despair

Ты только что убил свою мать. Не мог больше выслушивать упрёки. Ты устал. Ты был на грани. Молоток не виноват. Твои руки всё ещё в крови, которую не отмыть ни водой, ни антисептиком, ни временем. Тебе нужно сменить внешность, чтобы податься в бега. Ты пошёл в парикмахерскую. На глухой улице шёл чёрный дождь. Ты опустился в кресло и откинулся. Ты так устал. Так надеялся, что хотя бы сейчас сможешь немного поспать. Не вздрагивая от кошмара наяву поспать впервые за долгие годы. Она копается в твоих прядях и щёлкает ножницами над ухом, а потом берёт машинку. Ты с ужасом распахиваешь опухшие веки, ощущая, как на лбу выступила испарина. Всему виной травма. Банальная детская травма. Мать обрила тебя налысо и заперла в подвале на неделю из-за того, что ты подрался с одноклассником. Ты плакал и умолял выпустить. Тишина, холод и блики на деталях старого велосипеда были тебе ответом. Этот блеск ты видишь и сейчас на краях зеркала напротив. Ты дрожишь. В парикмахерской играет ненавистная тобой радиостанция с попсой. В соседнем зале гудит пылесос — прямо как тогда, над твоей головой, над подвалом. Хозяева громко ссорятся на итальянском. Машинка прекращает гудеть, когда по твоему парализованному лицу стекает слеза. Ты убил её, убил всю свою детскую боль, Но ты никогда Не сбежишь От её призрака.

***

Ты расстался с девушкой неделю назад. С любовью всей жизни, если быть точным. С единственной причиной держаться за давно опостылевшую жизнь. С последним созданием, кому было не наплевать. Словно это было вчера. В автобусе пусто. Только ты и водитель. Ты потратил последние деньги на билет. Больше у тебя с собой не было ничего, не считая заряженного пистолета в кармане куртки. Остальное осталось в квартире, порог которой ты не можешь переступить уже неделю. На окна навалился пуховым пузом густой белый туман. Белая влажная мгла пробирается вовнутрь. Капли текут по стеклу. Оранжевые фонари мягкими кругами освещают провалы улиц в серую бездну. Водитель будит тебя на последней остановке. От него несёт дешёвым пивом. У него огромные красные ручищи, которыми он выталкивает тебя на улицу, прямо на чёрную мокрую грязь. Сыро. Холодно. Пусто. Чёрные деревья перешёптываются над твоей головой. Дойдя до заброшенного парка возле шоссе, ты застрелился.

***

Ты сидишь в библиотеке, хотя уроки давно закончились. Вечереет. Тепло так, что даже слишком. У тебя жар. Пыль играет в столбах солнечного света между рядами. Пахнет сухой бумагой. У тебя заложен нос. Сгорбившись, ты нависаешь над книгой. Твоя тень такая тёмная, что не разобрать ни слова из написанного. Старая библиотекарша, похоже, уже забыла о твоём существовании и ушла заварить чай. Ты остался один. У тебя болит всё тело, ведь ты просидел неподвижно уже несколько часов. У тебя болит всё тело, ведь оно ещё помнит грубые руки и подошвы ботинок. Оно ещё помнит потушенные сигареты и костяшки. Тебе нельзя идти домой. Отчим снова напился. Он уже вернулся с работы и ищет, на кого выместить ненависть к себе и миру. Если ты не придёшь вовремя, он найдёт твою мать. Она не может удерживать его долго, поторопись. Подставь свою тощую грудь. Нет выхода из этой ловушки. У тебя болит всё тело, ведь вчера было то же самое. И завтра снова, что вчера… Тебе больно сидеть. Тебе больно двигаться. Тебе больно жить. Тебе некуда больше идти. Старушка возвращается, и, услышав твой сдавленный всхлип, торопливыми шажками семенит к тебе, чтобы выпроводить из закрывающейся библиотеки. Ты поднимаешь с пола сумку, натягиваешь капюшон пониже и плетёшься к выходу. Никто тебя не ждёт, кроме града ударов. Некуда бежать. Древние лгали. В книгах не найти успокоения.