прощение

— Попов, не страдай хуйнёй, умоляю. — Отвали, хочу подышать. — Мороз, блядь, Арс! — Ну так и иди в автобус, пока чуб не застудил. Выдохнув недовольное «ц» и закатив глаза, заботливый Серёжа скрылся в автобусе. Заботливый, хмыкнул про себя Арсений. Скорее приёбливый. Ну решил Попов подышать свежим воздухом. Не так часто останавливаются они по дороге в очередной город, чтобы пренебрегать этой возможностью. А то, что ночь глубокая, что морозит до онемения конечностей — всё компенсирует свежий, мать его, воздух. Конечно, это пиздёж. Арс это понимает, Серёжа понимает. И Антон, курящий с Димой на другом конце автобуса, тоже. Попов не знает, зачем, но он травит себя чужими взглядами, вздохами, иногда брошенными ему редкими словами… травит так же, как Антон сейчас травит себя очередной порцией никотина. Глупо, безрассудно, наслаждаясь каждым мгновением горького облака воспоминаний дыма сигарет. Арсений, конечно, не ведёт себя как школьница какая-то влюблённая и отвергнутая, не следит за каждым шагом объекта воздыхания, не навязывается. Сидит себе на ступеньках у входа в автобус. За спиной водитель ест свой поздний ужин, в глубине автобуса храпят Стас со звукарём и остальными из съемочной команды. Серёжа что-то ворчит в телефон. Может, очередную трансляцию ведёт, хотя не видно ж ни черта. А у второго входа Антон с Димой курят и что-то обсуждают вполголоса. Оба напряжные судя по тону. Хотя это и не его, Арса, дело. Он вообще старается не слушать и не смотреть в ту сторону. Смотрит на ёлки в лунном свете, на звёзды, такие частые и яркие, которые в городе хрен увидишь. Вздыхает от этой красоты и наблюдает, как пар, густой и белый, растворяется в ночном воздухе. Слышит на периферии резкую тишину и хруст снега под тяжёлыми ботинками. Закончили ночной перекур. Сейчас залезут в автобус через второй вход, потом минут через пять водитель хлопнет Арса по плечу, и они отправятся навстречу новому городу. Подошвы одной пары ботинок стучат по крутым ступенькам, автобус немного дёргает, а другие… хрустят по снегу мимо задних дверей. Прямо к Арсу. Который не успел подготовиться к какой-то намечающейся хуйне. Тёмно-болотная парка, почти чёрная в лунном свете, застилает взор на завораживающие бескрайние леса, и какое-то время Попов просто пялится в чей-то, видимо, пупок, если подумать. он знает, чей, и даже знает, как этот пупок выглядит без одежды. Хозяин пупка держит руки в боковых карманах, из которых торчат провода наушников, и молчит. Вздыхает, окатывая Арсения запахом лёгких сигарет, почти бесшумно сглатывает и вдруг, вытащив руку из кармана, тянется окольцованными длинными пальцами прямо к лицу Арсения. Арсений вежливый. Он из Петербурга. Он культурный, блядь, человек. Он уважает чужое личное пространство и требует того же от других. Он отшатывается от руки, которую раньше готов был облизывать. и бывало, облизывал, да. на самом деле просто не был готов к внезапному тактильному триггеру, который пробудил бы в нём столько воспоминаний. Отшатывается и смотрит псом, на которого поводком замахнулись. — Ты чего? — спрашивает тихо и затравленно. Антон смотрит в ответ с трепетом и сожалением, как будто осознал, что испугал своего пса этим случайным замахом, а ведь всего лишь погладить хотел. — У тебя там, — говорит смущённо, — в волосах… Арсений проводит рукой по голове стряхивает кусок чипсины. Усмехается и поясняет: — Матвиенко — свинья. Антон смеётся, не нервно, а искренне и весело. Арсений немного тоже, совсем каплю. Он наслаждается этим смехом и вниманием, ему уделённым. впитывая каждую эту секунду, чтобы потом прокручивать в голове снова и снова, и снова, травя свою неизлечимо больную душу. Антон перестаёт смеяться. Смотрит боязно, губу закусывает. Арсений ждёт. — Не хочешь со мной сесть? Выглядит так, будто к школьнице одноклассник подкатывает. Но Арсений не школьница, а взрослый мужик. влюблённый в другого мужика и до сих пор страдающий по нему. — Нет, с чего бы? — отвечает и сам удивляется, как это так по-нормальному получилось. Не слезливо, не жалостливо. Антон вздыхает, Арс снова наслаждается ненавистным запахом сигарет. — Погнали, ребят, — вдруг басит водитель, и Арс с благодарностью ему запрыгивает в автобус, оставляя Антона на улице. Всю дорогу до следующей остановки они с Димой шепчутся, Серёжа несколько раз цыкает на них, а Арсений не может понять, зачем вдруг Шаст решил наладить контакт. Дима заставил? Стас? Они нормально не общались