Спящая красавица

Его губы успевают остыть, но это не имеет значения. Поцелуй выходит трепетным и нежным, как всегда. Пробитая копьем грудь. Некрасиво вмятая вовнутрь, в самое мясо, футболка. Ты видел и не такое. Так мало времени, чтобы вернуть. Так много сомнений, а стоит ли возвращать и можно ли все вернуть. Вернется ли он целостным и прежним?.. Пальцы дрожат, когда, измазанные в твоей собственной крови, касаются чужого гладкого белого лба, чтобы начать рисовать понятные лишь тебе знаки. Ритуалы не для слабонервных. Последняя надежда влюбленного. Ни одно Воскрешающее копье не справилось бы с этой работой. Ни одна коса больше не обрежет нить сплетаемой тобой новой почти что жизни. Нарушить правила, лишь бы не потерять. Нарушать их снова и снова, чтобы вернуть. Не вслушиваться в чужие просьбы, мольбы и проклятия. Успеть раньше Света. Не допустить Тьмы. Камень Пути не раздробить надвое так, чтобы он стучал в двух телах. Но ты найдешь самое крепкое сердце, а после еще более крепкое, и они будут биться за это, уже отмучившееся, отстучавшее. Вовеки и присно. «Пока смерть не разлучит вас», так, кажется, говорят? Усмехаешься, и твой смех такой горький, словно полынь, и соленый, как непролитые слезы. Поплакать можно будет и после, если все-таки не удастся. Говорят, воскрешение — это искусство. Что ж, тогда ты непревзойденный мастер, потому что тело на столе вздрагивает, а сердце под ладонью дергается после долгой, слишком долгой неподвижности. Ты замираешь, опасаясь и, одновременно с этим, желая увидеть то, что получилось. Убедиться, что получилось. Ты молишься, чтобы получилось как надо. Ведь когда-то уже случились ошибки, стоившие тебе крупиц души. Незаживающие раны потерь, теперь окончательных, несмотря на твои тщетные попытки что-либо изменить. Но в этот раз все иначе. — Хоть бы Эдем дал посмотреть, — его голос сиплый, но интонации те же, что и прежде, буслаевские, и ты позволяешь себе улыбку. — Соскучился, — заготовленного равнодушия в твоем в голосе ни на грамм, и получается лишь уткнуться в белобрысые патлы, разметавшиеся по плечам. — А ты все лежишь, как Спящая Красавица. Пришлось принимать меры. — Поцелуй прекрасного принца? — его волосы пахнут кровью, он весь пахнет кровью. Противный запах, но сейчас для тебя нет ничего приятнее, ведь кровь течет по его венам, а не застыла в них навсегда. — Поцелуй прекрасного некромага. Нет ничего глупее юмора в вашей ситуации, но более мягкого способа примириться с утратой и обретением заново пока еще не придумали. — Не говори пока никому, — наивная просьба: нескончаемая война между Светом и Тьмой едва ли попросит разрешения, прежде чем вторгнуться в его жизнь снова. — Не буду, — ты не имеешь права обещать, но ведь чужая смерть тоже поначалу казалась тебе неподвластной. — Прости за шрамы. — Они выглядят действительно уродливо и больше портят конкретно этого мужчину, чем украшают, но лучше шрамы и жизнь, чем их отсутствие и могила. — Башня Красавицы далеко от супермаркета? Есть хочется, — он порывается встать, но ты опережаешь и, поцеловав в висок, измазанный кровью, спешишь к двери. — Только не засыпай снова, — просишь напоследок, и от собственных слов становится страшно так, что сжимается горло. — Ты и так проспал слишком долго. — Если что, у тебя есть отличный будильник, — он касается пальцами груди, в которой вновь бьется сердце. Губы все еще плохо его слушаются, но это не имеет значения. Улыбка выходит ласковой и нежной. Как всегда.