optimism.

ночь черной кляксой растекается по небу, съедая нудную жизнь города, пока на улицу медленно выплывает оставшийся, не порядочный сброд. бары и клубы зажигают неоновые вывески, где будто кислотой выведено лаконичное «open». разные слои общества сливаются в одно большое пугающее месиво, где каждый индивид направляется восвояси, расталкивая, и сбивая остальных. шото странный подросток. она не лоли-милашка сидящая дома в такие вечера под милые аниме, она не фанатка тусовок, почти не появляющаяся дома. она «гребанная-блять-фетишистка-мазохистка-шляющаяся-черт-знает-где-пока-я-сплю». тодороки-чан испорчена. абсолютно. ноги инстинктивно несут её к обшарпанному зданию, где располагался «SNAFF»*. открывает дверь, предъявляет пропуск, и скрывается в раздевалке. раздевается медленно, растягивая каждое движение на минуты. собирается с духом. вдох. выдох. руки тянутся к личному одеянию и маске кролика. ничего нового. кажется, проходит всего мгновение, как она уже незатейливо разглядывает собственное отражение в зеркале. милая сиреневая юбка с высокой талией, персиковый топ на тоненьких бретельках, капроновые белые чулки. ничего нового. поправляет маску и берет в руки скальпель. её выход. в комнате людей не много, человек десять от силы. постоянные клиенты. шото пропадает. остается лишь девочка-кролик. скальпель в руках не дрожит. неуверенность пропадает. проводит пальцами по ребрам — то что надо. первая алая полоска расветает больно с непривычки. вторая идёт легче. третья более умелая, почти без боли. так продолжается долго. она режет себя медленно, пока кровь алой простынёй застилает тело, но шочан улыбается, ведь она абсолютно точно оптимист. в глазах мутнеет. представление окончено. пора домой. когда шото спит с бакуго она боится. боится что та нащупает незатянувшиеся раны. и та нащупывает. катсуки надеется что эти шрамы остаются от ранений на заданиях. надеется., но шото никогда о них не рассказывает, ведь она — не отчаявшаяся-пессимистка -девочка-зайка. она абсолютно точно оптимист.