последние несколько месяцев, и это незначительно, но сказывалось на работе. Их стали меньше ставить в пару, а когда ставили, та искра, что была между ними и что так восхищала зрителей, стала исчезать. Остался только тлеющий фитиль, и тот скоро погаснет окончательно. На следующей остановке Арс не пошёл на улицу. надышался воздухом в прошлый раз испугался разговоров с шастуном. Остановились на заправке, Серый схватил Стаса и побежал в придорожное кафе что-то схомячить. А Попов старался угомонить свой страх, убеждая себя, что Антон больше не попытается. «Никому ты не нужен, хватит накручивать себя» Арсений решил, что лучшая защита — притвориться спящим. Когда Серый вернулся и плюхнулся на кресло рядом, Арсу стало гораздо спокойнее, но лишь до момента, пока он не учуял лёгкий запах табака. Матвиенко не курит. — Я знаю, что ты не спишь, Арс. Боже, ну за что, ну почему? Уходи, пожалуйста, — посылал ментальные сигналы Попов, одновременно призывая Серёжу к спасению его трусливого зада. — Арс, — зовёт Антон, — давай поговорим. Попов вздыхает, садится прямо и смотрит в спинку кресла напротив. — Чего ты хочешь? — спрашивает устало, так что получилось даже сонно. Антон набирает в лёгкие воздух, и… — Я не понял. Матвиенко стоял, недовольно шурша пакетом с пончиками, разнося тошно-чудесный запах масляного теста по салону. Давай, прогони его, пожалуйста, я твой лучший друг в конце концов, — думает Попов и смотрит в темноте на Серёжу так, что у них это расшифровывалось как «вытащи мой зад из этой херни срочно». — Дай нам пару минут, — с такой степенью серьёзности говорит Шастун, что никакие знаки и мольбы взглядами Серёжу не пронимают. Он лишь смотрит на Антона, сощурив глаза секунду и, уже собираясь пройти мимо, к Стасу, как бы невзначай отвечает: — Хуйни не навороти только. потому что разгребать потом с арсом это всё мне. Арсений помнит, что только Серёжа видел его настоящим после расставания. Он его вытаскивал из запоев, депрессий. Из любой хуйни в принципе, но из-за хуйни, связанной с чувствами к этому засранцу, в большинстве своём. Просто потому что в основном только такая хуйня и происходит. — Я решил расстаться с Ирой. У Арсения закружилась голова и потемнело в глазах — так резко он повернул голову на бледного в темноте Антона. — И? Тебе нужно моё благословение? Какую ебанину ты несёшь, Арс. Он просто хочет сказать, чтобы ты не лез к нему, если он теперь свободен. — Нет, — нервно мнётся Антон. — Скорее, прощение… наверное, — он облизывает губы, сжимает левую руку, потом вдруг кладёт её на руку Арса и сжимает уже её. — Прости меня. Арсений пялится на чужие костяшки, чувствует тепло кожи и холод металлических колец. — Я не настаиваю, и всё такое. Времени сколько хочешь. Просто подумай, ок? — быстро шепчет Шаст, а затуманенное сознание Арса едва успевает за его речью. — Я… не с ней хочу быть. Ладонь резко перемещается на торчащую из-под расстёгнутой шерстяной кофты ключицу, судорожно гладит у основания шеи и так же резко исчезает. Как и сам Антон. Арсений не может вдохнуть. Растирает, чешет место недавнего касания и не может поверить. Откидывается на спинку кресла и старается дышать по известной схеме «вдох-пауза-выдох». — Ну чо там, нормально? — слышится голос Серёжи справа. — Арс? Мне ебало идти за тебя бить или нет? Попов фыркает с абсолютно серьёзных щей друга. — Не бить, — усмехается он, усмешка перерастает в почти бесшумный смех, а потом в истерику, которая длится секунды, пока Матвиенко не даёт попить из бутылки и не гладит успокаивающе по спине. Секунды, но всё равно забирает все оставшиеся силы. — Кажется, что бить, — ошалело констатирует Серый. Уж истерик с ними ещё не случалось. — Нет, нормально всё, правда. Арс закрывает глаза и почти засыпая, слышит: — Оно и видно. В кармане спортивок вибрирует айфон. Машинально разблокировав, сощурясь от минимальной яркости, Арсений читает: серый не хочет в номере с позом пожить? Он медлит над буквами с ответом, зная, что Антон, сидя сзади, видит его голову, видит свет от экрана и ждёт, пошлют ли его. Нервничает.

Хочет

— Пф-ф, — реагирует Матвиенко недовольно. — Опять куревом будет пасти на весь номер. Ну почему я дружу с тобой, Попов? Вопрос риторический, но Арсений сонно отвечает: — Потому что мы делим квартплату и потому что я репощу в инст всю вашу херню с этим обменом. Возмущённого ответа Арсений уже не слышит, проваливаясь в такой необходимый и впервые за долгое время спокойный сон.