веланна далеко и его тела касаются кривые старушечьи пальцы. Всего тела. — Корень, — важно сказала старуха, в пятый или шестой раз натирая его член мазью. — Нужно хорошо прогреть. О, да, она прогревала. Натаниэль испытывал к себе отвращение. Он болен, почти при смерти, его выхаживает старуха, внешностью которой можно пугать не только детей, и все равно — Натаниэль возбудился. Можно закрывать глаза и представлять себе, что он с Веланной, но тяжелый старушечий запах, непонятное бормотание и сморщенная кожа не давали воображению слишком много пространства. — Хватит, — простонал Хоу, сминая руками подстилку из грубой ткани. Он кончил уже раза три, а старуха все продолжала ему надрачивать. На четвертый раз он все-таки потерял сознание. Очнулся от ощущения мокрого языка на своей ладони. Старуха опять пустила ему кровь и слизывала ее. Натаниэля передернуло. Нужно найти в себе силы, дотянуться до кинжала и либо прекратить свои мучения, либо прикончить хасиндку. — Слабая кровь, — старуха причмокнула тонкими губами и вздохнула. — Равнинная кровь. Слабая. — Уйди, — попросил Хоу, напрягая руку, чтобы вырвать ее из цепких старушечьих лап. Даже такое простое движение отняло у Натаниэля последние силы. — Слабый. Дурной. Лечить сильно, — пообещала ведьма и отпустила руку. Натаниэль взмолился Создателю, чтобы лечение было каким-то другим. От зелий его тошнило, а притирания… нет, об этом лучше забыть и не вспоминать. Никогда. Этого не было. Горячка творит с разумом невероятные вещи. — Вот, — Натаниэль не знал, сколько прошло времени. Он даже не знал, спал ли он, или погрузился в оцепенение, наблюдая за едва тлеющими в грубом очаге угольками. В губы ткнулся кусок чего-то. Хоу упрямо стиснул зубы, он не хотел принимать из рук хасиндки что-либо. Хватит! Лучше умереть от горячки, чем от такого гадкого лечения! Старуха привычно зажала Стражу нос и впихнула ему в рот жесткий кусок мяса. Натаниэль попытался вытолкнуть «угощение» языком, но хасиндка зажала ему и рот. — Жуй, — приказала старуха, убирая пальцы от носа Натаниэля. — Хорошо. Воин поможет. При чем тут воин, Хоу не понял, но понял другое — лучше подчиниться, иначе пытка затянется надолго. Он послушно задвигал челюстями, едва ли ощущая вкус еды, но это хотя бы мясо, думал Натаниэль, а не непонятные тошнотворные снадобья. Хасиндка, судя по ощущениям Хоу, скормила ему целого поросенка. Челюсти сводило от непрерывной работы, желудок бунтовал, и во рту становилось горько от желчи. Но его не вырвало. Даже когда старуха дала запить еду своим зельем, ужин… или обед, или завтрак — остался на месте. Натаниэль заснул. *** Он провалялся в горячке полтора месяца. И еще месяц отлеживался, восстанавливая силы и выполняя приказ Леони. Рекрутов набралось немного, но значительно больше, чем Стражи могли набрать в баннорнах. Капля в море, но, как надеялся Хоу, стоившая его мучений. — Дешка хорошо тебя исцелила, — улыбчивая Юци, один из рекрутов, пристроилась сбоку от шагающего Хоу. — На равнинах таких целителей нет. Не каждый может отдать воина на лечение. Мы — можем. — Отдать воина? — Хоу досадливо поджал губы — он не хотел знать, что с ним делали хасинды пока лечили. Но вопрос прозвучал и разговорчивая Юци с радостью на него ответила. — Шингу порвал кабан. Сильно порвал, до смерти, — с умилительной серьезностью сообщила она. — Сердце и печень тебе отдали. Ты выздоровел. Воин помог. «Это было мясо вепря, мясо вепря…» — непонятно кого уговаривал Хоу. — Шингу теперь в тебе. Гордись, — Юци похлопала Натаниэля по животу. Натаниэль же порадовался, что утром ничего не ел.