Доброе утро, дорогой.

Чёртов Шерлок… Он пропал из этого мира, но не пропал из моего сердца.       Может он и не умер? Но тогда что с ним? Где он, этот сумасшедший? Два года, целых два года его нет, и я никак не могу с этим смириться. Высокомерный умник и невозможный козёл, но его закрывание глаз, когда он погружается в чертоги разума, лёгкая улыбка, когда он находит ответ, его движения, голос — всё стало таким родным и любимым за время нашего общения.       Но разве это общение? Его грубые «Заткнись!», когда я и говорить не собирался, и «Ты думаешь. Это раздражает…» А я? А я просто молча им восхищался, медленно влюбляясь в него.       Но его больше нет. Его тело лежит в земле, а в нвших сердцах греется память о нём, старая, дружеская память.       С этими печальными размышлениями я забрёл на праковку, где стояла моя машина, и достал из кармана пачку сигарет. Мельком подумал о их вреде.       Сзади раздался шорох, тихий и почти незаметный, но такой знакомый, будто я когда-то его слышал, давным-давно. Я обернулся, но там никого не было. Снова показалось.       Я останавился, взял из пачки сигарету, крепко сжал зубами её конец, и снова внутренний голос упрекнул меня в такоп бесчеловечном отношении к лёгким. Достал из куртки зажигалку, щёлкнул колёсиком, и появились искры, но ни следа огня. Ещё раз, ещё, и я всё-таки добился небольших языков пламени.       Что-то вдруг меня насторожило.       Движения в тени были почти незаметными, как у выдры, одновременно плавными и резкими, от которых всякий раз мурашки бегут по позвоночнику, как от заряда электричества. О да, то самое чувство, когда появляется он…       — Эта дрянь тебя погубит, — сказал холодный глубокий голос.       Жар охватывает всё тело. Я замираю. Мелькают воспоминания — десятки, сотни, тысячи. Мои глаза широко открыты, но я ничего не вижу. Я опускаю зажигалку. Справа из тени выплывает он. Шерлок Холмс.       — Ну ты и паршивец, — вырывалось у меня вместо приветствия.       Он бросил мне что-то в ответ, и я, автоматически поправив его по поводу моего имени, крепко обнял старого друга. Холмс удивился, но всё же хлопнула меня по плечу.

***

      Мы сели в машину — я занял место водителя, детектив — переднее пассажирское сидение. Мотор тихо заработал, и мы поехали на Бэйкер-стрит. По радио играла «Killer Queen»*. Я настукивал в такт песне.       — Знаешь, сколько ты нервов нам убил, Шерлок?       — Убийственная Королева, — улыбнулся Шерлок.       — Моего сердца.       — Что? — он всё также смотрел вперёд, но без улыбки, а скорее испуганно и настороженно, а я резко свернул и заехал колёсами на тротуар.       Холмс повернулся и стал всматриваться мне в глаза, пытаясь понять причину этих действий. Что он видит? Учащённое дыхание, стучащие по рулю пальцы, поджатые губы. Неуверенность. Перед чем? Тупик.       — Я не понимаю, — признался он.       — Понимаешь, прекрасно понимаешь, — шёпотом ответил я.       Мои пальцы, отпустив руль, обхватили его воротник и притянул к моему лицу. Между губами всего полдюйма, но я всё ещё не решался…       — Что ты застыл?.. — он сладостно прикрыл глаза, оставив губы слегка открыми, и длинными холодными пальцами коснулся моих щёк.       В одно мгновение я заметил его чёрные ресницы, ложбинку на подбородке, трещинки на губах, узкие крылья носа, тени на острых скулах, шероховатость фарфоровой кожи. Конечно, это видишь сразу, как встречаешь его в первый раз, но я будто увидел это всё заново, по-новому.       Мы сливаемся в долгом поцелуе. Холмс сводит меня с ума своими мягкими, нежными губами. Он возбуждает меня своими касаниями.       Я резко отстранился, развернул руль до упора и вдавил педаль в пол, пересекая двойную сплошную и не обращая внимания на другие машины. На Бейкер-стрит Шерлок сегодня не вернётся.

***

      Я кое-как открыл глаза, когда утром зазвонил будильник. Рядом тихо сопел Шерлок, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в моё плечо, и чтобы он не оставил царство Морфея, я быстро выключил будильник и тихо встал, тут же укрыв его одеялом — пусть ещё поспит. Где-то на полу валялась бутылка коньяка, вполне хорошего, между прочим. Голова раскалывалась с похмелья. Я достал из тумбочки таблетку от головной боли, положил на язык и запил водой. Надел носки, новую рубашку — со вчерашней пуговицы были беспощадно оторваны Холмсом, — брюки и пиджак, затянул галстук и обулся. Пройдя на кухню, закинув в себя пару тостов и выпив немного кофе, приготовил такой же простой завтрак Шерлоку.       Я зашёл обратно в спальню, облокотившись на дверной косяк, и наслаждался Шерлоком. Его тёмные кудри мило растрепались по подушке, на руках виднелись вены, рот слегка приоткрыт. Подойдя ближе, ласково поцеловал его розовые губы и почувствовал своими, как он улыбнулся. Я отпустил губы парня, и Шерлок открыл глаза. Ярко-голубые, как озера, и чистые, как летнее небо, они вглядывались куда-то вглубь меня, и я никак не мог отвести взгляда. Он впервые напоминал мне подростка, юного, простого, не испорченного рутиной серых будней, и его невинных голос произносит:       — Доброе утро, дорогой.